Судныи? день

Я хотел убедиться, что никому не придется пережить это снова.

Я хотел спасти их.

Сэди хотела спастись сама. Она отправила их сюда, зная, через что им придется пройти.

Лео навис над парнем, свернувшимся калачиком на грязи, и схватил его за волосы. — Какой код, придурок?

Мужчина покачал головой.

Лео прижал его к земле.

Парень кашлял и брызгал слюной.

— Нам дали только местоположение. Больше ничего.

Лео пнул его по ребрам.

— Чертовски бесполезно.

— Может, и нет, — я взглянул на нож, который Лео бросил на землю. — Мы можем засунуть его внутрь и выбить замок. Нам просто нужно что-то, чтобы забить его.

Некоторые девушки все еще всхлипывали. Некоторые кричали, чтобы это прекратилось, как будто их тела все еще были в шоке, хотя никто к ним не прикасался.

— А что насчет этой штуки? — Лео указал на устройство в моей руке. — Что это вообще такое?

Нижняя часть рукоятки была тупой и тяжелой. Это был металл.

— Это может сработать, — я наклонился и схватил нож. — И поверь мне, тебе лучше не знать.

Почти час, много ругательств и пота спустя, все кабинки были открыты.

Лео достал свой телефон из заднего кармана. — Я позвоню Чендлеру, и мы отвезем их в убежище.

В убежище. Где была Лирика. Где ее мысли были заняты тем же, что и мои — этим девушкам нужна помощь. Где мы были такими же. Где она ждала с голубыми, как океан, глазами и губами, которые стонали мое имя. Глубокое, физическое желание сжало мое нутро и вытащило мои следующие слова.

— Нет. На этот раз я поеду с тобой.

ГЛАВА 27

Единственный путь к нашему домику пролегал по извилистым дорогам через Аппалачские горы. Это был большой А-образный дом с окнами, выходящими на долину. Почти уверена, что до того, как Чендлер купил его, он был на airbnb (прим. онлайн-площадка для размещения и поиска краткосрочной аренды частного жилья по всему миру). В доме было восемь спален — пять наверху и три внизу — и шесть ванных комнат.

Я думала, что мне нравится быстрый темп нью-йоркской жизни, волнение от незнания того, что произойдет в следующий момент… пока меня не заставили сбавить темп. Теперь я любила сады, библиотеки и долины, поросшие вечнозелеными деревьями.

Было принято давать название домику, по крайней мере, из тех, что я видела. Линкольн назвал наш Hallowed Ground. Это было священно. Зло не существовало в этих стенах.

У нас было десять девочек. Пятерых мы только что отправили обратно в мир, домой, к своим семьям, а Лео и Грей были в пути с еще пятью. Я не была настолько наивна, чтобы поверить, что Братство — единственная организация, занимающаяся торговлей людьми. По нашим сведениям, каждый год жертвами торговли людьми становились более четырех миллионов человек. Хотя Братство внесло свой вклад в это число, оно не было ответственно за все это. Существовало множество других групп, таких как мафия и картель. Именно поэтому Лео искал сайты, предлагающие человеческие жизни на выбор, и выслеживал их. Со времен Багрового греха он был одержим этим.

Спасение пяти или десяти за раз казалось незначительным по сравнению с огромной суммой в четыре миллиона, но я была довольна тем, что внесла свою лепту, неважно, большую или маленькую. Мы с Линком кормили их, одевали и оказывали им медицинскую помощь, если она была необходима. Когда мы заслужили их доверие, я занялась другими их ранами, теми, которые не были видны снаружи. Я рассказала им свою историю — ну, не всю. Я не стала раскрывать свою истинную личность, но рассказала им, как меня похитило Братство, как я пыталась сбежать и чуть не была изнасилована, и как меня спасли и освободили. В течение нескольких месяцев я подсознательно романтизировала Грея для этих женщин. Они называли его героем.

Однажды я подарила ему в подарок часы с надписью с определением этого слова. Потом я где-то прочитала, что герой пожертвует собой, чтобы спасти мир. Злодей сожжет весь мир, чтобы спасти тебя.

Что заставляло человека жертвовать собой ради спасения всего этого?

Я вышла обратно, чтобы посидеть на крыльце и подышать свежим воздухом.

И позвонить Татум.

Мне нужно было услышать ее голос. Прошла почти неделя с тех пор, как я с ней разговаривала. Мне нужна была моя лучшая подруга, даже если мы и не могли поговорить о том, что произошло во дворце.

Она не ответила, оставив меня наедине со своими мыслями и массивным ротвейлером, дремавшим у моих ног. Кому нужна система безопасности, когда есть Люцифер? Линк сказал, что это его собака, но он никогда не отходил от меня.

Я перешла от контактов к заметкам. Грей подарил мне этот телефон на день рождения в один год. Единственный номер, на который мне разрешалось звонить, был его, но он набил его фотографиями из моего прошлого. Это был самый добрый подарок, который мне когда-либо делали. Теперь номер был другим, но я сохранила телефон и все, что на нем хранилось.

Я использовала Заметки как дневник, записывая свои мысли в единственном месте, куда, я знала, Грей никогда не заглянет.

Я перечитала первое, что написала.

Это место — оно прекрасно. Такой красотой нужно делиться.

Но я одинока.

И он тоже.

Иногда я чувствую его во сне, он наблюдает за мной. Иногда я смотрю на него и удивляюсь, как что-то настолько прекрасное может быть настолько разбито.

Он говорит, что я ему не нужна. Я тоже не должна хотеть его. Но иногда, когда он смотрит на меня так, как будто ему больно это делать, мне становится больно. Мне чертовски больно в том месте глубоко внутри, которое может заполнить только мужское прикосновение.

Он читает мне. Я обнажена и уязвима перед ним, а он просто… читает. В такие моменты он прикасается ко мне. Только не руками. Он трахает меня своими словами. Его голосом. Его открытость, которую он дарит мне и только мне.

Мы светлые и темные. Ночь и день. Два разных мира, брошенные вместе.

Он говорит, что любит ее.

Я говорю, что любовь не должна причинять боль.

Это было похоже на раскопки капсулы времени. То, что я считала похороненным, вдруг оказалось очень реальным и очень настоящим. Неизбежные фрагменты того времени, которые я должна была забыть. Но как можно забыть четыре года своей жизни?

Мое сердце сжалось в тугой узел от тоски и безнадежности.