Сумеречная роза

Мэдлин просто остолбенела:

– И ты говоришь мне свою новость только сейчас! И как давно ты об этом знаешь?

– Ш-ш! – Элис торопливо огляделась по сторонам и добавила тихо: – После праздника король вызвал меня, чтобы сообщить о своем решении выдать за лорда Брайерли.

– Кто такой лорд Брайерли? Я не знаю его.

– Он один из Стэнли. Идем, поторапливайся. – Элис боялась, что если они не будут двигаться, она просто завизжит. Одной мысли о том, каким собственническим взглядом смотрел на нее Брайерли, оказалось достаточно, чтобы ее снова охватило отчаяние.

Мэдлин стояла на месте.

– Ты должна выйти за Стэнли?!

– Да, но говори потише. Тебе ведь нет нужды выслушивать, что я думаю о таком замужестве?

– Нет, но, Боже мой, Элис, что же ты будешь делать?

– Не знаю, но идем, – с горячностью произнесла Элис. – Мы не можем говорить здесь. Нам надо пойти в мою комнату.

Мэдлин согласилась, и они быстро пошли, ни слова не говоря, но когда свернули в коридор, к спальне Элис, из темноты им навстречу вышел Йен Макдугал.

– Йен! – воскликнула Элис. – У меня для тебя важное поручение!

– Да, госпожа, сэр Николас так и передал мне, когда приказал дожидаться здесь вашего возвращения. Я должен найти лорда Вулвестона, но что мне ему сказать? Хозяин говорит – не дело, чтобы мужчина заходил в вашу спальню, брат он вам или нет.

– Передай, что я должна поговорить с ним наедине. – Элис старалась, чтобы в голосе не проявилось ее нетерпение. – Найди его скорее, Йен, а потом вернешься сюда и скажешь, где я должна с ним встретиться. Йен, – добавила она, – где тебя искать?

– Лучше я сам приду сюда, госпожа. Тут есть одна смазливая циркачка, и их труппа завтра на рассвете уезжает в Оксфорд и Дерби, а потом на север, в Донкастер и Йорк, и пробудет там до Пасхи. Если никто не помешает, ночью я рассчитываю поближе познакомиться с ней. И не знаю, где мы можем оказаться.

Элис укоризненно покачала головой.

– Ты просто неисправим, Йен, и заслуживаешь порицания. Ладно, просто не забудь прийти сюда, если не сможешь найти лорда Вулвестона, чтобы мне не пришлось всю ночь оставаться в неведении. И утром первым делом приходи ко мне, ты можешь понадобиться. Если, конечно, сэр Николас не прикажет тебе находиться с ним.

– Нет, госпожа. Я весь к вашим услугам, как и раньше.

– Но я даже не могу заплатить тебе, Йен. У меня нет денег.

– Вам и не нужно, госпожа. Сэр Николас платит мне.

– Но так неправильно, – запротестовала Элис.

Йен пожал плечами.

– Меня устраивает, – кивнул он. – Если вы сказали все, госпожа, я пойду искать его светлость.

Она отпустила его, успокаивая себя тем, что Роджер, конечно же, заплатит ее слугам сразу, как только она попросит его. А потом, возможно, с лордом Брайерли они договорятся, что после свадьбы у нее будут свои собственные слуги. Последняя мысль снова расстроила Элис, и она, вздохнув, вошла вместе с Мэдлин в спальню. Отпустив служанку, она повернулась к Мэдлин.

– Я только сейчас начинаю понимать все, – развела она руками. – Кроме того, что он один из врагов, Мэдлин, Брайерли совсем старик. Хотя я и сказала сэру Николасу, что меня не волнует его возраст, честно признаюсь – я бы предпочла молодого мужа.

– Любая бы предпочла! – с жаром согласилась Мэдлин. – Но что теперь? Сэр Николас знает обо всем?

– Да, я рассказала ему. Он рассердился на меня за то, как я говорила об Элизабет…

– Я все же так и не могу найти в ней какой-то злобности, – прервала ее Мэдлин. – Она улыбается, кивает и почти ничего не говорит, а когда говорит, то всегда тихо и спокойно.

– Она хорошо научилась скрывать свои истинные чувства, – возразила Элис, но мнение Мэдлин об Элизабет больше не казалось ей таким уж важным, и она восприняла ее слова спокойно. – Чтобы понять ее, ты должна, Мэдлин, вспомнить мир, в котором она жила. Все вокруг нее то и дело что-то замышляли, заботясь только о своей выгоде. Вот так Элизабет научилась все время следить за Элизабет. Но я не желаю обсуждать ее, Мэдлин. – Она села на узкую кровать и сложила руки на коленях, уныло глядя на нее. – Мое будущее, похоже, решено, да?

Мэдлин согласилась, но они все равно долго обсуждали создавшееся положение. Поскольку ни одна из них не знала Брайерли, им оставалось только строить предположения о его характере, и они не могли определить, какое будущее ожидает Элис. Прошло сорок минут, и вдруг они услышали, как кто-то скребется в дверь. Элис открыла ее и увидела Йена.

Он молча протянул ей лист бумаги, сложенный пополам, но не запечатанный.

– О, слава Богу, ты нашел его!

– Да, госпожа, но все будет так, как там написано.

– Ты читал? – Она неодобрительно посмотрела на него, но Йен отрицательно покачал головой.

– Ваш брат сказал прямо, что ничего нельзя сделать и что он не собирается ввязываться в неприятности из-за ваших… просьб.

– Он не говорил «просьб». Что он сказал? – задала она вопрос, просматривая короткую записку брата, и не сразу заметила заминку Йена. Снова подняв глаза на Йена, она спросила: – Ну? Что он сказал?

– Он сказал «нытье», госпожа, но так или иначе, лорд не хотел…

– Лорд хотел сказать именно то, что сказал, – мрачно прервала его Элис. – Что у меня за брат, Мэдлин! Только посмотри, что он пишет!

Она передала записку Мэдлин, которая мгновенно прочла: «Подчинись, это дело меня не касается», – и с гримасой неудовольствия посмотрела на Элис.

– И все?

– Как видишь.

– Ну, честно говоря, Элис, если король приказывает…

– Да, король приказывает. – Она снова вздохнула. – Иди к своей танцовщице, Йен. А ты иди спать, Мэдлин. Увидимся с вами обоими утром. Сейчас я хочу побыть одна.

Когда они ушли, Элис прислонилась к стене, не обращая внимания на холод камня. Она думала, как избежать брака с Брайерли. Получить мужа по выбору короля – большая честь, даже если это король Тюдор, но чем больше она думала о Брайерли, тем более ненавистной становилась идея замужества. Если Роджер против нее, больше ей не к кому обратиться. Кроме него, никому нет дела до нее.

А что решит Роджер насчет ее приданого. О приданом она вообще не задумывалась, хотя оно имело огромное значение, потому что без него она ничто. Возможно, поэтому Роджер не хотел ничего знать о ней. Возможно, он надеялся извлечь выгоду из своего молчания. До смерти ее отца, до битвы при Босворте, она имела значительное приданое, а ее связь с семьей Анны Глостерской делала ее завидной невестой. Теперь такая связь стала пороком, а ее приданое, без сомнения, зависело от прихоти короля. И никому нет дела – ни сэру Лайонелу Эверингему, ни Роджеру, ни сэру Николасу. Хотя она не могла представить, почему ее судьба должна иметь значение для сэра Николаса.