Сумма теологии. Том XII
Шрифт:
Возражение 3. Далее, среди прочих сохраняющихся акциденций хлеба и вина чувства схватывают разреженность и плотность, которые не могут находиться в измеряемом количестве, существующем вне материи. Действительно, как сказано в четвертой [книге] «Физики», редким является то, у чего мало материи при больших размерах, а плотным – то, у чего много материи при малых размерах [157] . Таким образом, не похоже, что измеряемое количество может быть субъектом остающихся в этом таинстве акциденций.
157
Phys. IV, 9.
Возражение 4. Кроме того, абстрагированное из материи количество – это, пожалуй, математическое количество,
Этому противоречит следующее: качества могут быть делимы только акцидентно, то есть благодаря субъекту. Но остающиеся в этом таинстве качества делятся посредством деления измеряемого количества, о чем свидетельствуют наши чувства. Следовательно, субъектом сохраняющихся в этом таинстве акциденций является измеряемое количество.
Отвечаю: должно утверждать, что остающиеся в этом таинстве другие акциденции находятся как в своем субъекте в сохраняющемся измеряемом количестве хлеба и вина.
Во-первых, потому, что нечто, обладающее количеством и цветом, а также подверженное влиянию других акциденций, схватывается чувствами, а чувства в таких вещах не обманываются.
Во-вторых, потому, что первое расположение материи суть измеряемое количество, в связи с чем Платон первое различие материи усваивал «большому» и «малому». А так как первым субъектом является материя, то вследствие этого все другие акциденции связаны со своим субъектом через посредство измеряемого количества (так, коль скоро первым субъектом окрашенности считается поверхность, то некоторые, как сказано в третьей [книге] «Метафизики», утверждали, что измерения являются субстанциями тел [158] ). Поскольку же после устранения субъекта акциденции остаются согласно тому бытию, которым они обладали прежде, из этого следует, что все акциденции остаются основанными на измеряемом количестве.
158
Metaph. IИИ, 5
В-третьих, потому, что субъект является началом индивидуализации акциденций, вследствие чего выступающее в качестве субъекта некоторых акциденций необходимо должно так или иначе быть началом индивидуализации, поскольку само понятие индивида предполагает его единственность, что может иметь место двояко. Во-первых, потому, что для него неестественно находиться в чем-либо; так, нематериальные отделенные формы, обладая бытием в самих себе, также являются индивидами в самих себе. Во-вторых, потому, что форма, субстанциальная или акцидентная, по природе находится в чем-то одном, а не в нескольких, как эта вот белизна находится в этом вот теле. В первом случае началом индивидуализации всех присущих форм является материя. И коль скоро эти формы как таковые естественным образом находятся в чем-то как в субъекте, из того факта, что одна из них получает материю, которую не получает другая, следует, что никакая существующая подобным образом форма не может находиться в чем-то еще. Во втором случае нам надлежит утверждать, что началом индивидуализации является измеряемое количество. Ведь то, что нечто в силу природы может находиться единственно вот в этом другом, имеет место только тогда, когда это другое индивидуально само по себе и отличается от всего остального. Но субстанция, как доказано в первой [книге] «Физики», делима благодаря количеству Поэтому в формах такого вида частным началом индивидуализации является измеряемое.количество, а именно потому, что различающиеся по числу формы находятся в разных частях материи. Следовательно, измеряемое количество как таковое является своего рода индивидуализацией (так, мы можем представить себе несколько линий одного и того же вида, отличающихся по своему положению, которое входит в понятие этого количества, поскольку измерению свойственно быть «имеющим определенное положение количеством» [159] ), и потому субъектом других акциденций скорее может быть измеряемое количество, чем наоборот.
159
Categ. VI.
Ответ на возражение 1. Одна акциденция
как таковая не может быть субъектом другой, поскольку она не обладает самостоятельным бытием. Но если акциденция воспринимается другой вещью, то об одной сказывается как о субъекте другой постольку, поскольку одна воспринимается субъектом через посредство другой (так, о поверхности говорят как о субъекте цвета). Поэтому когда Бог наделяет акциденцию самостоятельным бытием, она как таковая может являться субъектом другой.Ответ на возражение 2. Как уже было сказано, другие находившиеся в субстанции хлеба акциденции были индивидуализированы посредством измеряемого количества. Поэтому скорее измеряемое количество является субъектом других остающихся в этом таинстве акциденций, чем наоборот.
Ответ на возражение 3. Разреженность и плотность являются частными качествами, которые сопутствуют телам по причине наличия в их размерах малого или большого количества материи, что подобно тому, как и все другие акциденции проистекают из начал субстанции. Поэтому как по устранении субстанции акциденции сохраняются посредством божественной силы, точно так же и по устранении материи сопутствующие материи качества, вроде разреженности и плотности, сохраняются посредством божественной силы.
Ответ на возражение 4. Как сказано в седьмой [книге] «Метафизики», математическое количество абстрагируется не из интеллигибельной, а из чувственной материи [160] . Но материя называется чувственной потому, что она лежит в основе чувственных качеств. Отсюда очевидно, что остающееся в этом таинстве без субъекта измеряемое количество не является математическим количеством.
Раздел 3. МОГУТ ЛИ ОСТАЮЩИЕСЯ В ЭТОМ ТАИНСТВЕ ВИДЫ ИЗМЕНЯТЬ ВНЕШНИЕ ОБЪЕКТЫ?
160
Metaph. VII, 10.
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что остающиеся в этом таинстве виды не могут воздействовать на внешние объекты. В самом деле, в седьмой [книге] «Физики» доказано, что формы в материи производятся формами в материи, а не формами без материи, поскольку подобное порождает подобное. Но виды таинства являются видами без материи, поскольку они, как явствует из вышесказанного (1), сохраняются без субъекта. Следовательно, они не могут воздействовать на другую материю путем производства в ней какой-либо формы.
Возражение 2. Далее, когда действие главного действователя прекращается, необходимо прекращается и действие орудия (так, когда плотник отдыхает, его молоток не движется). Но все акцидентные формы действуют инструментально посредством силы субстанциальной формы как главного действователя. Следовательно, коль скоро субстанциальные формы хлеба и вина, как было показано выше (75, 6), в этом таинстве не сохраняются, то дело представляется так, что сохраняющиеся акцидентные формы не могут действовать так, чтобы изменять внешнюю материю.
Возражение 3. Далее, ничто не действует за пределами своего вида, поскольку следствие не может превзойти свою причину. Но все священные виды суть акциденции. Следовательно, они не могут изменять внешнюю материю, по крайней мере, в отношении субстанциальной формы.
Этому противоречит следующее: если бы они не могли изменять внешние тела, то их нельзя было бы воспринимать, поскольку, как сказано во второй [книге трактата] «О душе», вещь воспринимается чувством, на которое воздействует чувственная вещь [161] .
161
De Anima II, 5.
Отвечаю: все действует постольку, поскольку обладает актуальным бытием, вследствие чего все соотносится с действием точно так же, как оно соотносится с бытием. Таким образом, коль скоро, как было показано выше (1), результатом божественной силы является то, что виды таинства сохраняют свое бытие, которым они обладали прежде в субстанциях хлеба и вина, из этого следует, что они сохраняют и свои действия. То есть они сохраняют каждое действие, которое у них было во время наличия субстанций хлеба и вина, и тогда, когда субстанции хлеба и вина превращаются в тело и кровь Христа. Следовательно, они, безусловно, могут изменять внешние тела.