Сундук с тремя неизвестными

Утешившись тем обстоятельством, что главное мы услышали, уже решили было заняться поисками такси или частника, когда двери проходной завода выпустили группу людей. Наташка безошибочно узнала в одном из них Калашникова, поскольку успела приобрести открытку с его изображением. Не успела я опомниться, как она, рванув меня за руку, бросилась к «живой легенде» с криком:

– Здравствуйте, Михаил Тимофеевич!

Я глупо улыбалась рядом.

Окружение Калашникова насторожилось, послышались неприятные вопросы на тему, кто мы такие. Наташка и сама уже поняла, что погорячилась. Вот тут Михаил Тимофеевич и проявил себя в точном соответствии с данной ему экскурсоводом характеристикой. Генерал-лейтенант Калашников П.М. – человек, заслуживший мировую славу, оказался простым и вежливым. Ни капли заносчивости!

– Ну что вы так забеспокоились? – поинтересовался он у своего окружения. Судя по рассказу экскурсовода, охранников там не было, если только они не служили другим… – Люди просто хотели со мной поздороваться. Здравствуйте, – обратился он к нам, и я испытала огромное желание повторить ему в ответ это слово максимальное количество раз…

В половине третьего дня, устав от длительной прогулки по городу, мы торчали у входа в аэропорт, в который раз поругивая семнадцатилетнего тинейджера, додумавшегося терроризировать отца и мачеху, но не способного самостоятельно долететь до Москвы. Над подкинутым по этому поводу Наташкой объяснением я серьезно задумалась – паренек просто опасен для окружающих. И без официального сопровождения его личности безопасность полета пассажирам не гарантирована.

В три часа Наташка, на всякий случай, прозвонилась парню, задушевно напомнив о предстоящем отъезде и перечне вещей, запрещенных к перевозке. Он очень вежливо сообщил, что потерей памяти не страдает. Мы слегка нервничали. Дважды подруга хваталась за мобильник, но пробормотав, что время еще есть, а провалов в памяти мальчика, кажется, нет, отказывалась от намерения еще раз напомнить ему об отлете. Кроме нас с ней у входа никто не маялся. Отдельные граждане деловито входили и выходили из терминала, бросая на нас дежурно-любопытные взгляды.

– Хоть бы один комплимент «за погляд» выдали, – лениво сердилась Наташка. – Эх, надо было самим ехать за мальчишкой! Ждем еще минут десять и начинаем звонить.

– Здравствуйте. Вы Наталья Николаевна? – с огромным неверием в положительный ответ прозвучал за нашей спиной приятный тенорок, мы резко развернулись и невольно шарахнулись друг к другу в стремлении обрести поддержку.

Растерянно и одновременно выговорили «Да».

Несмотря на то что сомнение продолжало господствовать на физиономии паренька, сидевшего прямо перед нами в инвалидной коляске, губы его тронула едва заметная улыбка.

– Я Тимофей. Извините, что нарушил договоренность. Спецтранспорт подкачал. Вам, наверное, нужен мой паспорт для регистрации билета? – Он достал из внутреннего кармана тонкой жилетки, надетой поверх футболки, документ. – Вот, возьмите, пожалуйста.

Синхронно кивнув, мы обе протянули за паспортом руки и тут же отдернули. Тимка, если и веселился от души, то внешне этого не показал.

– Наталья Николаевна… Наверное, это все-таки вы? – поинтересовался он, глядя на Наташку удивительно серыми в пушистых темных ресницах глазами.

– Она, она, – торопливо подсказала я, заметив, что подруга явно подзадержалась с определением своей личности. – Раз я Ирина Александровна, то она точно Наталья Николаевна. Еще немного, и вспомнит себя. Ты извини за нашу реакцию, Тима. Просто нас никто не предупредил… Точнее сказать, были определенные намеки, но мы слегка тормозили по этому поводу и… Вот.

– Ничего страшного. Я к своему состоянию привык. Результат аварии. Мне тогда девять лет было. Мама сидела за рулем и погибла сразу, а мне повезло… выжить. За посадку не беспокойтесь, с ней помогут, я уже договорился. А коляска – современная модель, отлично складывается. – Он небрежно хлопнул по поручням. – В Москве уже будет ждать «перевозка».

– Слушай, ты, оказывается, такой красивый парень! – проснулась Наташка. – Вернемся в Москву, займемся тобой профессионально. Через полгода бегать будешь.

– Спасибо. Мне все это обещают.

– Надоест слушать несерьезные обещания, поневоле побежишь на своих ногах, лишь бы отстали, – не очень удачно поддержала я подругу. – Ну что, пошли, сосчитаемся в общей куче пассажиров?

Наташка презрительно фыркнула и отодвинула меня в сторону.

– Тимка, давай, наконец, сюда паспорт и запомни на будущее: Ирине Александровне можно доверять все, что угодно, если это «все» не имеет материального воплощения. Не пропьет, но обязательно потеряет. А где твои вещи?

– Да у меня только рюкзачок с ноутбуком и разной необходимой мелочью. Здесь, сбоку. – Он положил руку на рюкзак. – Не имеет смысла возить с собой шмотки. Отец на мне не экономит. – Тимка усмехнулся.

При виде этой усмешки, тощенькой «ручной клади» и простой одежды – старенькие джинсы, обыкновенная футболка, поверх нее жилетка с многочисленными карманами, далеко не новые кроссовки, мне стало не по себе. Даже в ушах зазвенело. Я невольно схватилась за ворот.

– Вам плохо? – В голосе паренька отчетливо прозвучали тревога и участие.

– О, блин! – Наташка метнулась ко мне, пытаясь стать надежной опорой. – Ир, я не уверена, что ты можешь удержать себя спереди за воротник, так что положись на меня, в смысле, не совсем, конечно, но прислониться можешь. Это она так на предстоящий полет реагирует, – пояснила подруга Тимке. – С одной стороны, хорошо – без сознания загрузится, без сознания выгрузится. Лишний раз обойдемся без искусственной турбулентности. А то будет своей крупнокалиберной дрожью самолет сотрясать. В Москве, глядишь, и оклемается. С другой стороны, я одна с вами двумя не справлюсь. Жаль, что у тебя коляска не двухместная.

– Тетя Ира очень похожа на мою маму, – тихо сказал Тимка, и от этих слов я сразу пришла в себя. Странно, что сам Серов увидел во мне только алкоголичку и бомжиху. Впрочем, ему было некогда вдаваться в детали, надежно спрятанные под слоем грязи.

Я глубоко вздохнула, провела ладонью по лицу, как бы смахивая неприятные ощущения и, не отрываясь от Наташки, улыбнулась Тимке.

– Мне действительно жутко от одной мысли о предстоящем полете.

Он с пониманием кивнул. Этот мальчишка определенно вызывал у меня теплые чувства. Наверное, парнишка очень любил свою мать и до сих пор не может примириться с тем, что мачеха заняла ее место рядом с отцом. А у Светки просто не хватило ума и такта найти к нему правильный подход. Интересно, он знает, что случилось в его семье?

– Ирина Александровна, я к тебе официально обращаюсь, а главное, участливо, как в американских фильмах, ты в порядке?

Я немного подумала и уверенно ответила «да».

– Если я тебя прислоню к стенке, ты ее не свернешь и не пробьешь в ней брешь?

Уже не раздумывая, я обиженно отошла к этой стенке, демонстрируя свою, а заодно и ее прочность.

– Ну и зачем ты этот монолит подперла? Нам некогда. Мы идем и едем регистрироваться. – Наталья решительно встала сзади инвалидной коляски и гордо покатила ее внутрь терминала.