Сундук с тремя неизвестными

Закончив разговор, я принялась наводить порядок, пытаясь засунуть фотографии обратно в черные пакеты, что отнюдь не улучшило настроения. С большим трудом справилась с этим делом, обдумывая, как лучше объяснить Светке наш поступок. Так ничего путевого и не придумав, отправилась на кухню паковать доказательства добросовестности Светки и ее матери по оплате коммунальных и прочих платежей. Выделила для этих целей собственный подарочный пакет с новогодней символикой, туда же уместила коробки со всеми инструкциями и прочей лабудой. К Серо-Беловой ни за что не поеду. Меня там незаслуженно обокрали, и я даже знаю, кто именно. Светка освободится, пусть сама забирает свое добро. Да! Надо бы побаловать чем-нибудь вкусненьким нашу уголовницу.

Я все-таки нашла силы прозвониться Наташке и сообщить хорошую новость: дуэт арестованных Серовых-Беловых распался.

– Светлану Константиновну выпускают и неизвестно, что и как она после отсидки запоет. Надо ее принудительно отконвоировать к нам.

Потом велела подруге, покончив с почтовыми делами, забежать в универсам. Раскошелившись, купить коробку конфет с ликером (для меня). Остальные приобретения – на ее усмотрение. И еще: мне определенно не мешает выспаться, поэтому в дверь прошу не трезвонить! Телефоны отключу.

Наташка молча меня выслушала и ответила одной фразой:

– Я не ломовая лошадь!

Я успела согласиться. Подруга для этого мордой не вышла. Препираться дальше не было сил. Глаза слипались. И кажется, поднялась температура. Иногда такое бывает даже на нервной почве.

– Хорошо, – еде выдавила я из себя, – но если ты не привезешь Светку к нам, будет катастрофа. Поторопись, пожалуйста. Надеюсь, успеете застать меня в живых.

Довольная тем, что мои последние слова убедили подругу в важности порученного ей дела – любыми путями доставить Светлану Константиновну в наш гостеприимный дом, я отключила все телефоны и тут же уснула.

8

В который раз убеждаюсь, не все люди в достаточной мере наделены чувством юмора. Вместо того чтобы дозвониться Курбатову и выяснить время начала свободной жизни Светланы Константиновны или ломануться в универсам, Наташка принеслась спасать меня. Я успела уснуть так крепко, что не только не слышала, как она открывала дверь собственными ключами, но и долго не могла понять, что ее совсем не лошадиная морда мне не снится. Отталкивая подругу руками и брыкаясь ногами, пыталась избавиться от наваждения – Наташки, уговаривающей меня проглотить полкило каких-то таблеток. Позднее она уверяла, что была всего одна: то ли аспирин, то ли анальгин. Таким образом, в нелегкой борьбе за выживание я окончательно и проснулась. С одним желанием… Не скажу, каким именно, чтобы не обижать подругу.

Орала я недолго, зато по существу. Наташка быстро все усвоила. Единство целей нас примирило.

Позвонив Курбатову, подруга выяснила, что Серову освободят прямо в его кабинете. От нее требуется еще одна небольшая формальность – подтвердить принадлежность ей одной вещицы и кое-что по ней прояснить.

– Я, пожалуй, поеду в прокуратуру, – мрачно заявила Наташка. – Надеюсь, Светке предъявят не твои бывшие белые брюки. Чего доброго, она их опознает как родные, лишь бы выпустили. Чего не сделаешь ради свободы! В ближайшие два часа можешь отсыпаться. За мой счет. Если бы не твой зеленый вид, который нельзя принять искусственно… Словом, ты меня поняла. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. И это сущее наказание, похоже, досталось только мне.

Я все поняла, как надо. И к моменту Натальиного возвращения даже успела кое-что приготовить.

Светлана Константиновна изрядно осунулась и похудела. Заготовленные мной слова о том, что она прекрасно выглядит, застряли в зубах. Я как улыбнулась, демонстрируя их в полном количестве, так и застыла с этим оскалом, не в силах вернуть лицо в исходное положение.

Выручила подруга:

– Я уже отвесила Светлане комплимент по поводу ее внешнего вида, можешь не стараться. И дала ей зеркало. Камерная жизнь не красит, а если еще и сидишь ни за что… Проходи, дорогая, садись… – пригласила Светлану Наташка. – Мама дорогая, сколько смыслов у этого слова! Словом, куда пожелаешь и со всеми удобствами.

– Привет, – тихо проронила Светлана абсолютно безжизненным голосом. – Ира, если разрешите, я хотела бы помыться.

Она так и застряла в прихожей, не решаясь сделать дальше и шага.

– Видишь, до чего человека довела неделя жизни за решеткой? Это, пожалуй, похуже, чем с Серовым. Уже и на «вы» перешла. – Наташку пробило на слезы.

– Ничего, – с трудом гася сногсшибательную улыбку, бодро отозвалась я. – Сейчас отмоется от неприятных воспоминаний и заговорит по-человечески… Мы все… заговорим.

Я потащила Светку в ванную, где, ни на минуту не переставая болтать, показала весь годовой запас пены, морской соли (без конца дарят) и остальных косметических моющих средств. Зачем-то достала четыре полотенца и два махровых халата. Явный перебор, но арестантка только равнодушно кивала головой и автоматически благодарила.

Потоптавшись немного, я не выдержала:

– Свет, все хорошо. Не сегодня-завтра выпустят Владимира. Остальным не забивай голову. Все объяснимо, причем не так, как ты думаешь. Рекомендую тебе вот эту персиковую пену. Такое впечатление, что плаваешь не в ванной комнате, а на рынке, прямо среди прилавков, сплошняком заваленных спелыми персиками.

Светлана закрыла лицо руками.

– Зачем меня убивать? Кому я мешаю? – глухо послышалось из-под ладоней.

Оказывается, у девушки была собственная версия преступления, за которое она, можно сказать, свое отсидела.

– Никто не собирается тебя убивать, дурочка. Наоборот, за тебя идет яростная, но невидимая невооруженным глазом борьба. И каждая из сторон твою персону очень любит. Так! Поговорим позднее.

Заметив удивление и надежду в Светкиных глазах, показавшихся из-за медленно сползающих к подбородку ладоней, я посчитала свою миссию выполненной и вывалилась из ванной прямо на подслушивающую под дверью Наташку. Надо же! Забыла, что уровень пола в ванной выше, чем в коридоре.

– Блин, ну ты как ослепшая от головокружительного успеха манекенщица с подиума! – возмутилась Наташка. – Если бы не моя страховка, влетела бы в шкаф.

– Не влетела бы. Не первый раз за штурвалом. Димка специально дверцы укрепил – дубовые.

– Теперь понятно – родственное тяготение… Дуболомка!

– То-то я думаю, а на фига ты здесь торчишь? От дуболомки и слышу!

– Ну вот и ладушки, поговорили. Давай-ка крепенького чайку хватани. Я как раз свежий заварила. Сейчас Светка окончательно выйдет на свободу, такое расскажем!

Минут сорок Наташка чередовала напевы народов очень Крайнего Севера с русскими народными песнями, доводя меня до бешенства. Я замучилась задавать наводящие вопросы, упорно оставляемые без ответа. Единственное, что подруга себе позволяла – это, вдаваясь в смысл очередного вопроса, прибавить или убавить громкость песнопения. Поэтому выход пеннорожденной Светланы Константиновны я встретила с огромным энтузиазмом. Результат его в виде опрокинутой на пол миски с оладьями из цветной капусты понравился всем. Специально такое не сделаешь. Они шлепнулись, изобразив на полу сказочно красивый орнамент. Жалко собирать.