Сущность Альфы

Открыв дверь, Сасори аккуратно подтолкнул мальчика, чтобы тот не стеснялся, а сам зашел следом, ментально едва прикасаясь к омеге, так сказать, чтобы не показаться навязчивым и чтобы не соблазниться на заманчивый предтечный запах своей Пары. Хаку, войдя в малую гостиную, насторожено огляделся, оценивая простор, светлость и уютность комнаты. Пожалуй, холостяцкая атмосфера присутствовала во всем: и минимализм в обстановке, и простота дизайна, и несколько газет на кофейном столике далеко не первой свежести, и необжитость, о которой свидетельствовала практически новизна уже давно купленной мебели. Омега, в нерешительности остановившись посреди гостиной, спустя пару минут так и не сдвинулся с места, сложив руки в замок перед собой и едва-едва приоткрыв свое биополе. Акасуна, конечно, почувствовал растерянность мальчика, ведь он и сам пока не знал, что делать с ним дальше, ведь, фактически, такого человека, как Хаку, не существовало, а мальчику было лет шестнадцать, ему образование нужно, забота, как о ребёнке, да и сомневался альфа в том, что омега видел жизнь вне стен улья, так что, похоже, предстояло Акасуне ещё много хлопот касательно своего Истинного, но это были приятные хлопоты, а после, когда мальчик почувствует себя свободным и познает жизнь вне улья, можно будет поговорить и об их связи, как Пары.

– Хаку, - осторожно позвал Акасуна, и мальчик, вздрогнув, обернулся, позволяя альфе на ментальном уровне почувствовать его смятение, - не бойся. Теперь это и твой дом

– Вы мой новый хозяин? – осторожно, с некой опаской спросил омега, из-под длинных ресниц настороженно рассматривая альфу

– Нет, конечно же!
– возмутился красноволосый, но, увидев, что мальчик опять вздрогнул, и почувствовав, как прогнулось его биополе, сразу же смягчил тон голоса и, подойдя к омеге, положил руки ему на плечи, пытаясь успокоить. – Тебе не стоит меня бояться, - посмотрев брюнету прямо в глаза и едва заметно улыбнувшись, сказал Акасуна. – Я не такой, как Забудза. Я буду заботиться о тебе и никогда не причиню вреда

– Правда? – Хаку открыто взглянул на альфу, запрокинув голову, так как был существенно ниже мужчины, и в его взгляде была надежда, которую и увидел, и почувствовал Сасори, которая и вызвала у него легкую улыбку и сдержанный кивок

– Правда, - честно сказать, Акасуна думал, что будет сложнее, что мальчик, познав насилие и издевательства со стороны альфы, так быстро не сможет довериться ему, но, похоже, Хаку действительно был ещё ребёнком, доверчивым и открытым, способным быстро забывать все плохое

– Вы – хороший альфа, - омега прижался к мужчине, обвив его талию руками, от чего красноволосый слегка стушевался, ведь запах мальчика был очень насыщен. Он окутывал его, вместе с воздухом пробирался в легкие, заполонял все естество, а худенькое тельце так жалось к нему, слегка подрагивая, что Акасуна не смог удержаться и скользнул руками по телу мальчишки, опускаясь с плеч на талию, ещё немного ниже, на бедра, прижимая свою Пару к себе и чувствуя легкое головокружение и возбуждение от запаха омеги.

– Я буду очень благодарен вам, - продолжал шептать мальчишка, уткнувшись лицом альфе в грудь. – Буду очень послушен. Буду выполнять все ваши указания. Я буду, - омежка поднял голову и выразительно посмотрел красноволосому в глаза, - самой лучшей вашей маткой, хозяин

– Что? – Сасори, разомлев в объятиях мальчишки, сперва не совсем понял смысл сказанного, на ментальном уровне упиваясь отзывчивостью своего Истинного, который для него раскрылся полностью, а когда понял, то растерялся, не зная, что делать, и пытаясь найти в себе силы противостоять столь неожиданным действиям со стороны мальчика

Хаку, действуя осторожно, но целеустремленно, аккуратно забрался слегка прохладными ладошками под свитер красноволосого, невесомо поглаживая сперва его поясницу, а после, едва касаясь кожи, подымаясь все выше по спине. Прижимаясь к альфе, мальчишка начал медленно тереться об него, легкими поцелуями покрывая грудь мужчины и чуть слышно урча от удовольствия. Запах предтечного омеги стал ещё более насыщенным, концентрированным, лишающим рассудка и сдержанности, которой в последнее время у Акасуны и так было предельно мало. Поддавшись невесомым ласкам, Сасори запрокинул голову, натянуто выдыхая и чуть прикрывая глаза, ощущая такую эйфорию, которую не ощущал ни с одним из своих партнеров, на ментальном уровне осязая податливость своего Истинного и стремление мальчика доставить ему удовольствие, чувствуя возбуждение омеги, который, наверняка, подсознательно желал отдаться именно своему альфе.

Мальчишка приподнял свитер красноволосого и теперь своими горячими и влажными губами касался не менее горячей кожи мужчины, покрывая его торс ласкающими поцелуями и очерчивая юрким язычком кубики пресса. Сасори невольно застонал, поддаваясь дурманящему запаху омеги и запуская пальцы в его длинные шелковые волосы, то поглаживая кожу головы, то чуть сильнее сжимая их у корней, якобы призывая к более уверенным действиям, но Хаку делал все так, как хотелось ему, медленно и до неистовства возбуждающе, что не могла не оценить сущность красноволосого. Альфа внутри Акасуны рычал, требуя немедленного соития со своей Парой, энергетика альфы и омеги сплеталась в единую, как и положено Истинным, образуя именно ту связь, которая до этого поддерживалась только со стороны красноволосого, но сейчас мальчик был полностью открыт и желал сцепки со своим альфой не менее страстно, от чего нити Пары тонко вибрировали, только усиливая это обоюдное желание.

Наваждение было острым, заполняющим и до дрожи приятным. Тонкие пальчики омежки подобрались к соскам альфы, чуть сжимая их, перекатывая, даруя сладостную и тянущую боль. Губы мальчишки исследовали каждый сантиметр тела красноволосого, уже более яркими поцелуями спускаясь вниз, а острые зубки изредка прикусывали кожу, которую тут же зализывал умелый язычок. Сасори не мог совладать с собой, проблесками понимая, что так нельзя, что перед ним, по сути, ещё ребёнок, но настойчивые и знающие ласки не позволяли альфе сконцентрироваться именно на этой мысли, а пелена возбуждения, смешанная с запахом омеги, застелила мир перед глазами, утягивая мужчину в забвение. Именно сейчас альфа желал своего омегу, желал это тело до ноющей боли в паху и томления во всем теле, желал сцепки со своим Истинным, запах которого манил и смешивался с его собственным, и, пожалуй, Акасуна уступил бы вожделению, поддавшись инстинктам, но отдаленный щелчок и вжик будто отрезвили красноволосого, который с ужасом понял, что происходит, который осознал, что его соблазнили, медленно, ненавязчиво, но очень опытно, который, наконец, почувствовал не любовь или симпатию со стороны своего Истинного, нет, он почувствовал покорность и подчинение, которые для альфы, для самца, были так же сладки, как и запах предтечного омеги.

– Отцепись от меня! – Сасори грубо оттолкнул мальчика, который уже опустился перед ним на колени. Ментальные волны альфы вмиг ощетинились, обвились вокруг омеги, явно причиняя ему боль, сам Акасуна дышал тяжело, его глаза гневно блестели, сжатые кулаки подрагивали, а сам мужчина был напряжен, как струна, свысока поглядывая на мальчишку, который распластался перед ним на ковре, уткнувшись лбом в носки его туфель и покорно выпятив попку.

– Не наказывайте меня, хозяин… – задыхаясь от ментального давления, просипел Хаку, ещё крепче обнимая ноги мужчины и дрожа пуще прежнего. – Простите меня, пожалуйста… я исправлюсь… я умею лучше… разрешите мне доставить вам удовольствие…

– Что?! Удовольствие?! – Акасуна рассвирепел и, не понимая от гнева, что творит, отпихнул от себя мальчишку ногой, как назойливое домашнее животное. Он был обманут, и это было больно. На миг, упившись ароматом омеги, он и забыл, что перед ним матка, шлюха, которая получила имя за явно сомнительные заслуги, опытный обольститель, который хорошо умеет только одно – подставлять зад, а он – дурак, дурак, который размечтался о счастливой семейной жизни со своим Истинным и троих детишках.

– Простите, хозяин! Простите! – всхлипывая, отчаянно просил Хаку, теперь уже уткнувшись лбом в пол. – Делайте так, как вам нравится. Я приму любое наказание, - омега стал на колени и, вытерев слезы, стянул со своих худеньких плеч юкато, обнажившись по пояс, после чего виновато опустил голову, будто ожидая приговора

– Не называй меня хозяином! – рявкнул Акасуна, от чего его ментальные витки ещё плотнее сжались вокруг мальчишки, тот задрожал, но покорной позы не сменил, только всхлипнул, прижимая руки к обнаженной груди

Сасори смотрел на своего Истинного, пытаясь подавить в себе отвращение к нему: это ж скольких альф нужно было ублажить, чтобы выработать такую покорность и такие навыки обольщения? Сущность альфы внутри красноволосого возмущенно металась, как зверь в клетке. Шлюха! Яростно твердило сознание. Матка! Отчаянно билась мысль в голове. Попользованный товар! Осязала сущность. И все это вкупе приносило адскую, раздирающую боль, из-за которой все отошло на второй план. Гнев заполонил красноволосого, связь Пары трещала, обрываясь, отторгаясь одним из Истинных, подстрекаемая презрением и брезгливостью со стороны альфы. И Сасори оборвал бы эту связь, навсегда и бесповоротно, если бы не увидел на теле мальчишки синяки, много синяков, и это были явно не метки страсти, это были следы издевательств и муштры, это было наказание за непокорность.