Сущность Альфы

Отец позвонил ему сегодня утром и потребовал, именно потребовал, нанести ему визит, причем желательно со своей Парой, что более чем обеспокоило альфу, ведь в его жизни все только наладилось и вроде как пришло в норму, и вот, теперь, интуиция упорно твердила, что ему нужно приготовиться к чему-то важному. К тому же, было ещё одно обстоятельство, ввиду которого Гаару обуревали ещё более сильные и противоречивые эмоции: Исами – сын Собаку но Шукаку и Ясямару, его младший брат.

Малышу было уже несколько месяцев, но Гаара ещё не видел его ни разу, даже праздник в честь новорожденного пропустил, сославшись на неотложные дела в интересах компании и уехав в другой город, точнее, проигнорировав это событие, как таковое. Канкуро было не оторвать от малыша, он возился с ним, помогал отчиму ухаживать за ребёнком и, казалось, каждую свободную минуту уделял именно младшему братику. Даже Темари прониклась появлением нового члена их семьи, пусть и не выражала собственные эмоции так бурно, как Канкуро, но она тоже часто бывала в их загородном коттедже, особенно после того, как разорвала отношения с альфой и официально заявила свое право на ухаживание на омегу по имени Таюя, а вот он отнесся к малышу Исами холодно и равнодушно. Не то чтобы Собаку ненавидел мальчика или испытывал чувство презрения к самому факту его рождения, но все же одним махом переступить несколько лет отчуждения, злости, ревности и, что уж там скрывать, ненависти он не мог. Понимал, что, по сути, ни отец, ни Ясямару, ни тем более малыш не заслуживают подобного отношения к себе, ведь, как ни крути, они – семья и, судя по всему, крепкая и любящая, но все же не мог их простить, пытался, да, но не смог и, пожалуй, даже немного завидовал этому ребёнку, которого опекали и любили, когда он в свое время удостаивался лишь сухой похвалы со стороны постоянно занятого на работе отца и грустного взгляда матери. Не мог простить и, если уж признаваться самому себе, боялся быть разжалобленным видом невинного создания, ведь именно сейчас, когда его возлюбленный носил под сердцем их ребенка, он как никогда понимал и в одночасье не понимал отца, который когда-то так халатно отнесся к ним троим и который теперь так трепетно возлюбил Исами.

Гаара посмотрел на возлюбленного, который сидел на переднем сидении и выглядел не менее сконцентрировано и серьезно, определенно чувствуя его собственные эмоции, и не смог сдержать легкую улыбку, на которую ему ответили вопросительно-встревоженным взглядом. Да, эти несколько недель после нападения на Сая действительно были тревожными, хлопотными и напряженными, потому что, как бы ни храбрился омега, а медицинская помощь ему все-таки понадобилась, так что врачи, в том числе и доктор Орочимару – единственный гинеколог, которому доверил свое состояние беременный, были довольно частыми гостями в их доме. К счастью, ни его возлюбленному, ни их ребёнку ничего не угрожало: Сай чувствовал себя хорошо, малыш развивался, по словам доктора Шиин, как по часам – здоровый, крепкий и не сильно достающий своего папочку. «Мальчик» - с легкой улыбкой констатировал Наруто, даже не прикасаясь к беременному, взглянул только и с искренностью пожал другу руку, после чего напрочь отказался называть статус ребёнка. Гаара обиделся минут на пять, фыркнул на своего повязанного, выписал ему щедрый ментальный подзатыльник, а после они углубились в дела не менее насущные.

Как и предполагал Намикадзе, Хаюми от своего нерадивого члена открещивались всеми возможными способами, хотя и не сбрасывали с себя вины, терпеливо присутствуя на дознании и судебных заседаниях. Хотя, по сути, что там было судить: Хаюми Син не просто нарушил условия досрочного освобождения или обвинялся с отягощающими обстоятельствами ввиду рецидива состава преступления, ему инкриминировали угрозу жизни и здоровью омеги и плоду, ведь Сай на тот момент уже был зарегистрирован в картотеке рожеников, с нанесением физических и ментальных повреждений, а так же психологической травмы. В общем, вердикт суда был однозначным: пожизненное заключение в местах специального и принудительного лечения строго режима, что, ввиду состояния альфы, было более чем правильным решением. Казалось, все формальности были соблюдены, хотя суд, конечно же, настороженно отнесся к тому, что омега, опекунами которого является старшая чета Собаку, оказался Истинным нынешнего главы клана, но это был уже не его удел, а с остальным они разобрались самостоятельно, благо Ясямару был на хорошем счету у главы Службы Опеки. А вот следующее испытание для их семьи оказалось более тревожным: он, использовав свои способности, уничтожил сущность Хаюми Сина, и это привлекло повышенное внимание к нему не только органов правопорядка, но и других структур.

В принципе, как и говорил Наруто, отделался он штрафом и денежной компенсацией за моральный ущерб клану Хаюми, хорошей, к слову, компенсацией, а вот увильнуть от правоохранительных органов, которые заинтересовались фактом разрушения сущности, оказалось не так-то просто. Вполне возможно, что, копни полиция немного глубже, им с Наруто пришлось бы туго, потому что разрушение сущности во время ментальных драк – это единичные случаи, это, как все понимают, огромная сила, это, естественно, опасность для общества, но все как вспыхнуло молниеносно, так же и улеглось, а ему принесли извинения и больше не беспокоили. Что произошло и почему столь вопиющий факт спешно замяли, Собаку так и не понял, хотя догадки у него все же были, особенно после того, как чудаковатого вида альфа со стрижкой «под горшок» пожелал им с Наруто побольше силы юности, при этом именовав архаровцами. А архаровцами, проще говоря, хулиганами, их называл только один человек, неожиданное увольнение и исчезновение которого так и осталось для его бывших и нынешних учеников загадкой.

Подъехав к дому, Собаку заглушил мотор, но выходить из машины не спешил, напряженно смотря перед собой точно на входную дверь. Что хотел от него отец? Точнее, что он хотел от них двоих? Было ли это как-то связано с недавними событиями? Или же, наоборот, сейчас должны были всплыть дела давно минувших дней? Что бы это ни было, он к этому был не готов. Порой Гаара вообще задавался вопросом: почему отец выбрал следующим главой именно его? Темари тоже могла стать главой, ведь в клане Собаку, по традиции, главой мог быть альфа любой стати, которого назначит действующий глава своим приемником, и она была бы хорошим главой – мудрым, ответственным, сильным, жестким, но справедливым. Тогда, почему он? У них с отцом были не самые лучшие отношения, можно даже сказать – отвратительные, и, тем не менее, главенство доверили ему, да и ещё в столь юном, как по меркам глав, возрасте. Если бы в клане был кризис или дела в компании шли в убыток, он бы ещё мог понять, но – нет, власть ему досталась сильной, крепкой и надежной, а бизнес успешным и подающим ещё большие перспективы, так что у него было ещё больше подозрений и смутных догадок относительно решения отца.

– Пойдем, Гаара, - Сай осторожно прикоснулся к руке возлюбленного. – Не стоит мучить себя вопросами, ответ на которые ты можешь получить из первых уст

Альфа кивнул, поражаясь тому, насколько четко и ясно Сай его понимал, ведь это не просто связь Истинных или узы Пары, это взаимопонимание и поддержка, чувства, любовь, то, что принадлежало только им двоим, а после, выйдя из машины, они направились к дому. Гаара, сконцентрировавшись, полностью свернул свое биополе и выставил несколько сильных щитов, что ему самому, конечно, не очень нравилось, потому что он привык постоянно поддерживать контакт с Саем, чтобы быть в курсе любого изменения в состоянии возлюбленного, но, как говорится, ситуация требовала.

На кнопку звонка нажал Сай, при этом недовольно поджав губы, что альфа сперва расценил как реакцию на его полную закрытость, но после, лишь на миг восстановив их связь, понял, как же он ошибался и насколько виноват перед своим Истинным. Сай ведь тоже волновался, переживал, беспокоился, потому что сейчас он впервые предстанет перед бывшим главой клана Собаку, так сказать, с глазу на глаз, в той обстановке, которая не требует дежурных фраз и чопорного отношения друг к другу. Да, он виделся с его отцом и Ясямару, когда они оба были ещё школьниками, на торжестве по случаю его назначения главой клана, которое по стечению дат припало на его 24-летие, и во время судебных заседаний, когда Собаку но Шукаку вызывали как свидетеля со стороны потерпевшего, но не более, никакого тесного общения и прямых контактов. Именно поэтому Гаара, не выразив ни единой эмоции, взял любимого за руку, тесно переплетя пальцы, и крепко сжал, тем самым и подбадривая омегу, и морально настраиваясь сам перед предстоящим и, очевидно, нелегким разговором с отцом.

========== Глава 32. Часть 3. ==========

Кажется, у него даже колени дрожали, хотя внешне омега оставался спокойным и невозмутимым, ради Гаары. Скорее всего, если бы он, хотя бы на секунду, высвободил свои тревоги и переживания, альфа, не задумываясь, повернул бы обратно, наплевав на требования отца и считаясь только с его состоянием, а Сай был кардинально против такой опрометчивости, понимая, что он, даже ввиду его истинности и беременности, не может требовать от возлюбленного столь пристального внимания к себе. Да, у него тоже было тревожное предчувствие относительно предстоящего разговора с Собаку но Шукаку, тем более что этого человека он, откровенно говоря, побаивался, но ситуация с Сином научила его многому, в том числе и тому, что прятаться от неизбежного и надеяться на естественное разрешение проблем бессмысленно. Только тот, кто борется и отстаивает свои убеждения, стремления, чувства, тот, кто движется к своей цели, тот, кто не уповает на судьбу и богов, может чего-то добиться в жизни, иным же суждено до самого окончания своего жизненного цикла барахтаться в плену собственных страхов.

Неприятно было в этом признаваться, конечно же, но он потерял себя, сознательно и, как думал омега, бесповоротно. Раньше Сай жил искусством, пусть его картины и не были шедеврами, но все же находили и свои отклики, и свое место в галереях и коллекциях, и своих поклонников, но после замужества он растерял свой талант и к кисти больше не прикасался. Пробовал пару раз что-то нарисовать карандашом на обычном листе, но то, что выходило из-под его руки, было похоже на мазню ребёнка, а не на то глубокое и осмысленное, что он вкладывал каждый раз, когда касался бумаги грифелем. Кривые, жесткие, грубые линии, мрачные сюжеты, в которых не было смысла, тяжелый фон и общая атмосфера – вот во что превратилось его искусство, и омега забросил всяческие попытки вернуться к излюбленному занятию, а после ему стало не до рисования.

Теперь же, когда призраки прошлого действительно остались в прошлом, он решил попробовать. Сперва от скуки, потому что врачи единодушно приписали ему постельный режим, а после из-за интереса, потому что то, что у него получалось, было совершенно иным, абсолютно не похожим на его прежние рисунки, но, тем не менее, что-то в этих размытых образах и неясных линиях было, то, что и вынудило его продолжать работу. И вот, спустя несколько недель, у него впервые за последние два года получилось нечто действительно красивое. Казалось, ничего особенного в обыденных пейзажах не было, но, рискнув, он отправил несколько своих рисунков на конкурс, рядовой конкурс для начинающих художников, в котором Акаши принимал участие ещё будучи в средней школе, но, как ни странно, его помнили и заприметили, увидев в его работах глубокий философский смысл, раскрывающий многогранное состояние души человека. Да, так оно и было, хотя в тот миг, когда он рисовал заснеженные просторы, восход солнца в горах, морскую гладь или же первое цветение молодой сакуры, Сай и понятия не имел, что он таким способом изливает свою душу, раскрывая свой жизненный путь. Он снова стал прежним, точнее, самим собой, видел и чувствовал, как радуется и за него, и его успехам возлюбленный, и эти моменты счастья подарили ему уверенность в том, что все уготованные ему испытания уже позади, но, похоже, осталось ещё одно, которое сейчас предстало перед ними в виде закрытых дверей, за которыми послышались тяжелые шаги.

Дверь им открыл отец, что слегка озадачило Гаару, но не тем, что их встретил сам Собаку но Шукаку, а тем, что отец держал на руках закутанного в сиреневое одеяльце и недовольно хнычущего малыша. Пожалуй, он бы отпрянул, попятился, не сдержался, высказал бы свое словесное и ментальное негодование, но Сай ещё крепче сжал его руку, буквально заставив не только остаться на месте, но и сдержанно ответить на сухое приветствие отца. Это было больно. Да, он предполагал, что будет неприятно, но больно… Как же хотелось наплевать на все, в том числе и на важность визита, и высказаться отцу прямо в лицо, поделиться тем, что он копил в своей душе все эти годы, обвинить этого альфу в том, что он не уберег свою жену, что бросил собственных детей на произвол судьбы, что пал, связав себя узами фальшивого брака, что, в конце-то концов, сделал больно человеку, любовь которого настолько самоотверженна, что он пожертвовал очень многим ради его спокойствия и благополучия. Да, хотелось, и так бы сделал тот, прежний Гаара, который ещё не познал цену ответственности за клан, семью, силу и возлюбленного, поэтому, переступая порог дома, он лишь закрылся поплотнее, решив, что рано или поздно осознание содеянного и расплата за него сами придут к Собаку но Шукаку.