Суженый-ряженый

Первой уселась гадать как раз Вика. Она довольно долго смотрела в конец коридора, образовавшегося от двух зеркал, но, кроме возбужденных физиономий подруг, которые время от времени высовывались из-за ее плеча, больше никого там не увидела.

Теоретически Ксюшин опыт оказался более удачным: суженый, которого она на миг узрела, как две капли воды походил на ее шефа. Тот, если слегка перефразировать Гоголя, был мужчиной приятным во всех отношениях, однако Ксюшу сильно смущала статистика. Дело в том, что у шефа к тридцати пяти годам имелось уже трое детей от трех разных браков, и, судя по его активному образу жизни, он не собирался останавливаться на достигнутом. В последнее время он стал оказывать Ксюше постоянные знаки внимания, поэтому видение она истолковала как предостережение и впредь решила держаться от шефа по возможности подальше. В принципе она не имела ничего против легкого флирта с мужчиной приятным во всех отношениях, но стать его четвертой женой отнюдь не жаждала.

А Юля смотрела, смотрела, смотрела и вдруг... перед ней возник корчивший ей рожи Луи де Фюнес. Совершенно отчетливо и стопроцентно узнаваемый. Бедняжка оторопела. У нее даже мороз пробежал по коже: к спиритическому сеансу вместо гадания она была решительно не готова! Слава Богу, ступор длился всего несколько мгновений, потом до Юли дошло, что она случайно задела и сдвинула зеркало. Совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы в поле ее зрения попал экран телевизора. Там как раз показывали фильм с де Фюнесом, а звук был выключен.

Таня изо всех сил старалась смотреть в зеркало пристально и неподвижно, как это было предписано. Однако после Юлькиного "видения" все ее попытки направить свой взор в конец коридора, образованного двумя зеркалами, которые были вновь установленны четко одно против другого, разбивались о всеобщий безудержный смех. Сосредоточиться ей ну никак не удавалось!

Наконец между приступами нервного смеха Вика призвала подруг "хором" глубоко вздохнуть и быстро выдохнуть.

Первый вздох у всех получился судорожный, совсем неглубокий, и уж точно это сипение пополам с хихиканьем никак нельзя было назвать "хором". Надежда на успех появилась на третьем выдохе, а пятый вдох, хоть и с натяжкой можно было считать синхронным.

Почти совсем уже успокоившись, Таня прикрыла глаза и медленно втянула в себя воздух, а потом так быстро выдохнула, что у нее закружилась голова. Она распахнула глаза и не могла оторвать их от причудливых туманных очертаний в зеркале, которые буквально на долю секунды сложились во вполне узнаваемый образ... Нет, надо же, какой бред! И вообще кто верит во всю эту чепуху? Конечно же, ее странное видение можно очень просто объяснить: из-за слишком глубокого вдоха и слишком быстрого выдоха у нее закружилась голова, перед глазами поплыли круги, а ее воображение, как и предостерегал господин Забылин, породило образ действительно совершенно непредвиденный. С другой стороны, даже если не веришь своим глазам, узреть в качестве суженого каменное изваяние с издевательской улыбочкой на устах все равно неприятно. Если только... видение было столь мимолетно... Нет, уж это действительно полный абсурд! Да и с чего бы вдруг? Глеба Захарова она не видела уже несколько лет...

И все же, пользуясь терминологией господина Забылина, виденное потрясло Танину организацию. Тем не менее в ипохондрики она записываться не собиралась. Нервная и впечатлительная особа -- еще куда ни шло, но истеричка -- это уже перебор.

Пока навеянные наваждением мысли вихрем кружились в бедной Таниной голове, она не отрывала невидящего взгляда от окутанного сумраком зеркального коридора. Постепенно ей удалось взять себя в руки, однако все ее веселье куда-то бесследно испарилось, развлекаться дальше совершенно расхотелось, а навалившаяся вдруг усталость вызывала одно-единственное желание: как можно скорее оказаться у себя дома в своей собственной постели. Вот если бы она была на машине... Больше всего Таня жалела сейчас о том, что приехала сюда городским транспортом. Впрочем, зимой она вообще мало ездила на машине: с наступлением холодов ее взаимоотношения с "девяткой" тоже становились более прохладными. Скосив взгляд на часы, Таня обнаружила, что еще не так уж поздно, даже часу нет. От Ксюшиного дома до трамвая рукой подать... но дойти-то до него все равно нужно, а потом еще и дождаться... Нет, одинокая ночная прогулка привлекала ее куда меньше, чем продолжение уже надоевшей игры.

Таня еще немного посидела перед зеркалом, усиленно делая вид, что пытается рассмотреть нечто ускользающее, на самом же деле она не спускала глаз с каштанового завитка волос, торчащего над ее собственным правым ухом. Выдержав приличествующую случаю паузу, она развела руками и сообщила девочкам, что, пожалуй, какие-то туманные очертания в зеркале на миг возникли, но... увидеть в них суженого ей не хватило живости воображения. Почему, собственно, она не сказала им правду?.. Ответа на этот вопрос Таня и сама не знала.

На том с гаданием на зеркалах было покончено. Очень уж занудным оказалось сидеть, вперившись в зеркальную даль, и пассивно чего-то ждать. Хуже всего, что делать это надо молча. Общее мнение выразила энергичная Вика, заявив, что им всем не помешает немного встряхнуться.

Ксюша стала листать книгу в поисках чего-нибудь не столь занудного, но все же менее экзотического, чем гадание на коровьей или воловьей коже.

– - Суженый-ряженый, -- бормотала она, -- приходи ко мне ужинать... нет уж, второй ужин мы не осилим. Так... гадание на полотенце... опять суженый-ряженый... нет, тоже не подходит...

Тем временем Юля, знавшая почти всего "Евгения Онегина" наизусть, без труда выудила из памяти подходящие к случаю строчки:

"Чу... снег хрустит... прохожий; дева

К нему на цыпочках летит,

И голосок ее звучит

Нежней свирельного напева:

Как ваше имя? Смотрит он

И отвечает: Агафон".

– - Это называется...
– - изящный взмах руки, и Ксюшин указательный палец уперся в нужную строчку, -- "окличка прохожих и проезжих". А ты, Юлька, не боишься...

– - Чего? Напороться на Агафона? По-моему, в наше время это практически невозможно.

– - Тут ты права: напороться на Агафона нам вряд ли грозит. Однако в наше время, когда многие наши сограждане имеют весьма слабое представление не только о святочных гаданиях, но даже о Пушкине, боюсь, нас могут неверно понять...

– - Знаете что, девочки, давайте действительно прогуляемся, -- с воодушевлением предложила Таня.
– - Насчет этой самой оклички посмотрим по обстоятельствам, но подышать свежим воздухом -- это в любом случае отличная идея.
– - Идея и в самом деле была отличная, ведь если девочки согласятся прогуляться, они ее проводят до трамвая, а отец с Бартоломео встретят на остановке около дома. Наверняка папа еще не спит и в поте лица трудится над своей книгой: что поделать, поджимают сроки сдачи рукописи. Господи! Ее тоже вечно поджимают сроки, может, это наследственное? Хотя сроки вообще всегда всех поджимают. Ладно, так или иначе, но отец не будет на нее в большой претензии за то, что она вытащит его из-за компьютера. А уж Бартоломео она просто осчастливит, он обожает гулять независимо от времени суток. Конечно же, девочки станут ее отговаривать...

Разумеется, они ее отговаривали. Но не отговорили, и вот теперь на пару с кондуктором Таня тряслась в пустом вагоне. Кстати, выяснять имя суженого путем опроса запоздалых прохожих мужеского пола никто из девочек так и не решился. Все-таки Ксюша была права: современные мужчины скорее всего истолковали бы их невинное любопытство совершенно превратно.

На следующей остановке в вагон вошли крупногабаритный амбал и тщедушный тип, не слишком твердо державшийся на ногах. Тане не понравились оба: ей не внушали доверия крупногабаритные амбалы в пустых ночных трамваях, и она предпочитала держаться подальше от всяких нетрезвых типов, даже тщедушных.

Слава Богу, кондукторша была человеком привычным и даже в столь поздний час ревностно выполняла свой служебный долг. Когда она встала навстречу новым пассажирам с требованием оплатить проезд, Танино замершее в груди сердце снова начало биться, постепенно набирая обороты.

Бубня себе под нос, нетрезвый тип принялся шарить по карманам, зато амбал быстро сунул деньги и, не дожидаясь билета, направился к Тане. Теперь ее сердце устремилось прямиком в пятки, но тут в приветливо улыбающемся амбале она узнала своего соседа Никиту Клюева, и ее сердце сей же час устремилось в обратном направлении. Чуть из груди не вырвалось от радости.