Сваха для монаха

В общем, никакой скорби по отравленному мужу Светка не испытывала. И беспокоилась лишь о том, как бы в ее отсутствие Костик не нашел себе другую подружку.

— Конечно, он меня любит. Только он такой чувствительный! Еще, чего доброго, сочтет, что я траур должна соблюдать.

— С какой стати? Вы же с мужем не жили вместе.

— Костик мне уже намекал, что я теперь вдова и вести себя должна соответственно, — почти заплакала Светка. — Ой, бросит он меня! Чувствую, что бросит!

Что возразить на это, подруги не нашлись. Они слишком уважительно относились к собственным предчувствиям, чтобы недооценивать предчувствия других женщин. Но Светка уже упоенно рыдала, уверяя, что наложит на себя руки, если ее разом бросит и муж, и любовник. И подруги поспешили ее утешить.

— Все нормально будет. Ты такая хорошенькая!

— Другого себе найдешь!

— Богаче!

— Красивей!

— И моложе!

Их уговоры возымели свое действие. Светка перестала рыдать. И призналась, что Костик, знаете ли, тоже не идеал. Встречаются они от силы четыре-пять раз в месяц. Секс длится от силы пять минут, потом они просто разговаривают. И какие бы захватывающие темы они ни обсуждали, этого ей решительно недостаточно для женского счастья.

Тем не менее со Светкой и ее сумасбродными подружками Мариша и Катя провели все свое свободное время. И даже не пошли на вечернюю трапезу в монастырь. Подружки погибшего художника оказались шумными и веселыми. Они постоянно хихикали и обещали, что завтра же утром начнут атаку на мужской монастырь, где от них спряталось столько молодых и здоровых мужчин.

— Безобразие! В стране такое катастрофическое положение, а они в монастыри бегут! — возмущалась Алина. — Если бы я была президентом, то специальным указом запретила бы мужчинам уходить в монастыри. Во всяком случае тем, кому еще не исполнилось шестидесяти.

Потом подружки захотели увидеть окрестности монастыря. И в частности изъявили желание побывать в Никольском ските, который реставрировал, да так и не закончил художник Сухоручко перед своей смертью.

Зрелище, когда четыре долговязые девицы, покачиваясь на высоченных каблуках и платформах, ковыляли по деревенским дорогам, было сильным. На него сбежались посмотреть все жители деревни. И любопытные лица, прилипшие к окнам домов, провожали женскую стайку весь их путь. Евгений тоже сделал попытку примазаться к компании, но Катька его живо услала с каким-то поручением. Она уже считала Евгения своим практически застолбленным золотоносным участком и делиться им с другими старателями не собиралась. Евгений с видимой неохотой, но все же ушел, чем приятно порадовал Катьку. Видимо, кавалер уже тоже начинал сознавать, что от Катьки, как от судьбы, ему никуда не деться.

Возле скита копошилось несколько рабочих в темных робах. Среди них был знакомый подругам Борода. Девицы при виде мужчин сильно оживились и защебетали так оглушительно, что Бороду аж перекосило. Катька на это смотрела одобрительно.

Еще не хватало, чтобы Борода, столь суровый с ней, стал бы любезничать с другими девушками. Нет уж, должна же быть в мире хоть какая-то справедливость. Если мужик ей хамит, то пусть и с остальными ведет себя не лучше. И Борода не подкачал.

— На кой вы сюда приперлись? — опершись о заступ, которым он в этот момент расковыривал цементное пятно на земле, враждебно поинтересовался он. — Кто это такие?

Вопрос адресовался Кате с Маришей. И они поспешили на него ответить, разъяснив сердитому Бороде, что Светка — это вдова убитого художника. А остальные девушки, которые пришли с ней, это ее подружки.

— И чего им тут надобно?

— Вдова посмотреть хочет на последнее место работы своего супруга. Почтить таким образом его память.

Борода помрачнел.

— Пусть убирается! И шалав своих с собой заберет!

— Фу! — расстроилась Катя. — Какой ты грубиян! Так с гостями нельзя!

Борода разозлился и начал с таким остервенением ковырять землю, что Мариша поспешно сказала:

— Сейчас уйдем.

— И все равно, так обращаться с гостями нельзя! Можно подумать, что скит — это ваша личная собственность.

Судя по взгляду Бороды, который он метнул на Катьку, так оно и было. Но у Мариши, когда Катька заговорила о гостях, в голове мелькнула еще одна мысль. И не успев ее хорошенько обдумать, она спросила у Бороды:

— Скажите, а вы тут не видели такого маленького серенького человечка в сером же костюме?

— Кто таков?

— Из города приехал.

— Кто таков, спрашиваю?

— Следователь.

Марише показалось или Борода в самом деле побледнел? Впрочем, Мариша уже привыкла, что в монастыре далеко не всегда обитают только безгрешные праведники. Беглых преступников тут куда больше. И за душой почти у каждого есть большой или маленький грешок, который и не дает покоя человеку. Борода вполне мог иметь основания, чтобы забеспокоиться при слове «следователь».

— Следователь? — повторил Борода. — И почему он должен был прийти сюда?

— Потому что тоже хотел взглянуть на последнее место работы убитого.

— Так он по поводу художника приезжал?! — воскликнул Борода, и подруги четко услышали в его голосе нотки облегчения и даже радости.

Так и есть! Борода по каким-то своим соображениям опасался визита следователя. Наверное, числились за ним некие провинности, о которых он не собирался распространяться. И Мариша решила, что она при первой же возможности обязательно должна поговорить с Бородой. О чем? Да хотя бы предупредить мужика, чтобы он насчет Катьки не мечтал.

А то видела она, как Катька на него поглядывает. И что с того, что Катька решительно на всех симпатичных мужчин так поглядывает? Борода может этого и не знать. Да и вообразит себе, что имеет на Катьку какие-то права. А этого Мариша допустить не могла. Не нужен Катьке такой подозрительный кавалер, будь он хоть трижды красавчиком.

Но пока что Мариша спросила:

— Так вы видели нашего следователя из города?

— Нет!

— Точно?

— Сказал уже!

— А чего вы так испугались?

— Ничего я не испугался!

— Испугались, испугались! — настаивала настырная Катька.

И как ни странно, но грубиян и хам Борода ее никуда и ни к кому не послал. А вместо этого задумчиво произнес:

— У каждого на роду свой срок начертан. И ничего тут не исправишь.

— Вы это о чем?

— Свой срок и своя жизнь. Молиться надобно.

И с этим странным замечанием Борода попытался улизнуть за скит и скрыться от посторонних глаз. Но не тут-то было. Светка уже успела переговорить с остальными рабочими, и они, должно быть, указали на Бороду как на самого «старого» из них, лучше всех знавшего погибшего художника. Потому что Светка неожиданно вцепилась именно в Бороду.

— Знаю, вы дружили с моим мужем.

— Ничего подобного.

— Работали с ним бок о бок.

— Это верно. Настоятель поставил, вот и работали.

— Вы тут всех знаете.

— Верно.

— Может быть, подскажете, кому мой муж мог оставить на хранение уникальную и очень ценную вещь?

Борода изумился. Да и подруги едва не попадали. О чем это Светка толкует? О каких ценностях? Не считая поднятого из могилы неизвестного богача, у Сухоручко не было никаких ценных вещей. Даже денег, чтобы сигареты купить, и то не было. И вряд ли Сухоручко помчался бы звонить своей жене исключительно с целью порадовать ее тем, что он приобрел старинную Библию, золотой крест и еще несколько перстеньков. Нет, не те у супругов были отношения, совсем не те. Муж даже не интересовался, как, на что и с кем все эти месяцы существовала его жена. Так что Светка была бы последним человеком, с кем бы он захотел откровенничать. И тем не менее Света настаивала: