Свекровь дальнего действия

Многие люди, вступив в пенсионный возраст, продолжают работать. Но и те, кто выходит на пенсию в положенный срок, находят себе занятие по душе: сажают огород, путешествуют, сидят с внуками, вышивать крестиком, наконец. Однако есть категория граждан, а чаще всего гражданок, основным занятием которых после выхода на пенсию становится забота о своем драгоценном здоровье. Спроси такого человека: «Зачем ты лечишься, дорогой товарищ?» — и он обидится. Ведь он болен, причем серьезно, а тот, кто в этом сомневается, — равнодушная сволочь и враг № 1.

Моя свекровь Ариадна Васильевна относится именно к этой категории «вечных больных». Лечится Ариадна Васильевна самозабвенно и страстно. Как может позволить себе только очень здоровый человек, у которого есть силы и время на беготню по врачам, аптекам и тщательное исполнение многочисленных предписаний.

Вот и на этот раз, судя по всему, пенсионерка заскучала, а значит, пора сажать дорогого сыночка у «одра угасающей матери». Только при чем тут я? Как свекровь неоднократно заявляла, я ей — чужой человек, а значит, и её проблемы мне побоку.

— Люся, прошу, приезжай ко мне! Ну, то есть к маме! — даже выйти за него замуж Руслан предлагал не так страстно.

— Ты же понимаешь, что она хочет видеть тебя.

— Я никак не могу остаться, меня срочно вызывают на службу. Поможешь?

— А что с ней? Опять давление скачет? — В моем голосе было столько скепсиса и здорового цинизма, что Руслан даже обиделся.

— Люсь, а если и давление, то что? Ведь она пожилой человек. И тебе совсем не идет этот тон, ты ведь добрая девочка.

За «девочку», конечно, спасибо. При моем весе под сто кило и бальзаковском возрасте это приятный комплимент. Но на «добрую» я уж точно не поддамся. Помнится, в детстве, когда надо было отдать кому-то лучший кусок торта на детском празднике или самую яркую игрушку, на которую положил глаз капризный карапуз, мне всегда говорили: «Люся, уступи, ты же добрая девочка». И я отдавала. Лучше бы я была жадиной, но с красивой куклой!

Вот и сейчас я буду брать пример с современных девиц — хитренькие, расчетливые, они нежно воркуют с мужиками — «сю-сю му-сю», но ни шагу не сделают в ущерб своим шкурным интересам.

— Русланчик, — проникновенно сказала я, — охотно посидела бы с Ариадной Васильевной, но, к сожалению, не могу. В буквальном смысле не могу выйти из квартиры.

— Почему?

— Замок во входной двери заклинило. Вызвала спасателей, они сказали, что, поскольку нет угрозы для жизни, подъедут в течение нескольких часов. Еще какое-то время уйдет на то, чтобы вскрыть замок. Сам понимаешь, потом мне придется заниматься установкой другого замка или вообще заказывать новую дверь. В общем, сегодня меня ожидает много технических проблем, в которых я совсем не разбираюсь, и мужская помощь мне бы очень пригодилась, — закончив эту лживую тираду, я тяжело вздохнула.

— Прости, я не смогу приехать, — пробормотал капитан, — завал на работе.

Это был ход конем! Вызвать чувство вины у человека, которому ты отказываешь в помощи, — высший пилотаж манипуляции.

— Не знаю, как справлюсь в одиночку, — трагическим шепотом произнесла я, — просто не знаю.

— Держись, — посочувствовал Руслан, — и звони, если что. Хотя бы советом тебе помогу.

Заверив его, что буду держаться, я повесила трубку.

У меня сегодня важное дело. Расследование убийства Евы Ивановны, кажется, подходит к концу. Я почти уверена, что убийца — Сергей Чижов, мне осталось только добыть его признательные показания. Я решила по-дружески разговорить его, записать беседу на диктофон, а потом предоставить запись в полицию. Тогда мою подругу Татьяну выпустят, а настоящий убийца окажется за решеткой.

Я уже оделась и была готова выйти на улицу, однако что-то меня останавливало. Прислушавшись к собственным ощущениям, я поняла, что чувствую себя последней свиньей. Меня мучила совесть, потому что я обманула Руслана и не протянула ему руку помощи в трудную минуту.

Я вспомнила, как месяц назад моя подруга Наташка Ковалева попросила меня присмотреть за ее собакой. Наташке предстоял двойной переезд, она со своей мамой разъезжались по разным квартирам, и это без того хлопотное мероприятие осложнялось наличием Муси — собаки дворовой породы.

Муська — псина нервная, очевидно, сказывается жестокое уличное детство, она и в обычное-то время ведет себя как припадочная, а уж в стрессовой ситуации от нее и подавно можно ожидать чего угодно. Ковалева всерьез опасалась, что когда собака окажется запертой в одиночестве в новой квартире, с ней случится эпилептический приступ или что-то вроде того. В компании знакомого человека Муська должна была чувствовать себя более спокойно.

— Только на три часа, — умоляла Наташка, — потом тебя кто-нибудь сменит.

Естественно, через три часа никто меня не сменил, не нашлось других дураков тратить выходной день на чужую собаку, и я провела всё воскресенье в компании Муси.

Муська, конечно, вела себя ужасно: выла, лаяла на каждый шорох, в незнакомом дворе ни за что не соглашалась сходить в туалет, зато обгадила всю квартиру. Я стоически переносила все безобразия, меня утешала мысль, что я делаю это не ради собаки, а ради спокойствия подруги. Наталья ругалась с грузчиками и следила, чтобы они не поцарапали мебель или не уронили коробки с посудой, ей только не хватало волноваться о любимом питомце. Муська, безусловно, существо мерзкое и противное, но Ковалева к ней трогательно привязана, и если бы с собакой что-нибудь случилось, подруга бы не пережила.

Так неужели чужая псина заслуживает большей жалости, чем родная свекровь? Ведь Руслан тоже любит свою маму, какой бы она ни была манипуляторшей и хитрой притворщицей, и переживает за ее здоровье. Убудет от меня, что ли, если посижу с пенсионеркой часок-другой? Ариадна Васильевна, конечно, не подарок, но, по крайней мере, она не станет гадить в коридоре.

Я позвонила Руслану:

— Знаешь, проблема с замком неожиданным образом решилась. Я ударила по нему молотком, внутри что-то щелкнуло, и дверь открылась. Так что я могу побыть с твоей мамой.

— Люська, я твой должник! — обрадовался капитан. — Я уже вышел из дома, оставил маму одну и волнуюсь, как она там, бедняжка.

— Я почитаю Ариадне Васильевне русских классиков, авось давление и нормализуется. Классическая литература вообще действует умиротворяюще. Кого она больше любит — Толстого или Достоевского?

— Кажется, Чехова. Но можно обойтись и без чтения, у мамы не давление, а грипп. Врач уже был, назначил лекарство, ты, пожалуйста, заскочи по дороге в аптеку.

Я записала название лекарства и полюбопытствовала: