Свет клином сошелся

— Не то. Примерю другую шубку…

Я около часа напрягала продавщицу, она только успевала подавать мне меха. И что примечательно — за это время в магазин не заглянул ни один покупатель. Немногочисленному персоналу «Княгини» надо бы радоваться, что хоть кто-то вознамерился приобрести дорогостоящую шубу задолго до наступления зимнего сезона. Но не тут-то было! Мое естественное желание выбрать наиболее подходящую «шкурку» очень быстро стало раздражать продавщицу. Когда я обратила свой взор на очередное манто, она раздраженно заметила:

— Вы бы уж как-нибудь определились, что хотите! Норку так норку, соболя так соболя!

— Соболя! Вот этого, — я кивнула на манекен.

— Это очень дорогая шуба, и если у вас нет намерения ее покупать, то и примерять не стоит. Зачем лишний раз трогать руками ценный мех?

— А как я, по-вашему, должна определить, идет мне это манто или нет? Буду мерить! — пошла я на принцип.

Продавщица уставилась на охранника, ища у него поддержки. Я обратила внимания, что у него на униформе нет нашивки с названием охранной фирмы. Стало быть, он был штатным.

— Так, — секьюрити сделал шаг в мою сторону, — это очень дорогостоящий товар. Мы должны быть уверены в вашей платежеспособности.

— А я должна быть уверена в качестве продукции. — Я шагнула к манекену, отогнула полу надетой на него соболиной шубы и стала рассматривать подкладку. — Странно, мех дорогой, а подкладка такая дешевая. Покажите мне, пожалуйста, сертификат на это изделие.

— Какой еще сертификат? — фыркнула продавщица. — Вся информация о шубе есть на этикетке.

— Значит, сертификата качества нет, — заключила я. — Похоже, я зря убила здесь столько времени. Поеду в другой бутик.

В любом нормальном магазине расстроились бы из-за того, что покупатель ушел ни с чем, но только не здесь. В «Княгине» даже обрадовались, что я, наконец-то, ухожу. Второй охранник, все время остававшийся на входе, услужливо отворил передо мной стеклянную дверь, поскорее выпроваживая на улицу. Тут было о чем всерьез задуматься! Я даже мысли не могла допустить, что такая властная женщина, как Таисия Семеновна Полетаева, пустила свой бизнес на самотек. И вряд ли персонал ее магазина по собственной инициативе так профессионально отпугивал клиентов. Но что тогда это было? Мне вспомнился диалог Леры с ее клиенткой:

— А чем же мама Константина сама занимается?

— Владеет… салоном меха «Княгиня».

Я вдруг поняла, что ключевое слово здесь «владеет». У гражданской жены Аристотеля был бизнес, с виду весьма солидный. Судя по цифрам, проставленным на ценниках, через этот салон меха должны проходить солидные суммы. Скорее всего, они и проходят по бухгалтерии, хотя фактически нет никаких продаж, ну или почти никаких. Немногочисленный персонал всячески способствует тому, чтобы покупательский спрос не был удовлетворен, что совершенно противоестественно. Вывод из всего этого слишком очевиден — «Княгиня» создана для отмывания денег, полученных от продажи наркотиков.

«Княгиня»! Какое пафосное название салона! Но, скорее всего, оно возникло не случайно. Наверняка Таисия мнит себя именно княгиней, хотя является всего лишь сожительницей наркоторговца. На могиле матери Тая ясно дала понять отцу — она ничуть не жалеет, что связала свою жизнь с Аркадием, который смог удовлетворить ее самые высокие запросы. А вот мечта Семена лицезреть дочь за роялем на сцене и слышать громкие аплодисменты в ее адрес не сбылась, да и отцовские чувства были уязвлены дальше некуда — Таисия прошла мимо, не узнав его.

Лично я глубоко сомневалась, что можно не узнать близкого человека, не видев его всего пару лет. Ну, хорошо, внешность может измениться. Но как же зов крови? Скорее всего, Тая просто сделала вид, что не знакома с плохо одетым уличным музыкантом. Ей, по существу, не о чем было с ним разговаривать, тем более при посторонних. Не о музыке же? Чувствуется, Таисия ненавидела ее всей душой. Такое часто бывает, когда родители заставляют детей ходить в музыкальную школу против их желания. Полетаев, одержимый слепой любовью к бездарной дочери, был уверен, что та поступила бы в консерваторию, если бы не встретила Аркашку и не забеременела от него в шестнадцать лет. Не исключено, что Таисия стала встречаться с парнем, чьи интересы были далеки от классической музыки, назло своими родителям, которые расписали ее будущее на свой лад. Она пошла своим путем, и тогда Ольга с Семеном принялись за внука, у которого очень рано обнаружился исключительный музыкальный слух. Они хотели отдать его в садик для одаренных детишек, но мать мальчика этого не допустила. Она предпочла жить с родителями Аркадия, чем со своими собственными, лишь бы оградить сына от их музыкальной экспансии.

Несмотря на то что Костик долгое время не общался со своим дедом-скрипачом и бабушкой-пианисткой, гены взяли свое — он стал играть в школьной рок-группе. Правильно говорят, что таланты передаются через поколение. Таисия, на которой родительские гены решили отдохнуть, воспротивилась этому категорически, хотя нет ничего зазорного в том, чтобы тинейджер в свободное от учебы время стучал на барабанах. Может, все дело в том, что Константин сдружился с гитаристом, отец которого работал в милиции, а мать — в суде? Они могли узнать, кто отец Константина, и запретить Эдику водить дружбу с сыном вора в законе. Запретить, не объясняя причины — это еще полбеды. Они могли бы прямо сказать Эдуарду: «Если Костин отец наркоторговец, то и его сын непременно пойдет по тому же пути. От осинки не родятся апельсинки. Так что держись, сынок, от него подальше, ведь ты совершенно другого поля ягода». Но хуже всего, если некоторые детали родословной Полетаева распространились бы по всей школе и дошли бы до самого Константина, причем в искаженном виде…

Костик при первом же знакомстве произвел на меня благоприятное впечатление, что было весьма удивительно для отпрыска этой семьи. Его мать я пока даже не видела, но уже составила о ней крайне отрицательное мнение. Сопоставив рассказы Семена, Александры Владимировны и Леры, я пришла к выводу, что для Полетаевой главное — это богатство, которое она не стеснялась выпячивать на каждом шагу, несмотря на то что создано оно было криминальным путем. Эту женщину не жалко было использовать в своей игре…

Проезжая мимо киоска «Роспечати», я решила остановиться.

— Скажите, есть свежий номер газеты «Горовск сегодня»? — обратилась я к киоскерше.

— Сейчас посмотрю. Вот, последний экземпляр остался, — женщина подала мне газету.

Я протянула киоскерше мелочь и по дороге к машине успела пролистать газету в поисках Антошкиной статьи. На последнем развороте мне бросился в глаза заголовок «Скоростной режим». Сев в «Мини-Купер», я принялась читать: «Не было дороги до Колонтаевки, и не стоило ее ремонтировать. Ямочная болезнь — это не самое страшное. Гладкая лента асфальта, огибающая эту деревню, стала для ее жителей одной большой удавкой…» Начало мне понравилось. Непосвященного в тему человека оно должно было заинтриговать с первых же строк. А что там дальше? «Ночной покой закатали в асфальт». Оригинально! «Ностальгия по рытвинам, ухабам и кочкам». Трогательно! «Прокурорские детки строят офицеров ДПС». Смело! Оказывается, Ярцев еще не растратил свой журналистский дар. Я достала мобильник и набрала Антона.

— Привет акулам пера!

— Привет! Надо полагать, ты прочитала мою статью?

— Да, только что, и она мне понравилась. Перчика хватает. А ты говорил, что главный редактор зарубает на корню все острые статьи.

— Зарубает, — подтвердил Ярцев. — Как Афанасьев приедет из Москвы, точно меня четвертует.

— Так он в командировке?

— Нет, уехал в столицу дочь замуж выдавать.

— Значит, вернется добрым и простит тебя. Хотя мне кажется, тебя надо не прощать, а поощрять за смелость. Ты хоть и не назвал фамилии Покровского, но все равно понятно, о ком идет речь. Он ведь один у нас исполняющий обязанности. Думаю, и.о. прокурора города проведет с сыном профилактическую работу, и тот свернет гонки, хотя бы на время, пока его самого не назначили на должность постоянно.