Свет моих пустых ночей

– Кстати, о дедушке, – тихо говорю ей. – Я договорился со знакомыми спасателями, чтобы его тело доставили сюда для похорон. Там этим заниматься некому, да и сюда с материка тебе будет проще добираться… когда ты уедешь. Прости, что решил без твоего ведома, но…

Слава не даёт мне договорить. Бросается на шею. Повисает, отрывая ноги от деревянных половиц. Утыкается лицом куда-то в бороду и плачет.

Нерешительно обхватываю руками талию, контролируя себя с особой тщательностью. Не время для моих дурных мыслей. Не сейчас. И никогда.

***

Нерешительно стучу в дверь костяшками пальцев. Всё ли перемерила? Подошло ли что-то?

– Заходите!

Заглядываю внутрь и осматриваю девушку. Спортивные брючки и толстовка из утеплённого мягкого трикотажа сели идеально. На кровати лежат ровными стопочками и другие шмотки моей жены, кажется, приобретшие новую хозяйку. Конечно, на Славе вещи смотрятся несколько иначе, но… Тем не менее она не будет стеснена первое время, а там видно будет.

Первое время? Эк тебя, Егорушка, понесло не в те дебри. Уж не решил ли себе оставить?..

– Кажется, нормально, – девушка крутится у зеркала, показывая мне свой выбор. – После прогулки посмотрю дальше. Не хочу вас задерживать.

– Не торопись. Я никуда не опаздываю.

Но Слава подхватывает из другой коробки меховые угги, берёт с кровати парку и идёт в мою сторону.

Зря я это затеял. Чую, сейчас пойдут судачить направо и налево, кого это выгуливает Егорушка.

– Я уже готова. – улыбается она.

Лицо, опухшее от слёз. Смущённый румянец. Мне остаётся только взирать со стороны, как она обувается, натягивает и застёгивает куртку и нетерпеливо оборачивается ко мне.

Мы одновременно тянемся к ручке двери, и наши руки врезаются.

– Ой, – Слава резко убирает руку. – Простите!

– Ничего страшного. – заверяю её.

Касаться оголённой прохладной кожи всё равно, что касаться шелковистых лепестков розы. Нежная, хрупкая… Того и гляди, сожмёшь неловко пальцы, переломается, пойдёт трещинами. Не для таких мужланов вылеплена, одним словом.

Стоит ступить на порог, как Дик заходится лаем.

– Придётся взять его с собой, не испугаешься?

Внимательно смотрю на её лицо, пытаясь уловить хоть малейшие нотки страха, но ничего такого нет и в помине.

– Я не боюсь собак, – говорит Слава.

Да, только темноты.

Подхватываю Дика на поводок, и он сразу кидается к девушке. Она вздрагивает, вызывая у меня добрую усмешку.

– Дик, нельзя! Не пугай Славу, – подтягиваю поводок на себя.

Но девчонка смело шагает вперёд, беспечно кладёт ладонь на мохнатую голову и гладит. Я застываю в напряжении, готовый в любой момент оттянуть пса. Но этот предатель только подставляет свой влажный нос для внезапной ласки.

– У нас тоже раньше была собака. Не очень крупная дворняга. Всегда бегал со мной на рыбалку, за грибами и ягодами. – рассказывает Слава, начёсывая моего пса. – Рексу очень нравилось, когда я вот так его чухала! Вот и вашему красавцу очень нравится, да, Дикуля? Нравится тебе, хороший мальчик?

Смотрю на продажного защитничка, растёкшегося лужицей у её ног. Вспышка злости разгорается внутри. Яркая. Неконтролируемая. Не поддающаяся ни логике, ни здравому смыслу. Я же не ревную своего пса к чужому человеку, правильно? А что со мной тогда? Зависть?

Усмехаюсь своим мыслям. Дожил! Прав был Никанорыч, давно надо было завести хоть какую постоянную бабу, тогда и не мечтал бы оказаться на месте пса. Слава поднимает на меня взгляд:

– Он такой ласковый. Замечательный пёс.

– Много кто мог бы с тобой поспорить.

– А чего спорить? Вот она правда, – девушка шумно целует Дику нос, и я морщусь.

– Ладно, довольно телячьих нежностей, – командую им обоим. – Пойдём гулять, пока я не передумал!

Конец ознакомительного фрагмента.