Свет моих пустых ночей

Насвистывая на разные лады, мужчины разделились на две группы и разошлись в разные дома. И начался невообразимый кошмар.

Грохот, звон битых стёкол, отборная матерщина, крики, ор перемежались с частыми глухими ударами моего сердца. Страх сковывал тело онемением, но я заставила себя вернуться в дом.

– Что там, Славка? – прокряхтел дед.

– Там какие-то люди. Мужчины. Их шестеро. По крайней мере, стольких я видела. Возможно, приедут ещё. – выпалила я, хватая вещи, не глядя и засовывая их в старый армейский рюкзак. – Нам нужно идти, дедушка. Я боюсь, что… они хотят ограбить нашу деревню.

Дед приподнялся на локтях и с жаром зашептал:

– Слава, я не смогу уйти, ты же понимаешь?

– Не говори глупостей, – отрезала я. – Ты уйдёшь со мной. Пойдём лесом, до большой реки. И вдоль неё до моря. А там… ты же знаешь, дедушка, там и моряки есть и посёлок при маяке. Там нам помогут. И мы доберёмся до города.

Я и не заметила, как из глаз брызнули слёзы. Бросилась к дедушке, как в детстве, и он утешал меня, словно я снова разбила коленки.

– Славка, времени мало. Ты должна взять вещи, необходимый минимум, одеться потеплее, но практично и удобно. А ещё, там, в серванте, в блюде с крышкой лежит пакет. Забери. Там твоё свидетельство о рождении и кое-какие сбережения. И ты должна уйти. Иначе пропадём мы оба.

– Нет, дедушка! – упёрлась я.

– Они надругаются над тобой, девочка моя. Вот, что страшно. А меня могут и не тронуть. Ты должна спасать себя. А потом найдёшь помощь и вернёшься за мной.

Я смотрела в его сморщенное лицо, запоминая каждую морщинку.

– Дедушка, я люблю тебя! – прошептала я, подозревая, что у меня больше никогда не будет возможности сказать ему об этом.

– Я знаю, тыковка. И я тебя люблю. Но теперь ты должна бежать.

Я быстро собрала остатки вещей, которые могли мне понадобиться в большом мире, схватила документы и замерла на месте, сдерживая дыхание. Звук голосов приближался к нашему порогу.

– Слава, – прошептал дед, – живо полезай в подпол!

А дальше всё было как в тумане. Холодный, сырой подвал, заставленный банками, писк мышей, испугавшихся нежданную гостью, вгоняющие меня в ужас тяжёлые шаги, пыль и труха, осыпающиеся сверху. И я в обнимку со старым армейским рюкзаком. В ватных штанах и камуфлированной куртке. С вязанной шапкой, зажатой между зубами, чтобы не проронить ни звука.

От липкого страха кружилась голова, а спёртый воздух лишал возможности делать глубокие вдохи. Стук сердца шумел в ушах, заглушая все остальные звуки. Но мне запомнились сдавленный крик дедушки и тошнотворный хруст.

Я сильнее стиснула зубами шапку, зажмурила глаза и начала отсчитывать минуты, сжимая руки до побеления в крохотные кулачки, которые не смогли бы меня защитить от этих извергов.

Мне казалось, что прошли долгие сотни минут, прежде чем наступила тишина. Для верности я прождала ещё с полчаса, сосредоточенно прислушиваясь к каждому шороху, но мародёры ушли.

Я тихо отворила подпол, выбралась наружу наперевес с рюкзаком. Не глядя в комнату дедушки, прошла к выходу. Отворила дверь. И лицом к лицу столкнулась с молодым мужчиной.

– О-па! – тихо присвистнул он, делая шаг навстречу. – Вот так сюрприз!

Я отходила спиной назад, пока не упёрлась в стену. А он надвигался на меня.

– И где же ты пряталась, малышка? – спросил незнакомец, хватая пальцами мой подбородок.

От бессилия и страха я уронила тяжёлый рюкзак на пол.

– Т-ш-ш, – недовольно скривился мужчина. – Я тебя нашёл. Не хочу делиться, пока не наиграюсь.

Он отступил немного в сторону, расстёгивая куртку, и в этот момент я побежала в зал. Глупая! На что надеялась? Думала, успею открыть окно и выпрыгнуть на задний двор, но не тут-то было.

Мужчина нагнал меня вмиг и повалил на пол. Попытался стянуть с меня штаны, но туго стянутый на талии пояс не позволял ему так просто сделать это.

Я металась, желая скинусь с себя тело этого подонка. Мой взгляд кружил по комнате, пока не наткнулся на ружьё деда, спрятанное под софой. Я приложила все усилия, дотянулась до него рукой и что есть силы ударила нападавшего прикладом по голове.

Он замер. Его глаза распахнулись в удивлении. А потом он кулем обрушился сверху. Не с первой попытки мне удалось выбраться из-под него. А дальше я не думала. Кинулась к окну. Распахнула нараспашку. Выпрыгнула на улицу. И понеслась в сторону леса.

Я молилась лишь об одном: чтобы меня не бросились догонять. Но судьба оказалась на моей стороне. Мне удалось оторваться по лесу, который я знала, как свои пять пальцев, удалось добежать до большой реки. Я не останавливалась. Бежала-бежала-бежала. Вниз по течению. Огибая кусты, запинаясь, едва не падая. Но не было силы, способной меня остановить.

Зря я так считала.

Я бежала из последних сил. Не чувствуя ног от усталости. Мои лёгкие горели от частых быстрых вздохов. Горло жгло болью от каждого глотка сырого холодного воздуха. Пронизывающий ледяной ветер с Белого моря, казалось, пытался сбить меня с ног. И я была уверена, что в скором времени ему это удастся.

Я услышала неясный шорох. Повернула голову влево, и восклик ужаса застыл на моих губах. Оленёнок. Это всего лишь животное. Которое боялось меня куда больше, чем я его.

С беспокойством обернулась, не притормаживая ни на мгновение. Но тут же вернула взгляд в сторону навострившего уши животного. Оленёнок странно сгруппировался, напрягаясь всем телом, и грациозно скакнул вперёд. А потом помчался, больше не останавливаясь, куда-то в сторону материка.

И мне бы уже тогда подумать, что его поведение неспроста, но мозг отказывался соображать. Сколько я пробежала? С самого утра, а сейчас сумерки уже опускались на землю. Силы были на исходе, но страх гнал меня вперёд.

За спиной я услышала грозный рык. Сначала мне показалось, что это галлюцинации. Я читала, что от усталости такое часто случается. А я устала. Смертельно. Невыносимо. Я бы просто свалилась без ног, если бы не боялась, что они рыскают в поисках меня.

Но рык, леденящий душу сильнее северных ветров, раздался снова. Слева от меня пронёсся тёмный размытый силуэт и замер, преградив мне путь.

Два огромных жёлтых глаза, что уставились на меня, принадлежали огромной лохматой собаке. Её шерсть смешно топорщилась в разные стороны, и я бы рассмеялась, если бы не одно «но». Её пасть, растянутая в дикий, безумный оскал. Острые, как кинжалы, зубы, которые бряцали друг об друга от желания вцепиться в добычу.

И этой добычей оказалась я сама.

Я затормозила. Еле удержала вопль панического ужаса. Собака обнажила клыки, глухо рыча и подбираясь ближе, и я попятилась назад. Опрометчиво повернулась спиной и собралась пуститься наутёк, да только и метра преодолеть не смогла.

Челюсть сомкнулась на мягких тканях бедра, с лёгкостью прокусив насквозь ватные штаны от дедушкиного камуфлированного костюма, и я рухнула оземь.

С пугающей пустотой на душе я взирала на горизонт. В голове билась одна мысль: ради чего мне удалось спастись от рук негодяев? Чтобы меня загрызла до смерти бешеная псина?