Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Нам хорошо помогли новые трудяги нолдорана Карнистира, — кивнул командир разведки Таргелиона, — хотя поначалу и пришлось в них вложиться.
— Говорят, им что-то не нравится, — обратился к смотрителю Тракта казначей. — Мои друзья утверждают, будто госпожа Халет хотела обсудить нечто важное с королём, но ей не позволили.
— Не буду ведь я портить нам праздник, — усмехнулся Морифинвэ, смешивая пахучие порошки в бокале, — тяжело говорить с теми, кто не разбирается в деле, не может объяснить, что не устраивает и чего хочет.
— Почему же? — глаза чеканщика загорелись. — Это весело. Пригласи её, Эзбад. Мы общими усилиями объясним ей, почему нельзя
— У нас и кроме неё есть не слишком приятные гости, — скривился Морифинвэ, и разведчик кивнул, — Азагхал обещал не лезть в торговые дела, но всё равно прислал брата, потому что есть вопросы, касаемые митрила.
— Это предлог, — хмыкнул смотритель Тракта, — не в обиду здесь находящимся уважаемым Кхазад, просто хочу выразить мнение. Истинное серебро пока такой же миф, как истинный король. Все о нём знают и говорят, кто-то даже видел и оценил истинность, составил список признаков и пользы, но дальше дело не пошло. И теперь на истинности пытаются зарабатывать и удовлетворять амбиции, но выстроенная на пустоте крепость в любой момент может рухнуть. С королём это уже случилось.
— Я понимаю, — старый казначей с недовольством кашлянул, по гному было видно — он сам мечтает увидеть митрильную жилу, — и согласен. Однако не вижу ничего дурного в том, чтобы обогатиться на чьей-то мечте.
«Например, на бесконечных мечтах моей дочери», — со злобой подумал таргелионский король и выпил ещё. Нельзя позволять ненависти рушить Торговый Союз, с таким трудом организованный!
— О чём нам говорить с Эзгедхалом? — поинтересовался у ногродских наугрим разведчик-Нолдо. — Если я правильно понимаю, вопросы у него касаются вложений средств в митриловые шахты, которых нет. Его брат — Узбад Азагхал хочет временно прекратить поиски истинного серебра, чтобы перенаправить средства на военное дело. В связи с недавним нападением орков на наши земли мы обязаны согласиться, иначе наш народ объявит нас врагами. Но, если я верно понимаю, такой ответ ставит под удар интересы Торгового Союза. Мы могли не допускать и не допускали Эзгедхала на советы, однако праздник открыт для всех, и если мы не поговорим с братом одного из семи ваших королей, он настроит против нас народ, веселясь среди гуляющих.
— Полагаю, встреча с ним важнее развлечения с дикаркой, — заключил Морифинвэ. — Этим и займёмся. А с людьми побеседуют мои верные, привыкшие к общению с теми, кто не понимает наш язык. Думаю, это лучший план из возможных.
***
— Мы сегодня утром рано
Держим путь в трактир с тобой,
Ты — хмельной, а я — чуть пьяный.
Веселись, пока живой!
Чем ближе становился дворец, тем веселее пели и плясали гости. Это казалось немного странным, однако Халет была не в состоянии размышлять об искусстве и выстраивать причинно-следственные связи. Сейчас мысли крутились вокруг вполне ожидаемой ситуации, однако, леди-вождь, вопреки всему, рассчитывала на иной исход.
«Мы к королю».
«Я доложу о вашем приходе».
Халет никогда не бывала внутри нолодранского дворца, но, судя по внешним стенам, путь от главного входа до самых дальних комнат и обратно никак не мог занимать времени больше, чем требуется на приготовление и поедание печёной репы.
— Взяв большую сковородку,
Ждёт меня жена домой,
Но вино щекочет глотку.
Веселись, пока живой!
Ответ пришёл до наступления сумерек, однако солнце уже начало клониться к вечеру.
«Ну?» — спросила Халет у возникшей словно
из-под земли хорошо знакомой эльфийки, которую дикарки, правда, успели забыть.— И палач, и белошвейка,
И торговец, и портной —
Все мы здесь — одна семейка.
Веселись, пока живой!
«Нолдоран Карантир слишком занят, — вежливо и с почтением заговорила Лот, лучезарно улыбаясь, — но он передал вам подарки — вино, угощения и браслеты из редкого сплава стали. Нолдоран Карантир просил передать, что если вас не устраивает его гостеприимство, стоит учитывать одну вещь: следующие подаренные браслеты будут не из столь редкого сплава».
— В сундуки бирюльки прячет
И дрожит на них скупой.
Кто смеётся — тот не плачет!
Веселись, пока живой!
Пляшут руки-ноги смело,
И мотаешь головой!
Подождёт любое дело!
Веселись, пока живой!
«На что он намекает?!» — вспыхнула Халет, однако пояснять никто не стал, а подруги с пониманием заворчали.
— Пусть старик горбатый хворый
Нам клюкой грозит с тобой,
Зад ему покажем голый!
Веселись, пока живой!
Сев на площади и не зная, что делать с вином и угощениями, халадины решили отдать неприятные дары менестрелям, чересчур беззаботно веселившимся, несмотря ни на что.
— Если не опять, а снова
Спишь с женою, но с чужой.
Всё своя узнает скоро!
Веселись, пока живой!
Поцелуй меня, красотка,
Чтоб кружилась голова.
У красоток век короткий.
Веселись, пока жива!
В сундуки бирюльки прячет
И дрожит на них скупой.
Кто смеётся — тот не плачет!
Веселись, пока живой!
Пляшут руки-ноги смело,
И мотаешь головой!
Подождёт любое дело!
Веселись, пока живой!
Заметив леди-вождя, занимавшиеся поблизости поддержанием чистоты на площади люди подошли к Халет и её свите, устроившимся на кромке очередного принцессофонтана.
— Нас здесь считают скотом! — почувствовала, как закипает, глава племени. — Хватит! Мы требуем честного суда! Честной оплаты и честных поборов! Всем одинаковых! Почему одних слушают, других нет? Почему, я спрашиваю?!
Гуляющие эльфы и гномы отошли подальше, зато занятые работой халадины, наоборот, поспешили даже с дальних концов площади. Нигде не валялись камни, однако быстро нашлось, чем вытащить и расколоть брусчатку, и среди песен, музыки и смеха оглушительно зазвенело разбитое стекло.
***
Войдя в зал, Эзгедхал удивился зеркальным стенам, однако не стал комментировать. Сев между ногродскими собратьями, среди которых с крайне неприятным чувством узнал бывшего жителя Белегоста, брат короля Азагхала приготовился к тяжёлому разговору. Гном сразу заметил, что главный на совете — нолдоран Карантир — сильно пьян, поэтому решил, что беседовать придётся не с ним, а значит, можно попробовать делать акцент на братство между Кхазад, считавшееся священным. Однако что-то подсказывало — когда речь ведётся о мирианах и митриле, ничего священного не остаётся.
— Так по какому делу ты прибыл? — без приветствий и титулов задал вопрос Феанарион, сидя с полуприкрытыми глазами и бокалом в руке.
— Хочу напомнить, — старый казначей крякнул, — господин Эзгедхал, здесь собрались верноподданные владыки Дурина, а это значит, что мир между нами важнее личных интересов.
— Я хотел понять, откуда в народе взялась одна сказка, — стиснул зубы брат Азагхала. — Сказки ведь, они такие — не берутся из ниоткуда.
Послышались удивлённые возгласы, взгляды устремились на гостя.