Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Дурак старый! — возмутились уже все три женщины, торговцы сделали вид, будто ничего не слышали.
— С нами пойдёшь, — твёрдо заявил Эрьярон. — Твои слова проверить надо.
— Да бейте! Я не откажусь от того, что счас сказал! Бейте, проверяйте!
Нолдо и два гнома, как ни в чём не бывало вернулись к работе.
— Бейте? — Йавиэрион побледнел.
— Не делай поспешных выводов, — положив другу руку на плечо, Эсуил вздохнул и повёл старика к лошади. — Сначала всё проверим.
***
В небольшом зале, куда пришлось идти по украшенному историей Таргелиона
— Владычица Оэруиль? — Финдарато, обещавший прийти без свиты, от неожиданности едва не назвал супругу Морифинвэ именем жены другого кузена. — Я неописуемо рад встрече с тобой!
— Неописуемо, — напряглась королева, — однажды я неосторожно произнесла это слово, и меня обвинили в невежестве и неумении подбирать выражения.
— О, нет! — король ахнул. — Это слово означает совершенно иное! «Неописуемо», произнесённое в твой адрес, означает, что ни в одном языке Арды, даже в Валарине, не существует подходящих слов, то есть, твоя красота выше любых сочетаний звуков!
— Это не претензия, владыка Ном, — просто сказала Оэруиль, сделав акцент на том, что перед ней правитель людей, — я лишь поделилась забавным воспоминанием.
Финдарато прошёлся вдоль стен, на которых висело красивое оружие, и сел в показавшееся самым удобным кресло.
— Мой супруг, — взгляд королевы заметался, — не сможет встретиться с тобой, поскольку не хочет находиться в этом дворце, а приглашать столь дорогого гостя и лес — невежливо. Поэтому нолдоран Морифинвэ передал мне дела. Говори, король Ном, что тебя привело.
Решив, что больше уже ничто не сможет его удивить, Инголдо присмотрелся к Оэруиль. Серый незаметный среди сверкающего оружия силуэт ничто не украшало, и если бы возникла необходимость воспевать таргелионскую владычицу, пришлось бы сильно потрудиться, чтобы слова оды не звучали пусто.
— Мудрость королевы безгранична, коли мой кузен всецело доверяет тебе. Что ж, дело у меня не слишком приятное. Для меня. Я даже хотел потребовать с кузена мешок золотых мирианов за пережитый по пути страх, вызванный жуткими, леденящими кровь рассказами о нападениях орков на королевские экипажи. Однако как я могу что-то просить у прекраснейшей правительницы? Придётся мне справляться со страхом самостоятельно и лечить сердечные раны вином.
— Могу дать мешок яблок, — испытующе посмотрела на гостя Оэруиль.
— Благодарю, прекраснейшая, но вынужден отказаться, — не понял шутку Инголдо. — Привела меня крайне неприятная история. Весь Белерианд только и говорит про несчастных угнетаемых в Таргелионе Младших Детей Эру, которые готовы бежать куда угодно и молить о помощи. Мои кузены, лорды Дортониона, живут в мире и любви, — Финдарато прикусил язык, — с Фирьяр, поэтому просто не могут продолжать сотрудничество с Таргелионом. Но ведь это сильно навредит твоему королевству! Моё сердце разрывается от горя, когда я думаю об этом.
Владычица прищурилась, болотные глаза потемнели.
— Нет, — сказала она, — если Дортонион перестанет поставлять
нам лес, торф, шкуры и остальное, подразумевающееся договором, проблема окажется мимолётной, поскольку совсем скоро будет заключено торговое соглашение с Оссириандом. Гораздо более выгодное. Однако мы все понимаем: жизнь — это не только подсчёт прибыли.Интуиция подсказала Финдарато, что сейчас будет изложена прямо противоположная озвученной позиция.
— Разумеется, — заулыбался Инголдо, любуясь охотничьими доспехами. — Тем более, что я прекрасно понимаю — мой брат просто не знал, как вести себя с Фирьяр, и, вероятно, имеет место мой просчёт и недосмотр в том, что я ему не помог вовремя разобраться.
— Твой кузен, владыка Ном, — серьёзно продолжила королева, — мой супруг, мудр и дальновиден. Поэтому согласен на исход халадинов из Таргелиона, с условием, что они полностью выплатят все долги, оплатят себе дорогу и не возьмут с собой ничего из приобретённого за счёт королевской казны имущества. Разумеется, можно забрать одежду и обувь, но оружие, украшения, телеги, инструменты, дома-шатры и палатки, домашний скот — нет. Всё это принадлежит Таргелиону, и должно здесь остаться.
Нарготрондский владыка поднял брови. Хотелось задать очень много вопросов, однако с губ сорвался только один:
— И во сколько мне это обойдётся?
Бессмертный помер, а я всё ещё жива!
— Братья меня за это волколакам скормят! — обречённо произнёс Финдарато, собрав за большим столом свиту и Брегора с женой. — Но я не могу поступить иначе. Видите, в какой я ситуации оказался? Скоро зима, идти куда-то в неизвестном направлении станет тяжело и опасно, но вы ведь тоже понимаете, что нельзя оставлять людей в тюрьме до весны?! Поэтому мы встанем лагерем на северной границе королевства Амбаруссар.
Потребовав от Эдрахиля вина и выпив всё налитое, король Инголдо печально улыбнулся:
— Расходы, разумеется, будут на мне. И расплачиваться с братьями за доставленные неудобства тоже буду я. Вы даже представить не можете, какие это горы золота! — из сияющих утраченным светом Валинора глаз покатились слезы, нарготрондский владыка выпил ещё вина, однако плакать не перестал. — Простите меня, мои верные, прошу! В последний раз я так рыдал на своей свадьбе. Мне до сих пор не по себе от воспоминаний, а моя прекрасная Амариэ, наверное, стыдится меня, но что я могу поделать?!
Отец и старший брат Эдрахиля заулыбались, Йавиэрион закрыл рот ладонью, чтобы не смеяться открыто.
— Ладно, новые богатства накоплю, что уж тут горевать? — вздохнул Финдарато, вытирая салфеткой лицо. — Веселитесь, не стесняйтись. Когда я рыдал на свадьбе, тоже многим было забавно смотреть на меня. И никто мне не посочувствовал! Но это ничего. Нам ли горевать, друзья мои? Мы ведь сейчас сидим в тёплом роскошном дворце, пьём лучшее вино, едим, сколько хотим. А те несчастные Младшие мёрзнут, голодают, болеют! С каждым днём их долги растут, а здоровье ухудшается. Без моего золота они погибнут. Но я также понимаю, что мои сокровища для перевода их в мирианы оценят незаслуженно низко! Это ужасно!