Свет проклятых звёзд

***

Берен посмотрел на отца с фальшивым интересом. Карие глаза мальчика выражали скуку и желание сбежать, скрытые за попыткой добиться свободы лестью.

— Читай, что написал, — настойчиво произнёс Белемир, и вдруг в кабинет зашёл Брегор:

— Пусть Берен погуляет, его друзья и девочки влюблённые ждут.

— Что-о?! — возмутился, вскакивая ребёнок. — Какие ещё девочки?!

— Влюблённые. Иди давай.

Белемир всем сердцем хотел возмутиться и заявить, что не племяннику указывать мальчику, чем заниматься, однако догадывался — родича привело серьёзное дело, поэтому промолчал.

Удивительно легко одетый Брегор, глаза которого выглядели по-настоящему страшно, хотя лицо улыбалось, сел напротив дяди и наклонился над столом.

— Я поеду в Барад Эйтель, — сказал вождь, посерьёзнев. — Без Мельдир. Присмотри за ней, чтобы у меня потом дома неожиданностей не появилось.

Белемир согласно кивнул — правильно, зачем женщине мужские дела?

— Я должен разобраться, что это за крепость, откуда наши братья на войну уходят, — жестокие глаза сощурились. — Уверен, однажды нам придётся посылать кого-то на подмогу, и я обязан знать всё, что связано с этой проклятой войной. Если Моргот — действительно общая беда, мы не имеем права отсиживаться за чьими-то спинами. А если это блажь эльфийского короля, у меня состоится серьёзный разговор с Номом и его лордами. Думаю, ты поддержишь мою идею, останешься в Фиримаре за главного и не допустишь предательств ни с чьей стороны.

Снова кивнув, книжник пожал племяннику руку и указал на летопись, где уже красовались записи с новым значением имени беоринга. Брегор взглянул, беззаботно рассмеялся и спешно вышел из кабинета, что-то приказывая ожидавшей охране.

— Свирепый, — поджал губы Белемир. — А ведь был таким хорошим добрым мальчиком.

Прекрасный вечный народ

Обогнув по торговому пути Хитлум с северо-востока, дортонионский обоз подъехал к скрытой в горах крепости. Из-за слякоти, обычной для поздней осени, на дорогу потратилось больше времени, но Брегор хотел побывать в Истоке зимой, когда там идут приготовления к новым вылазкам, а ещё — залечивают раны и просто отдыхают те, кто уже побывали в Чёрных Землях.

Мысли то и дело возвращались домой к Мельдир. Ещё не добравшись до эльфийской твердыни, вождь отправил шесть писем жене, используя каждую возможность передать ей послание. Не покидало ощущение: одинокая поездка — ошибка. Да, Мельдир болезненно отреагировала на смерть несчастной Аданель, а после добавилась напугавшая многих казнь заговорщиков, но ведь муж и жена должны быть вместе, что бы ни происходило! Легко находиться рядом, когда всё хорошо, когда супруги удобны для соседей и друг для друга, но ведь так не может оставаться вечно!

«Мельдир — просто слабая женщина! — прочитанная и не раз слышанная истина то и дело вспоминалась, но тут же встречала отпор, рождаемый в сердце: — Нет, она сильная. Поэтому только ты виноват в том, что сейчас в одиночестве трясёшься в телеге по кочкам, сходишь с ума от ревности, пишешь письмо за письмом, и некому согреть тебя холодными ночами. Ты виноват! Ты!»

Одинокие ночи и правда стали кошмаром, потому что снились трупы. Раньше страх за свою жизнь перебивал голос совести, но то ли Брегор устал бояться, то ли чувствовал — теперь никто не осмелится идти против свирепого вождя, поэтому опасность стала восприниматься иначе: поднимите на меня руку — хохоча переломаю все кости! Однако ночью на смену жестокому веселью приходило осознание, что власть построена на крови. Рядом с женой всё переносилось легче, тепло её тела и души согревало, отвлекало, заставляло думать совсем о другом, либо не думать вовсе, но теперь ничто не защищало мысли от образа мокрой красной лестницы к трону, где на каждой ступени под ногами валяются отрубленные головы. Страшно, отвратительно, непоправимо.

Неизбежно.

Внезапная остановка обоза и донёсшаяся спереди гномья ругань вернули от чудовищных размышлений к вполне сносной реальности.

— Странная у них проблема, — пояснил вождю Фирьяр выяснивший ситуацию охранник, — встретились два торговца, нанятых некой мастерской «Золотой дворец». Оказалось, что у обоих единоличное право продавать изделия этой мастерской, то есть никто другой не может торговать тем, что этот «дворец» изготавливает. Они друг другу перекрыли дорогу и выясняют, кто здесь с поддельной грамотой, и кто мошенник — один из этих гномов или сам хозяин «Золотого дворца».

— Нас-то пропустят пускай! — Брегор почувствовал раздражение, хотя не мог не признать — ему стало интересно, как работает это единоличное право на торговлю, и в чём от него выгода.

— Пропустят. Только свои ко-лес-ни-ицы подвинут.

Выйдя из кареты, которая на фоне богатых гномьих экипажей выглядела скорее крытой телегой для овощей, беоринг пошёл к перевёрнутой поперёк тракта повозке, присмотрелся к орущим друг на друга коренастым бородачам, среди которых попались несколько знакомых лиц и голосов.

— А я говорю: у вас герб поддельный! — орал до хрипоты молодой крепкий торговец, вместе с двумя собратьями пытаясь убрать препятствие с дороги ни в чём не повинных путников. — У мастера Телхара не такие кристаллы по левому краю изображены! Ты либо слепой, либо тупица, либо мошенник!

— Как раз такие! Глаза разуй! — спорил вооружённый топором гном, сидя, свесив ноги, на открытой платформе с дровами. — Не позорься перед лордом!

Поняв, что речь о нём, Брегор усмехнулся. Лорд. Звучит! Он никогда ранее не задумывался о таком титуле.

— Друзья моего владыки, — поздоровался вождь Фирьяр, — я слышал о предмете вашего спора, и хочу понять суть проблемы. Кто из вас прав, кто нет, судить не могу, поскольку никогда не присматривался к гербу мастерской славного Телхара, мне лишь хотелось бы понять, в чём выгода единоличного права на торговлю изделиями.

Глаза ближайшего гнома вдруг остановились на медальоне адана.

— О! — захохотал он. — Узнаю товар! Не продавай, лорд, не продавай пока. Помер недавно мастер, что эти камеи делал, скоро они в цене взлетят. А про Телхара… Да что тут скажешь? Только я могу покупать товар лично у него. Точнее, как покупать? Я его не выкупаю, а оплачиваю возможность продать в течение года. Если мне нужно больше времени, плачу снова. Понимаешь, да, в чём выгода, учитывая, что такая плата за временное хранение товара у себя ниже даже самой низкой стоимости телхаровых изделий. А вот тот пройдоха мне палки в колёса ставит.

— У меня настоящая грамота! — возразил торговец с топором.

— Ладно, бывайте, — Брегор обернулся и увидел, что дорога свободна, — на вашем месте я бы с Телхаром этот вопрос выяснял.

— И выясним, — рассказавший суть дела гном кивнул, — но торговать сейчас надо, а непонятно, как теперь на ярмарки ехать и на заставах отчитываться. Эх, ладно, мирианов отсыпим, пропустят. Ты, кстати, глянь, может, надо чего. У нас и оружие есть, и доспехи. Ну и украшения всякие тоже. Вон, тот с гербом-друзой — это мой обоз. Глянь, лорд.

Беоринг усмехнулся, поблагодарил за предложение и вернулся в свою «крытую телегу». Сейчас не хотелось отвлекаться на торговцев, мысли были заняты будущими разговорами с воинами и командирами. Брегор догадывался, что в парадных залах и на праздничных площадях ему правды не скажут. Но куда в таком случае идти? В госпиталь? В какой-нибудь приют? Куда? Где можно понять, насколько серьёзна угроза с севера, и есть ли нужда в помощи Дортониона?

Вопросов становилось всё больше, а дорога тем временем пошла на подъём, и скоро впереди засверкали звёзды, хотя в Арде золотился солнечный полдень — фиолетовые знамёна, ворота, украшения башен блистали небесными огоньками, столь любимыми эльфами. Взглянув на них, Брегор не смог не улыбнуться строгой красоте Барад Эйтель, несмотря на крайне противоречивое отношение к этому прославленному месту. Хотелось верить, что внешняя красота не обрамляет внутреннее уродство.