Свободная ладья

Остановились, о чём-то разговаривая. О чём? Не помнит Витька. Осталось лишь необычное ощущение лёгкости, словно пригревшее солнце растворило их обоих в текучей синеве, плывущей над арками разбитой церкви. И еще: он наконец поймал Катин золотисто-карий взгляд, почувствовав его как прикосновение, радостное и нежное, увидел её заалевшее от смущения лицо, дрогнувшие в улыбке губы.

Она тут же заторопилась, пошла, почти побежала. И на ходу, обернувшись, махнула рукой. Этот взмах, и улыбку, и взгляд, и текучую синеву он носил в себе весь этот длинный весенний день, повторяя откуда-то возникшие строчки: «Я в распахнутое небо улечу с тобою вместе…»

А потом лёд на Днестре треснул и, распавшись на части, двинулся по извилистому руслу на юг, к лиману, откуда упорно дул тёплый ветер. На школьном дворе, за сараем, где был склад спортинвентаря, на просохшем, хорошо утоптанном пятачке началась игра в ножички – мальчишки, кидая, ловко втыкали их в очерченный круг земли, деля её на куски-царства. Побеждал тот, кто нарезал себе больше.

Тут же, возле ребят, крутилась Ласка, наблюдавшая за игрой, – она снова сопровождала Мусью в школу и обратно. История с проверкой его работы ещё не закончилась, но почему-то отодвинулась во времени.

И в эти же дни, после звонка на перемену, Александр Алексеевич, захлопывая журнал, собираясь уходить в учительскую, окликнул Афанасьева:

– Виктор, на минутку.

Они шли по коридору, и учитель объяснял, что такое сценический монолог. Как его произносят. Как гримироваться. Какой костюм предпочтителен.

– Интересно?

– Да. А зачем мне это?

– В смотре самодеятельности должны быть номера на разных языках. В том числе и на французском. Ты мог бы исполнить монолог Гуинплена – «человека, который смеется».

– Но на французском же никто не поймёт.

– Я буду вести синхронный перевод.

Витька пришёл домой с томиком Гюго, взятым у Бессонова, мучимый сомнениями: смотр должен проходить на сцене клуба с ребятами из молдавской школы. Как они, с трудом говорящие по-русски, отнесутся к монологу на французском? В лучшем случае будут перешёптываться и щёлкать семечки. В худшем – шуметь и что-нибудь выкрикивать. К тому же нужно запомнить текст на французском языке, да и картавинка у него до сих пор не получалась. Нет, надо отказаться.

И он пошёл к Мусью отказываться.

2 Жизнь без риска

Какими тёплыми и светлыми стали вечера! Горящая лампочка под металлическим абажуром, на столбе, у клуба, в отсутствие сумерек выглядит нелепо. По просохшей дороге уже носятся мальчишки на велосипедах, а в сквере, напротив милиции, гуляют парами девчонки в расстегнутых пальто, без конца над чем-то смеются, глядя по сторонам. Витьке кажется: это над ним смеются – над его нескладной мосластой фигурой, торопливой походкой, мятой кепкой, надвинутой на глаза.

Вот она, дверь из камыша. Сумрак пристройки. Постучал. Голос учителя:

– Entrez!

Потрескивают дрова в «буржуйке». Возле неё на чурбачках – Вовчик Гвоздик с Венькой Чубом, на табуретке Мишка Мотик, о чём-то торопливо говорит. Александр Алексеевич – у стола, на своём гнутом стуле. Ласка из-под топчана вылезла, ткнулась в Витькины колени.

– Вон чурбак свободный, садись. И давай Михаила дослушаем.

Мотик, по его словам, видел рядом с пристанью, там, где огороды подходят вплотную к берегу, самую настоящую, правда, полузатонувшую шлюпку, примкнутую цепью к стволу старого осокоря. Чья она, такая дырявая, и кто волок её на буксире от самого лимана, неясно. Зато понятно – вряд ли она кому-то понадобится и тот, кто погорячился, притащив её в Олонешты, наверняка «забыл о ней думать». Было бы неплохо узнать, кому принадлежит эта рухлядь, договориться, чтоб отдал, отремонтировать и ездить на ней в гирла – ставить вентеря.

Ну что может быть занимательнее такой затеи?! Стали обсуждать. Допустим, говорил Бессонов, найдём хозяина («У той вербы огород Плугаря, – вспомнил Гвоздик, – может, его лодка?»), представим, продолжал учитель, что выпросили; а кто будет чинить? Ладно – сами, но – под руководством. Чьим? В селе каждый второй владелец лодки, но знают ли они, как чинить шлюпки?.. А было бы здорово – всей командой, на вёслах, да по реке!

– А ты, Виктор, по поводу монолога?

– Не стоит затевать, мне кажется.

– Почему?

Выложил Афанасьев свои сомнения.

– Так, понятно. А если предположить другое: зрители, не улавливающие смысл монолога на французском, вслушиваться будут не в слова, а в интонацию. Костюм, грим, жесты Гуинплена, персонажа весьма оригинального, – всё это впечатлит. А содержание из моего синхронного перевода поймут. И – заинтересуются. Не все, конечно, но кто-то. И – книгу прочтут. Кстати говоря, вот ребята, я думаю, вполне могли бы побыть английскими лордами.

– Это как? – насторожился Вовчик. – В костюмах?

– Костюмы не обязательны. Вы будете сидеть в полутёмном зале, среди зрителей, и кричать Гуинплену – Виктору: «Ну и рожа! Пошёл отсюда!»

– Замётано! – громко засмеялся Венька Чуб. – Я буду лордом!

– А если большинство не поймёт, что происходит, – упорствовал Витька, – ведь есть такой риск…

– Ну, братец, те, кто выходит на сцену, всегда рискуют, – усмехнулся Бессонов. – Да и те, кто не выходит, тоже, если, конечно, живут подлинной жизнью. Не бывает настоящая жизнь без риска.

Учитель наклонился к «буржуйке», звякнув дверцей, посмотрел, прогорело ли.

– А вот вы нарочно рискуете?.. – вдруг вырвалось у Витьки. – Ну, как мне отец сказал, за рамки учебного плана выходите, из-за чего вся эта проверка была… Да?

Задумался Бессонов.

– Как тебе сказать… Видишь ли, учебный план – это такая монотонная вещь; я составляю его на год, потом – на месяц, на неделю и даже – на каждый урок в каждом классе. Как говорится, документирую свою просветительскую деятельность. Но когда накатывает вдохновение, говорю о том, что думаю и чувствую… Видел, как Днестр в половодье выходит из берегов?.. Дело в том, что живую жизнь в план загнать невозможно. Хотя все пытаются. Я, кстати, одно время тоже пытался.

– А что, теперь, после проверки, вам выговор будет?

– Да что-нибудь будет. Что – пока не ясно; может, и выговор. Конечно, жизнь без риска спокойнее. Вон даже Пушкин в своё время завидовал тем, кто вовремя «входил в берега» и жил размеренно… Как там у него?..

Блажен, кто смолоду был молод,Блажен, кто вовремя созрел,Кто постепенно жизни холодС летами вытерпеть умел…

А потом добавил:

Но грустно думать, что напрасноБыла нам молодость дана,Что изменяли ей всечасно,Что изменила нам она…