Свободный Волк
Шрифт:
Следующим выпал невысокий щуплый парень. Когда ему дали последнее слово, он ответил палачу, который осведомился, не жмет ли ему воротничок:
– А пошел ты…
И подробно объяснил, куда конкретно стоит отправляться конферансье. Тот выслушал, зажмурясь, вышиб табуреточку и зааплодировал повешенному. С парня полилась моча.
– А вот ученый человек! – воскликнул палач. – Преподаватель сельской школы! Ну только подумайте все, на что расходуются ученые мозги! Вот она, антилегенция! В расход вредителя! Дадим последнее словцо?
В толпе обнаружились разногласия и возникла
Потом выступил снова фермер, очевидно, муж той клячи, что теперь висела без движения в своем обтрепанном платьишке. Ему дали слово, и он негромко и с сожалением сказал:
– Идиоты. И спрыгнул с табурета.
Стайс вдруг почувствовал в Мосике движение – тот содрогнулся. Толпа вся бесновалась, а Мосик начал оглядываться с таким видом, словно проснулся и обнаружил себя попавшим к вурдалакам.
Шестого Стайс даже не заметил: он спешил увести Мосика, с трудом протаскивая его сквозь потные вонючие тела, дрожащие от возбуждения. Женщины стонали так сладострастно, некоторые расчесывали себя ногтями до крови.
– Последний номер!!! – взревел конферансье. – Счастливый номер! Вот она, наша крошка! Смотрите на счастливицу! Ну, кто сегодня дамочку потащит в койку?! Мосик обернулся.
На сцене стояла рослая особа, которую Стайс ранее принял за мужчину, поскольку она была в штанах. С ее головы сорвали мешок, и все увидели растрепанную и чумазую девицу.
– Да вы посмотрите только, что за стать! Какой могучий круп! – палач звонко шлепнул ее по заду. – Ну-ка, кобылка, побегай рысью!
И он взбодрил ее кнутом. В толпе уже топтались в моче, натекшей с некоторых, особо возбудимых дам. Толпа зверела от испарений собственных тел. Она напоминала большое пьяное животное. Все эти лица слились в глазах измученного Стайса в одно сплошное месиво, колыхались раззявленные в хохоте грязные пасти, из которых тащило помойкой. Его хватали жадные, скрюченные в пароксизме страсти пальцы женщин. Он стиснул зубы и тащил Мосика через толпу.
– Сейчас повешу! – весело пообещал палач. – Последний раз предлагаю! Кто берет добро?!
И поволок девицу к стойке. Она вдруг выплюнула кляп и издала жалобный вопль.
Мосик передернулся и повернулся так резко, что Стайс чуть не упал.
– Не надо! – крикнул он так громко, что перекрыл рев толпы.
– А, ну! Вот и кавалер нашелся! – обрадовался ведущий шоу. – Иди сюда, кретин! Сейчас ты нам попляшешь!
Мосик, которого Стайс с таким трудом оттащил от эшафота, ринулся туда, как бык, раскидывая народ и топча ногами упавших зрителей.
– Нет, ну вы смотрите только, как торопится в объятия к красотке! Милый, это будет не сейчас! Сначала попляши перед народом. Какой закажем танец молодцу?
– Трепыхалку! – крикнули в толпе.
– Нет, бузотерку!
Мосик уже залез на помост и стоял, тяжело дыша и глядя на заигравшегося палача своими маленькими
злыми глазками.«Что-то сейчас будет!» – с внезапно настигшим его истерическим весельем подумал Стайс.
Палач так вошел в свою роль, что приблизился, пританцовывая, к Мосику и обхватил его за большую талию.
– Давай, красавчик, покажи нам трепыхалку!
– Бузотерку. – с ненавистью проговорил отрезвевший Мосик и врезал конферансье по румяным губкам. И поддал ногой, когда тот рухнул навзничь.
Стайс думал, что его тут же и поднимут на пиках, но вышло все иначе. Видимо, избиение конферансье являлось частью программы. Веселье в толпе походило на всеобщее безумие. Стража предпочла не вмешиваться в ход представления, и конферансье пришлось самому расхлебывать последствия своего остроумия.
– Вот так парень! – вскричал он, поднявшись с пола и выплевывая зубы. – А денежки есть у нашего красавца? Что-то, помню я, он опустошил свой кошелек, когда усердно делал ставки! Мосик схватился за свой пояс. Кошелек был пуст.
– Ай, негодник! Он обманул нас! – с ликованием воскликнул конферасье. – На мыло гада!
Стражники уже хотели спихнуть Мосика с помоста пиками, прямо в жадные лапы толпы, но Стайс достал из-за пазухи кошелек с деньгами.
– Мосик! – крикнул он и бросил плотный мешочек через головы стоящих прямо в ловкие лапы товарища. Сочно брякнули полновесные галеманы.
– Продано! – взревел конферансье, пуская носом кровавую соплю. Мосик хотел уж скрыться со своей ненаглядной добычей, но не тут-то было!
– Эй, красавец, ты намереваешься жить со своей милашкой во грехе?! – массовик-затейник был так изумлен!
– А как же бракосочетание?! Нет, милый, все следует проделать честь по чести!
Стражники пришли в движение и потеснили Мосика с девицей обратно на помост. Он пятился, как медведь, одолеваемый собаками.
– Просим на публику священника! А ну, просите, обормоты! – крикнул конферансье в толпу.
– Священник, выходи!!! – неистово орали в толпе.
– Плохо просите, засранцы! Просите громче! И заорал так оглушительно, что едва не растерял кишки:
– Священник, где ты там?! Ребятки заждались! У нас тут свадьба на мази!
Откуда-то, как черт из коробочки, выскочил шутовски разряженный священник. Он посылал всем воздушные поцелуи и подпрыгивал, изображая игру на струнном инструменте. Вся его румяная физиономия выражала такое счастье!
– Священник!!! – завизжал, как резаный, конферансье.
– Священник!!! – завопила в неистовстве толпа.
– Я к вам пришел сегодня, чуваки, – начал в однообразном ритме под звуки ударных инструментов объяснять священник, – чтобы бракосочетать одну шалаву с одним нехилым чуваком!
Он со значением покивал головой, приглашая всех к веселью. Когда толпа бешено зааплодировала, топая ногами, он продолжил:
– Потому что узы брака, проходимцы, я считаю, удержат всяких лабухов, навроде вас всех, от всякого греха, а тем более от блуда!
Конферансье в продолжении всей этой речи безостановочно тряс чреслами, приглашая всю аудиторию к осознанию всей важности события. Услышав про блуд, он воскликнул, обратясь к народу: