Сводные. На острие боли

— О чем ты говоришь?

— О том, что ты отказалась от нормальных человеческих условий в пользу раздолбанной койки в палате на шесть человек.

Она продолжает смотреть на меня как на сумасшедшего.

— Я ничего не понимаю. Нас с мамой привезла сюда скорая, мне сразу поставили какую-то капельницу и положили туда, откуда ты меня сейчас забрал. Ну, там была еще куча анализов перед этим, но ни о какой платной палате речи не было…

Ее мамаша не перестает меня удивлять.

18. Влад

Моя сводная сестренка молчит какое-то время, а потом задает мне вопрос, который я очень хочу проигнорировать:

— Почему вы с моей мамой тогда ругались? Я помню, что она кричала на тебя, когда я там появилась.

— Я не захламляю себе память такой ерундой. Ругались и ругались, тебя это все равно не касается, — отвечаю чуть жестче, чем следовало бы.

— Мне никак не удается понять тебя, Влад. Ты приехал сегодня ко мне, оплатил дорогую палату, привез мне два пакета с едой, но продолжаешь грубить каждый раз, как я пытаюсь нормально с тобой поговорить. Что это все значит? — сверлит меня взглядом, брови даже нахмурила. Вся такая «отвечай, или я начну пытать тебя иголками во все места».

— Приехал, потому что ты болеешь, а твоя мать нашла себе занятие получше, чем торчать здесь со своей больной дочерью. Ты так рьяно отстаиваешь ее, но упорно игнорируешь ее отношение к тебе.

— Ты предвзято к ней относишься. Я понимаю, ты не хочешь видеть кого-то рядом со своим отцом, дети всегда ревностно относятся к появлению кого-то в их семье, но, Влад, тебе ведь уже не десять лет…

— Так, мышка, стоп. Я как раз «за» появление у моего отца достойной женщины, ради которой он перестал бы упахиваться на работе до посинения и, наконец, начал бы тратить заработанное. Но ключевое слово здесь — достойной. Твоя мать не относится к этой категории.

Я прекрасно помню, из-за чего мы тогда ругались с выхухолью. Ей хватило наглости попросить меня обработать отца, чтобы он открыл частную клинику, во главе которой собирается встать моя новая мачеха.

Не знаю, почему она тогда так разозлилась. Я всего-то сказал, что вместо клиники могу предложить ей губозакаточную машинку. Абсолютно бесплатно и прямо в тот момент.

— Лучше уходи, Влад. И палата мне не нужна, вообще ничего от тебя не нужно, — она разворачивается и не слишком уверенной походкой — кажется, у нее до сих пор слабость — метит к выходу.

Приходится ловить упрямицу на половине пути и возвращать обратно. У меня имеется огромное желание попросить у медсестер ремни, которыми особо буйных привязывают к кроватям, и проделать этот трюк с мышкой, потому что велик риск не обнаружить ее завтра в этой палате.

Гордая ведь.

Назло мне откажется от условий повышенного комфорта, если это можно так назвать, и переберется на прежнее место.

— Я уже заплатил, а возврат здесь не предусмотрен, так что хватит дурака валять. Здесь есть душ и телевизор. Наслаждайся.

Выхожу прежде, чем она успевает что-то ответить. Сую медсестре на посту лично в руки несколько купюр, чтобы к мышке относились соответствующе, а то у нее синяки уже на сгибе локтя от капельниц, которые в таких местах далеко не все умеют нормально ставить.

Я сглупил тогда, вызвал обычную «скорую». Не было у меня времени искать телефоны частных бригад.

После больницы по просьбе Златы заезжаю в ресторан, где мы недавно сидели семьями.

— Как-то мы давно не виделись, я даже соскучиться успела, — она клюет меня в щеку своими слишком, на мой вкус, раздутыми силиконом губами. — Совсем забыл о своей невесте.

— Не переигрывай. У нас с тобой договор, за рамки которого я не собираюсь выходить.

Слышу, что мой голос звучит раздраженно, но не могу найти причину этого.

— Я тут подумала… А что, если нам все-таки попробовать? Мне кажется, у нас может что-то выйти.

—Плохо подумала, попробуй еще раз. Я помогаю тебе избавиться от назойливых предложений твоего отца — на этом точка. Зачем ты вообще вытащила меня сюда?

— Ты отвлекся от чего-то важного? Почему ты такой грубый, Влад?

Второй раз за час, надо же. Со мной явно что-то не так.

— Не выдумывай. Так что за срочное дело? — подзываю официанта и заказываю черный кофе без ничего.

Может, у меня просто нехватка кофеина в крови?

— Я хотела, чтобы мы вместе выбрали начинку для торта, — Злата дует губы, из-за чего они становятся еще больше.

— Твой косметолог, по-моему, перестарался в последний раз. Они не лопнут? — стараюсь разрядить напряженность шуткой, натягиваю улыбку. Хватит уже рычать на всех подряд.

— Ничего ты не понимаешь в моде. У меня просто еще не до конца сошел отек, через пару дней они станут идеальными.

Ну, она так говорила в прошлый раз. И в позапрошлый.

— Ладно, это твое дело. Где там твои пирожные? Поем хоть первый раз за день.

Злата тут же расцветает, начинает мне в красках расписывать будущий торт, пока я по очереди пробую каждый вкус и выбираю какие-то сливки с манго.

Потому что я точно помню, что в прошлый раз мышка была от них в восторге.

19. Марта

В больнице я валяюсь еще неделю. В общей сложности получается чуть меньше двух — все-таки дело чуть не дошло до пневмонии.

Мама за все это время навещала меня всего один раз, но я могу ее понять. Слишком большая загруженность на работе, тем более что она брала несколько дней за свой счет, когда они с Федором Николаевич решили побыть вдвоем. Она пока не хочет увольняться с нагретого места заведующего отделением.

Влад иногда писал мне вечером, спрашивал сухо, все ли у меня есть.

Конечно, у меня все было — каждый день с утра медсестра передавала мне огромный пакет всякой всячины, среди которой я выбирала то, что наиболее мне приглянется, а остальное раздавала персоналу и «коллегам» по несчастью.

— Ты все написала? Мне времени не хватило. Боюсь, на пересдачу придется идти, — Яна в своей обычной манере преувеличивает очередной «провал». Обычно она получает не ниже четверки за проверочные срезы.

— Вроде все, — пожимаю плечами, забираю пластиковый стаканчик с чаем в нашем местном кафетерии. — Не волнуйся ты, там же вопросы легкие были. Людмила, по-моему, решила сжалиться над нами.