Сводные. Том 1

— Разница между кофе и твоим мнением в том, что я просила кофе, — произносит она.

Я оборачиваюсь и смотрю на неё, но она рассматривает мою толстовку. Опускаю взгляд и вижу надпись, которую она только что прочла. Она смеётся над этими словами, затем проскальзывает мимо меня и уходит из ванной. Я вбегаю внутрь и собираюсь закрыть дверь, но что-то меня останавливает. Снова высовываю голову в коридор. К сожалению, я лишь слышу, как закрывается дверь. Она ушла прежде, чем я успела понять, в какую комнату она скрылась.

Закрыв дверь, я умываюсь, чищу зубы и снимаю ленту, которой каждый вечер завязываю волосы. Несколько лет назад мама начала это делать, потому что ей сказали, что это полезнее для волос, чем резинки. Я тоже почему-то начала это делать.

Причесав волосы, открываю дверь так же тихо, как и в спальню, и осторожно выглядываю в коридор, проверяя, нет ли еще незнакомцев. Думаю, приятно осознавать, что я не ограничиваю их образ жизни. Не увидев никого, я снова бросаюсь в свою комнату, чувствуя запах кофе, который разбудил меня, доносящийся снизу. Застилаю постель, надеваю джинсы и топ с длинным рукавом и начинаю распаковывать чемоданы, но затем останавливаюсь, вытаскивая стопку рубашек.

Я могла бы не оставаться. Кладу рубашки обратно и закрываю чемодан, решив подождать. Остаюсь посреди комнаты ещё на несколько секунд, но, как бы ни старалась, не могу придумать, чем здесь ещё заняться, чтобы оттянуть неизбежное. Выйдя из комнаты, я вздыхаю и закрываю дверь, не останавливаясь, делаю шаг вниз по лестнице, чтобы покончить с этим.

Но когда я вхожу в гостиную и оглядываюсь вокруг, мои плечи немного расслабляются. Здесь никого нет. Пара ламп освещает просторную комнату, и я поворачиваю голову налево, видя кухню, тускло освещённую несколькими лампочками над центральным островком, тоже пустую. Однако замечаю красный свет кофемашины и крадусь, опасаясь парней.

Найдя чашку на полке для посуды, я наливаю себе кофе.

— Доброе утро!

Подпрыгиваю, чашка чуть не выскальзывает из моей руки, когда кофе проливается. Горячие капли падают на мой большой палец, и я шиплю от боли.

Оборачиваюсь и вижу, как Макс заходит на кухню и открывает холодильник.

— Доброе утро, — шепчу я, смахивая горячую жидкость с кожи.

— Как тебе спалось? — тихо спрашивает он, подходя ближе.

Его голос звучит спокойно, но я замечаю, как пот блестит на его руках, шее и спине, а футболка свисает из заднего кармана. Время всего около семи утра. Как рано они встают?

— Хорошо, — отвечаю я, беря бумажное полотенце и вытирая кофе. На самом деле я спала ужасно, но это вызовет только больше вопросов, так что мне будет легче солгать.

— Хорошо, — повторяет он, но продолжает стоять, не сводя с меня взгляда.

Я беру ещё одно полотенце и протираю деревянную столешницу.

— Достаточно тепло? — вдруг спрашивает он, и я замираю.

— Твоя спальня прошлой ночью… Было ли достаточно тепло? — уточняет он, глядя мне прямо в глаза.

Его волосы, влажные от пота, липнут ко лбу и вискам, когда он смотрит на меня. Я киваю, отворачиваясь, чтобы скрыть смущение. Но он не уходит. Он просто стоит там, и я чувствую, как тишина становится невыносимой. Кухня кажется меньше, а тишина оглушает. Ищу в голове, что сказать, но слова не приходят. Неприятные секунды тянутся, и мне хочется убежать.

Но вдруг он делает шаг вперёд, и я настороженно выпрямляюсь, когда его грудь почти касается моей руки. Я собираюсь отойти, но он протягивает руку и выключает кофеварку.

— Я просто согревал тебе, — говорит он, и его дыхание касается моей макушки.

Моё сердце начинает биться сильнее. Согревал… А, кофемашина. Он оставил её тёплой для меня.

— У тебя красивые руки, — замечает он, глядя на мои пальцы.

— У твоего отца тоже, — добавляет он с лёгкой насмешкой.

Начинаю нервничать. Это что было?

— У моего отца были красивые руки, — размышляю я, делая глоток кофе, не глядя на Макса. — Значит, настоящие мужчины используют бензопилы и пикапы вместо «Монблана» и мобильных телефонов? — спрашиваю я, поворачивая голову и встречаясь с его взглядом.

Он щурится, глядя на меня своими голубыми глазами.

— Ну, теперь он мёртв, — говорю я Максу. — Вы выиграли.

Он опускает подбородок, его взгляд становится серьёзным. Я отворачиваюсь и делаю ещё глоток кофе.

Независимо от того, какая вражда была между мной и моим отцом, сирота — последний человек, на которого ему следует нацеливать свои оскорбления. Манеры важны всегда, даже если ты на самом краю света.

Этот парень похоже настоящий придурок, но даже несмотря на это, я почувствовала, как внутри меня что-то теплеет. Я пила кофе, пытаясь скрыть нервы, и пыталась сосредоточиться на чём-то другом. После долгих лет печали моим постоянным спутником был гнев. Но потом злость прошла, и ничего не осталось. Я даже забыла, как это было хорошо — что-то чувствовать.

Мне нравилось, что он мне не нравился. Но тут я услышала шаги, приближающиеся к кухне.

— Я выхожу, — говорит кто-то.

Оборачиваюсь, всё ещё чувствуя на себе взгляд Макса, и вижу обнажённую женщину, которая уже была одета. Она подошла к Максу с коричневым кожаным рюкзаком на плече и обняла его за шею. Наклонилась, и он мгновение колебался, все ещё глядя на меня. Но потом повернулся к ней и позволил ей поцеловать себя. Значит, она его. Я рассматривала её гладкую кожу, тень под кепкой и подтянутое тело. Она была моложе его, и это меня удивило. Видимо, ребята не так оторваны от цивилизации, как я думала.

Кончик её языка на мгновение скользнул ему в рот, прежде чем она отстранилась. Я вернулась к своему кофе, чувствуя странное раздражение. Много ли людей будет приходить и уходить?

— Увидимся сегодня вечером? — спросила она Макса.

— Может быть, — ответил он, и после паузы повторил. — Может быть.

Она, должно быть, надулась, потому что снова поцеловала его и ушла. Я выдохнула с облегчением, радуясь, что он не познакомил меня с другим человеком.

— Хочешь помочь мне? — спросил Макс, и я посмотрела на него, забыв, о чём собиралась спросить. Они с сыном были очень похожи. Больше, чем мне показалось вчера вечером. Тёмные волосы, ленивая полуулыбка и постоянный озорной огонёк в глазах. Сколько лет Максу? Моему отцу было сорок девять, но Макс выглядел моложе. Ему, наверное, чуть больше сорока?

Он выглядел так, будто много времени проводит на солнце и поддерживает форму. Мой отец не был таким подтянутым. Я снова посмотрела вперёд и сделала глоток кофе.

— Помочь с чем? — спросила я.

— Увидишь, — ответил он. — Обувайся.

Макс ушёл, зовя Белку и Стрелку, и через мгновение собаки последовали за ним в сервис. Я чуть не закатила глаза. Его собак зовут Белка и Стрелка? Это что, отсылка к мультику?

Сделала ещё пару глотков остывшего кофе, вылила остатки и развернулась, направляясь обратно в спальню.

Обуваюсь, хватаю телефон и кладу его в задний карман. Но потом решаю, что лучше оставить его в покое. Взглянув на экран, колеблюсь лишь мгновение, прежде чем выключить его и поставить на зарядку. Закрыв за собой дверь, выхожу из комнаты и направляюсь к лестнице, прислушиваясь к двери сына — того, который встретила меня вчера. Интересно, проснулся ли он уже? Но тишина за дверью не даёт ответа.

Выйдя из дома, замедляю шаг и добираюсь до крыльца. Свет дня заливает всё вокруг, и я не могу удержаться, чтобы не повернуть голову вправо и не посмотреть на вершину пика, едва различимую сквозь деревья с этого низкого уровня. Глубоко вдыхаю, закрываю глаза на мгновение и наслаждаюсь ароматом деревьев и хвои. Волосы на моих руках встают дыбом от утреннего холода, но мне это даже нравится.