Сводные. Том 1
Шрифт:
— Я ничему не научусь, если ты не дашь мне шанс, — говорю я ему, и в его голосе звучит нотка юмора.
— Я ничего не говорил, — отвечает он, и мы продолжаем работать молча.
Ускоряю темп, и он наблюдает за мной всё меньше и меньше, вероятно, потому, что я больше не замедляю его, хотя это работа для двоих. Почему Егор не помог ему? Он же в гараже, и это можно было бы сделать намного быстрее, чем пытаться сделать это в одиночку.
Слова Егора, сказанные сегодня утром, возвращаются ко мне, и их смысл, наконец, доходит до меня. Они не ладят, не так ли? И я почти улыбаюсь. Внезапно ощущаю некоторую дружескую
Макс берёт доску с одной стороны, а я с другой, и мы вместе помещаем её под предыдущий кусок сайдинга. Но когда я провожу рукой по ней, чтобы лучше удержать, что-то острое впивается мне в кожу, и я шиплю. Роняю конец доски и поднимаю руку. Вижу занозу, вонзившуюся в ладонь. Вздрагивая, осторожно дергаю ту половину, которая всё ещё торчит, увеличивая силу, когда она не сдвигается с места. Заноза пронзает мою руку, и мне нужен свет.
Но прежде чем я успеваю повернуться и пойти в дом, Макс берёт меня за руку и осматривает ладонь. Пытаюсь отстраниться.
— Я понял, — говорит он, но игнорирует меня.
Сосредоточив внимание на моей руке, он нажимает на кожу в том месте, где застряла заноза, удерживает её на месте, прежде чем сломать пополам. Вздрагиваю, втягивая воздух между зубами.
— Кто научил тебя стрелять? — спрашивает он, тыча в оставшуюся часть занозы. — Не могу себе представить, чтобы Игнат занимался каким-либо активным отдыхом, кроме яхты или гольф-мобиля.
Бросаю взгляд на его лицо. Сегодня это второй допрос. Глаза Макса на мгновение задерживаются на мне, как будто он ждёт, что я что-то скажу.
— Тебе не грустно при упоминании о нём? — это больше похоже на открытие, чем на вопрос.
Мои плечи напряжены, я немного смущена, потому что знаю, чего он ожидает.
Ощущаю, как внутри меня все переворачивается. Я веду себя неправильно, и он это замечает. Отвожу взгляд, стараясь скрыться от его проницательных глаз, и слышу приближающийся гул мотоциклов.
— Я не хочу говорить о своём отце, — произношу я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Да, я тоже, — тихо отвечает он, словно понимает мою боль.
Он запускает большой палец под занозу, пытаясь вытолкнуть её, а я пытаюсь отдёрнуть руку. Его прикосновение вызывает странное ощущение — смесь боли и тепла.
— Прекрати это, — шепчу я, но он лишь крепче держит меня и притягивает мою руку обратно. — Хватит дёргаться.
Пока он продолжает работать, я слышу, как гул мотоциклов становится всё громче. Замечаю команду внедорожных мотоциклов, мчащихся по гравийной дороге. Около пяти парней толпятся за машиной моего дяди, снимают шлемы и смеются друг над другом. Они одеты в яркие одежды и выглядят как настоящие мотокроссмены.
Егор выбегает из сервиса и приближается к одному из парней. Они пожимают друг другу руки, и Егор продолжает вытирать масло с пальцев, разглядывая мотоциклы.
— Эй, как дела? — приветствует он другого парня.
— Ты бегал сегодня?
Они разговаривают, а Макс крепче сжимает мою руку, прежде чем развернуться и потащить меня за собой в сервис. Подойдя к верстаку, он включает лампу и держит под ней мою ладонь, чтобы лучше видеть.
— Мне очень жаль, — говорит он, его голос звучит искренне.
Поднимаю взгляд и вижу, как он рассматривает мою занозу.
— Насмешка о твоём отце, — объясняет он. — Я придурок. Уверен, что в воскресенье я облажался
со своими детьми десятью разными способами, так что мне не о чем говорить.Поворачиваюсь и вижу, как Егор обходит своих друзей. Один из них сидит на байке и закуривает сигарету. Он пристально смотрит на меня.
— Ты не такая, как я думал, — тихо говорит Макс.
Оборачиваюсь к нему.
— Сложная, — объясняет он. — Трудно читать. И даже если бы я мог прочесть тебя, не уверен, что смог бы тебя утешить..
Он слабо ухмыляется.
— Я не расстроен их смертью, Алиса, но мне жаль тебя.
Снова отвожу взгляд, чувствуя, как его слова проникают в моё сердце.
— Я не расстроена, — отвечаю я, стараясь звучать уверенно.
Парень из компании друзей Егора, как-будто сошедший с обложки журнала, у него хрустальные глаза и он всё ещё смотрит на меня. На его губах играет озорная улыбка, пока он курит. Это Тимур? Чувствую на себе взгляд Макса.
— Я не хочу говорить о своём отце, — повторяю я, прежде чем он успевает продолжить.
Но боль пронзает мою руку, как укус паука, и я вскрикиваю, снова встречаясь с его взглядом.
Какого лешего? Это больно! Но когда я смотрю на него, боль уходит, и на мгновение у меня перехватывает дыхание. Тепло растекается по моей шее, когда его взгляд скользит по мне, жёсткий и сердитый, но… немного растерянный. Как будто он пытается понять меня. Его глаза не голубые. Как я и думала. Они, как и у Егора. Зелёные. Как летняя трава.
Ветер дует в открытые двери сервиса, болтовня и смех доносятся с улицы, а прядь моих волос, выбившаяся из хвоста, касается моих губ. Его взгляд падает на мой рот, и я перестаю дышать, всё становится теплым. Струйка пота стекает по его шее, а волосы на моих руках встают дыбом, когда я замечаю его обнажённую грудь. Мы слишком близко. Я… Я сглатываю, во рту сухо. Наконец он моргает несколько раз, затем подносит мою ладонь к своим губам, и своими зубами пытается вытянуть занозу из моей руки. Мой рот слегка приоткрывается, когда он кусает и вытаскивают занозу, а его зубы ласкают и щекочут мою кожу. Кончики моих пальцев задевают его щеку. Я могу это сделать сама. Мне не нужна твоя помощь. Но я не могу произнести это вслух.
— О, хрень, — доносится с улицы. Отвлекаясь от дяди, выглядываю наружу и вижу Егора, проверяющего чей-то байк. Парень с обложки журнала снова обращает на меня внимание.
— Кто это? — спрашивает он Егора. Егор следит за его взглядом и видит меня, но игнорирует.
— Держись подальше от местных парней, поняла? — говорит мне Макс. Я смотрю на него. Он продолжает:
— Если у тебя появится парень, ты всё равно его не увидишь, когда нас занесёт снегом. Кроме того, они не в твоем вкусе.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
— Потому что я говорю тебе, что они не в твоем вкусе, — парирует он. — Я дам тебе знать, когда придёт время.
Какой неандерталец, ради всего святого.
Молчу, нет желания спорить. Я не ищу парня, но могу позаботиться о себе. Его сыновья выросли с ним, а я привыкла принимать собственные решения.
— Им скучно, — говорит он мне. — А когда тебе скучно, хочется только двух вещей, а пиво не вечно.
Так они разве отличаются от других парней моего возраста? Я знаю, чем увлекаются подростки. Знаю, чего мужчины хотят от женщин. Я не хрупкий лепесток розы.