Сводные. Том 1

Меня пронзает чувство вины, но, вероятно, другой парень выглядит гораздо хуже, и я не просила Тимура делать это для меня.

— Это не моя проблема, — отвечаю, глядя на дядю. — Если тебе нужен слуга, найми его.

Он кивает мне в ответ.

— А поскольку я не буду делать то, что мне говорят, — добавляю я, — отправьте меня домой.

Мне здесь не место. Вот почему мне лучше быть одной. Мне не обязательно постоянно испытывать все эти чувства: смущение, стыд, вину… Если ты не выставляешь себя напоказ, тебе не будет больно.

Егор и Макс некоторое время стоят в молчании, а я не могу удержаться и смотрю на Тимура.

— Мне ничуть тебя не жаль, — говорю ему. — Ты получил по заслугам, потому что использовал меня как предлог, чтобы начать драку. Ты не защищал мою честь.

Он смотрит на меня.

— Как любой мужчина-троглодит, ты просто умираешь от желания во что-нибудь вляпаться. Ты получал удовольствие, — говорю я.

Он спрыгивает со стола, устремляя на меня взгляд, и делает несколько шагов вперёд, словно собирается наброситься на меня.

Но Макс наступает первым.

— Ты нас не знаешь, — заявляет он. — Ты приходишь сюда и проявляешь неуважение к моему дому.

— Я была здесь три дня, а вы запугивали меня, угрожали мне и издевались надо мной. Вы вели себя как хулиганы, — говорю им. — Разве не этого ты хотел? Чтобы я кричала? Дралась? Разве не это ты сказал?

— Я сказал, что тебе будет полезно провести здесь некоторое время, и я был прав! — говорит Макс, словно выстреливая в ответ. — Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как работать в коллективе. Стать частью команды, семьи.

Он делает шаг вперёд, а я отступаю в гостиную, пока он сокращает расстояние между нами.

— Позволь мне научить тебя, девочка, — рычит он. — Ты ребёнок, а я взрослый. Делай, как тебе говорят, и не будет никаких проблем. Эта система работает так.

Он возвышается надо мной.

— Только… Делай… Как… Я… Говорю!

На мгновение я съеживаюсь, но потом качаю головой, бормоча:

— Ты невозможен.

— А ты испорчена.

Опускаю голову и зажмуриваюсь, защищаясь от его нападок. На меня никогда раньше не кричали. Никогда. Этот факт внезапно приходит мне в голову, и мои руки начинают дрожать.

Это унизительно. Я чувствую себя дерьмом.

— Здесь нет горничных, — продолжает он. — Нет дворецких.

Моя спина ударяется о стену, скриплю зубами, гнев горит во мне.

Он продолжает:

— Никаких помощников, которые подтирали бы твою чёртову маленькую задницу. Нет простого доступа к психиатру, чтобы он дал тебе таблетки, которые нужны, чтобы притупить боль от того, насколько поверхностной является твоя жизнь!

— Это твой багаж! — кричу я, наконец, поднимая глаза на него и возвращая ему его гнев. — Твои проблемы с нашей семьей — не моя проблема!

Какое мне дело до горничных, дворецких или таблеток? Он привносит в это свой личный опыт.

— У тебя есть какие-нибудь проблемы? — возражает он. — Тебе плевать на кого-то, кроме себя? Ты не задаёшь нам вопросы о нашей жизни. Ты почти не ешь с нами. Ты не сидишь с нами. Тебя не интересует, кто мы!

— Потому что я всегда на кухне! — выпаливаю я, почти касаясь его груди.

— Ты негодяйка, — выдыхает он, кипя. — Эгоцентричное, чванливое, маленькое отродье!

— Я нет! Я просто…

Останавливаюсь, хмурюсь и отвожу взгляд. Чёрт побери. Будь он проклят. Я не ребенок. Я…

— Ты что? — требует он. — Хм?

Я не избалованная. Слёзы жгут мои глаза, и мой подбородок дрожит. Меня не волнует роскошь. Или деньги. Я не недружелюбна, потому что они живут здесь и живут по-другому. Это не так. Я просто…

— Что именно? — кричит он снова. — Сейчас стало тихой, да?

— Папа… — говорит Егор где-то из кухни. Но я не могу его видеть. Дядя теснит меня, не могу сдержать слёз.

— Я не…

С трудом сглатываю, не зная, что ответить. Мне трудно понять, в чём моя проблема. Он прав, не так ли? Любой вежливый и нормальный человек может легко поддерживать светскую беседу. Задавать им вопросы, улыбаться, шутить…

Качаю головой, больше для себя, чем для него, и произношу:

— Я просто… не привыкла…

— К чему именно? — спрашивает он. — К правилам? Лимиту расходов? Маленькой гардеробной?

Слеза катится по моей щеке, мне приходится приложить усилия, чтобы сдержать рыдания.

— К каким-то домашним делам? — продолжает он. — Что такого ужасного в этом доме по сравнению с вашим? К чему ты так не привыкла?

— Люди, — неожиданно вырывается у меня.

Не знаю, когда я осознала это, но слова просто слетают с губ.

Он прав. Я действительно не знаю, как общаться с людьми.

Слёзы текут по моему лицу, пока я смотрю в пол.

— Я не привыкла к людям, — шепчу я. — Дома со мной не разговаривают.

Он молчит и я не слышу, как мальчики делают какие-либо движения. Из-за тишины комната кажется меньше.

Глава 20

Алиса

Поднимаю взгляд, уже не заботясь о том, чтобы скрыть красные глаза и мокрое лицо.

— Никто со мной не разговаривает, — говорю я, и прежде чем он успевает что-то ответить, бегу вверх по лестнице, стремясь попасть в свою спальню и скрыться от их глаз.

Запираю дверь и падаю на кровать, закрыв глаза руками, чтобы остановить слезы.

Боже, почему я это сделала? Сейчас он отправит меня домой из-за того, что я слишком эмоциональна и слишком много работаю.

Тихо плачу в руку.

Мне не следовало этого делать. Я никогда ни с кем не ругаюсь, но я бы подралась с ним до того, как заплакала. Это тактика слабого человека — прекратить спор, начав рыдать. Нечестный бой, когда кто-то начинает плакать.

Ой, посмотрите на бедную, маленькую богатую девочку. Её мама и папа позволяли ей иметь всё, что она хотела, но они не держали её за руку, не целовали и не обнимали её каждый день. Бедный ребёнок.

Теперь они будут видеть во мне ещё меньше, чем раньше. Хрупкая. Легко сломать.