Сводные. Том 1

Не то чтобы у меня их не было, но именно вопросы открывают дверь к разговору.

— Подержи это для меня, — просит он, поднимая кусок ограждения вокруг загона.

Вхожу внутрь и наклоняюсь, поднимая доску так, чтобы она стала ровно, а он, нырнув через отверстие в заборе на другую сторону, начинает прикручивать её обратно. Достав молоток и гвоздь, он возвращает доску на место, а я помогаю ему держать её.

— Почему Тимур не говорит? — спрашиваю я.

Он не смотрит на меня, вытаскивает ещё один гвоздь и начинает его забивать.

— Я не уверен, стоит ли мне говорить об этом, если Тимур не хочет.

— Это связано с их матерью?

Его взгляд обратился ко мне:

— Что ты знаешь об их матери?

Пожимаю плечами:

— Ничего, честно говоря. Но мальчики явно были рождены не от двадцатипятилетних девушек, которые каждое утро выходят из твоей комнаты.

Он рассмеялся, забивая гвоздь:

— Это происходит не каждое утро, спасибо.

Однако, как я поняла, она могла быть и младше, так как он не уточнил возраст.

Повисла тишина, и его лицо стало задумчивым, когда он вбил ещё один гвоздь.

— Их мать находится в тюрьме, — заявил он. — От десяти до пятнадцати лет.

Десять-пятнадцать… лет?

Я посмотрел на своего дядюшку, который не смотрел мне в глаза, и теперь на меня нахлынула волна вопросов. Что она сделала? Был ли он замешан?

Егор и Тимур всё ещё общаются с ней?

Он двигался вдоль линии, и я следовала за ним, замечая, что ещё одна доска отошла.

Когда она была приговорена? Как долго он воспитывает мальчиков один?

Смягчив взгляд, наблюдаю за ним. Должно быть, это тяжело. Я уверена, что это другая боль — когда у тебя забирают близкого человека, а не когда кто-то решает покинуть тебя.

— Ты любил её? — спрашиваю я.

Но потом опускаю глаза, смущенная. Конечно, он любил её.

— Я окунулся в неё, — объясняет он вместо этого. — Потому что я не мог перестать любить кого-то другого.

Прищуриваюсь.

Он останавливается, достаёт бумажник, открывает его и достаёт снимок.

Протягивает его мне.

Смотрю на него, сразу узнаю Макса и слегка улыбаюсь.

Это не просто снимок. Это полароид с резкой складкой посередине и выцветшими лицами, которые смотрят в прошлое.

На фотографии он лежит на одеяле для пикника, без рубашки, в длинных шортах цвета хаки, обнимая темноглазую девушку с полуночными волосами, которые рассыпаются за её спиной.

Он выглядит бледным и гораздо более худым, чем сейчас, но на его лице та же улыбка, словно он либо смеётся над кем-то про себя, либо думает о вещах, которые обычно обсуждаются только за закрытыми дверями. Однако, несмотря на его опрятную прическу и молодое лицо, он кажется воплощением придурка-защитника из супергеройской компашки.

— Ты? — спрашиваю, пытаясь скрыть улыбку.

Он вырывает у меня фотографию и хмурится.

— Я тогда был королём бала, понимаешь?

Был? Кажется, он всё ещё здесь.

Он хватает лопату и начинает засыпать землю обратно в яму, где стоит столб забора.

— У твоего дедушки дом в Крыму, — говорит он, когда я держу для него столб вертикально. — Мы ездили туда летом, напивались и развлекались…

Мы. Мой отец тоже?

Я почти не помню своего дедушку, так как он умер, когда мне было шесть лет. Но я знаю, что он развёлся со своей первой женой — матерью моего отца — когда моему отцу было около двенадцати лет, и выбрал в качестве второй жены другую. У неё уже был собственный сын — Макс.

— Мне было восемнадцать, когда я встретил Лизу, — продолжает мой дядя. — Боже, она была чертовски красива. Её семья работала на винограднике. Бедняки…

Он смотрит на меня.

— И, конечно, наши семьи не могли этого допустить.

Мне почти хочется рассмеяться, но не потому, что это смешно, а потому, что я понимаю. Впервые я осознаю, что мы с Максом — члены одной семьи, и он знает их так же хорошо, как и я.

— У неё не было купальника, — размышлял он. — Всё лето я помню, как она купалась в нижнем белье и майке, когда мы ходили на озеро. Её тело было таким красивым, а мокрая одежда так обтягивала его.

Представляю его, его гормоны и эмоции бурлят. Какой он, когда влюблён?

Он вздыхает.

— Это было сексуальнее любого бикини. Я никогда не хотел, чтобы это лето заканчивалось. Мы не могли оставаться в стороне друг от друга. Я полностью ушёл из-за неё.

Но сейчас её здесь нет.

— Однажды ночью твоя мать… — начинает он, но останавливается, избегая моего взгляда.

Его губы плотно сжаты.

— Твоя мать была восходящей звездой, а твои родители только начали встречаться, — объясняет он. — Она вывела Лизу и напоила её, а когда Лиза проснулась, она была в постели с другим мужчиной.

Наконец он смотрит на меня, прерывая свою работу.

— Ещё один человек, который не был мной.

Мать вывела её, напоила и…

— Мой отец, — говорю я, складывая кусочки воедино.

Макс кивает.

— Твой дедушка знал, что я не отпущу её, поэтому твои родители помогли избавиться от неё.

Долго и сильно моргаю. Не могу поверить, что я защищала их перед дядей.

Неудивительно, что он их ненавидит.

— Она чувствовала себя такой виноватой, думая, что занималась сексом с другим мужчиной, — продолжает Макс, ведя меня в конюшню, чтобы покормить лошадей. — Для семьи было проще простого убедить её, что наши отношения закончены, если только она не хотела, чтобы я узнал, что она сделала. «И эй, вот пятьдесят тысяч на покрытие расходов на переезд. Исчезни, малыш. Не звони ему».

— Ты никогда не пытался её найти?

— Я нашёл, — говорит он мне. — Нашёл её в какой-то квартире во Владивостоке.

Он на мгновение замолкает, натягивая перчатки.

— Она даже не пустила меня на порог, — продолжает он. — Не могла смотреть мне в глаза. Сказала, что больше не может меня видеть и не хочет, чтобы я звонил.

Он разрезает тюки сена, а я беру грабли и начинаю разбрасывать их по стойлу.

— Когда ты узнал, что с ней произошло на самом деле? — спрашиваю его. Некоторое время он молчит, а когда наконец заговаривает, его голос становится почти шёпотом.

— Примерно через неделю после того, как я покинул её квартиру, мне позвонила её сестра и сообщила, что она умерла.

— Умерла? — останавливаюсь я. — Самоубийство?

Он кивает и продолжает работать.

— Боже мой.

— И через шесть часов после этого я собрал сумку и больше не оглядывался назад, — говорит он мне, натянуто улыбаясь. — Я собирался в дорогу, планировал отправиться за границу, но добрался сюда и… не захотел больше отсюда уезжать.

Его взгляд смягчается, и то, что, как мне казалось, я знала, начинает таять, когда кусочки головоломки складываются воедино.