Сводные. Том 1

Хочу, чтобы это звучало как угроза, даже если она и не имеет смысла. Ей не обязательно знать, что Тимур пугает меня или обращается со мной хуже, чем с животными, на которых он охотится. По крайней мере, они представляют для него ценность.

Поднявшись, смотрю ей в глаза, зная, что с ноября по апрель у меня будет преимущество. Если бы я этого захотела.

— Ты действительно хочешь меня разозлить?

— Да, — угрожает она.

— Я не уверена, что мне нужно что-то делать, чтобы привлечь его внимание.

Не в силах сдержаться, смотрю ей за спину, указывая на тёмно-зелёный взгляд Тимура, который словно погружает нас в транс, как будто на вечеринке больше никого и ничего нет. Она следует за моим взглядом и замечает, что он наблюдает за нами. И хотя моя угроза кажется необоснованной, в моём последнем предложении есть смысл.

В конце концов, он уже однажды приходил за мной.

Внезапно чья-то рука хватает меня за плечо и тянет. Вздохнув, смотрю на своего дядю.

— Все мужики, наблюдают за вами двоими, — рычит Макс, глядя на меня сверху вниз.

Смотрят? Хм?

Не сразу, но я начинаю замечать, что люди действительно обращают внимание на нас с Лией, особенно несколько групп парней на краю круга, ухмыляющихся и перешептывающихся друг с другом. Смотрю на него, освобождая руку.

— Ты бы нас остановил, если бы я танцевала с парнем?

— Если бы ты так танцевала с парнем на публике, я бы наклонил тебя через колено.

Он бросает быстрый взгляд на Лию, затем снова на меня.

— Мы едем домой.

Взяв меня за руку, он тянет меня обратно к палатке.

Какого черта? Меня может волновать, если я делаю что-то, что может плохо отразиться на нём, но я не совершала ничего плохого. Несколько парней получили удовольствие, наблюдая за танцующей парой девушек. Честно говоря, я даже не пыталась хорошо танцевать, настолько увлеклась нашим разговором.

Он проталкивается сквозь толпу, моё запястье горит от его хватки. Отстраняюсь, выдёргиваю руку и топаю мимо него к машине. Открыв заднюю дверь, забираюсь на сиденье и хлопаю дверью. Палатку они могут собрать сами.

Качаю головой.

Это уже второй раз, когда на меня кричат за то, что я привлекла внимание, о котором не просила. Эта собственническая одержимость защитой моей невинности просто смешна. Тот факт, что они «опытны», не означает, что они более зрелые или мудрые. Я бы даже сказала, что они менее развиты. Это стало совершенно ясно с тех пор, как я приехала.

Грузовик трясётся и раскачивается, пока Макс и Егор упаковывают палатку, стол, стулья и другое снаряжение. Смотрю в окно и вижу, как какой-то парень уезжает на байке Егора, а за ним девушка. Они кажутся мне смутно знакомыми — возможно, это друг одолжил свой мотоцикл.

Внезапно за пределами грузовика стихает смех. Оборачиваюсь, чтобы увидеть женщину, которая садится рядом со мной. Чувствую запах её духов, она поднимает глаза и улыбается мне, закрывая дверь.

— Привет, — говорю я.

— Привет.

Позади меня раздаётся новое хихиканье, и когда Макс и Егор запрыгивают на переднее сиденье, я закрываю глаза, мой гнев настолько горяч, что я сжимаю кулаки.

Идеально. Абсолютно идеально. Не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, сколько их в машине. Я лишь бросаю взгляд на дядю в зеркало заднего вида. Он смотрит мне в глаза, но затем отводит взгляд и заводит авто. Когда я танцую с кем-то, я выгляжу как шлюха, а они могут трахаться каждую ночь и не видят в этом иронии.

Макс заводит машину. Понятия не имею, Тимур всё ещё у костра или уже спит где-то. Но я скрещиваю руки на груди, слишком злая, чтобы даже беспокоиться. По радио играет музыка, пока мы мчимся по тёмному шоссе и поднимаемся на гору по пути домой. Позади меня дует ночной ветер. Слышу, как Егор на пассажирском сидении впереди пьёт пиво.

Значит, я должна всю ночь слушать, как они этим занимаются?

— Наклони меня через колено… — повторяю я, глядя Максу в глаза в зеркало заднего вида. — Меня никогда в жизни не шлёпали.

Он поднимает голову и встречается со мной взглядом.

— Если хочешь, продолжай в том же духе, — говорит он.

Девушка, сидящая рядом со мной, ёрзает на сиденье, и напряжение в кабине резко возрастает.

Засранец.

— Ты собираешься ударить меня, потому что я буду делать то, что тебе не нравится? — спрашиваю я его.

— Это называется воспитанием, — отвечает он, не отрывая взгляда от дороги. — И я сделаю это, потому что забочусь о тебе.

Егор смотрит на меня через плечо, а затем на своего отца и шепчет:

— Что происходит?

Макс качает головой, отталкивая его.

— Ты не можешь запретить мне быть с кем-то или заниматься сексом, если я захочу, — говорю я ему. — Это называется двойными стандартами, Макс. Вы, ребята, можете быть с женщинами. Почему я не могу наслаждаться чьей-то компанией?

— Мы можем быть с женщинами, потому что на нас никто не претендовал.

— На меня тоже никто не претендовал.

— Ты — молодая женщина в моём доме, — говорит он. — Мы будем претендовать на тебя, пока ты не станешь взрослой.

— До моего дня рождения?

Он поднимает на меня тёмную бровь, но не отвечает, снова сосредоточившись на дороге.

Стану ли я достаточно взрослой, когда через несколько недель мне исполнится восемнадцать? Отступит ли он тогда?

Конечно, нет. Он считает, что я уже достаточно взрослая, но слишком наивна, чтобы избежать неприятностей.

Готова ли я к сексу или нет — это одно, а близость — совсем другое. Мы все хотим быть особенными для кого-то. Семья — это не то же самое. В конце концов, я бы хотела встречаться с кем-то.

— У тебя ошибочная логика, понимаешь? — говорю я ему, глядя на него через зеркало заднего вида. — Если женщина претендует на вас, она будет делать для вас то же самое, что и другие женщины. Но когда вы претендуете на меня, вы не готовы делать для меня то, что могли бы сделать другие мужчины.

Егор выплёвывает пиво изо рта, задыхаясь и брызгая повсюду слюной. Он смотрит на отца широко раскрытыми глазами и кашляет в руку.

Сдерживаю улыбку.

Егор кивает, всё ещё задыхаясь, и вытирает пиво с колен. Макс смотрит на меня через зеркало заднего вида, но не отвечает.