Сводный враг

— Но ты все равно переехал.

— Ага.

— Зачем?

— Чтобы быть поближе к тебе, — выдыхает он мне прямо в ухо, отчего я охаю. — Не хотел оставлять тебя с ними наедине, вспоминая наше прошлое под одной крышей. Да и было приятно знать, что нас разделяет всего лишь одна стена.

И тут я вспоминаю.

— Мама заходила в мою комнату и видела нас спящими.

О, нет. Я покраснела. Опять.

— Я знаю. Слышал, как она подходила к двери.

— И даже не попытался спрятаться?

— Котова, я столько лет о тебе мечтал. Думаешь, буду прятаться? Нет! Пусть все знают, что я тебя все-таки добился.

Губами он дотрагивается до моего виска и тут же пересаживает меня к себе на колени.

Ух.

— Я тут подумал…

— О чем же? — спрашиваю, прикасаясь кончиками пальцев к его виску.

— Что ты самое важное, что есть у меня. Только ты одна. Я был идиотом, когда боролся с этим чувством.

— Тут даже спорить не буду, — смеюсь, наклоняясь к нему. — А хоккей…

— Ты — важнее хоккея.

Я в шоке.

У меня сердце сжимается.

Наверно, это самое милое, что я слышала в своей жизни.

Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Но плакать точно не буду.

— Ты вернешься в команду?

— Возможно, — протягивает он, проводя рукой по моему позвоночнику.

О боже.

Держись, Еля.

Только держись.

— Ты должен вернуться!

— Почему?

— Всегда хотела быть девушкой хоккеиста, — шепчу ему прямо в губы.

— Раз хотела…

Его губы прикасаются к моим. Сначала нежно, отчего у меня дыхание замирает. Затем жадно, заставляя меня услышать собственное сердцебиение.

Секунда, и я уже спиной чувствую диван, а Демид нависает надо мной, смотря на меня такими глазами, словно увидел какое-то чудо.

Но я знаю, как доказать ему, что никакое я не чудо. Что я обычная девчонка, у которой сейчас сердце остановится от переполняющих ее эмоций.

Я знаю кодовое слово, которое разделит нашу жизнь на до и после.

Поднимаю руки и тяну Покровского к себе. Близко. Никогда еще мы не были настолько близки.

И это расслабляет. Это разжигает пожар в груди. И правда жарко. И будет еще жарче.

— Я прихватила с собой шортики.

На мгновение Демид замирает надо мной, а затем очередное движение, и вот уже я сижу на нем сверху.

— Ты уверена? — хрипло переспрашивает он, наблюдая, как я приподнимаю край его футболки.

Киваю, прикусывая губу.

— Еля!

— Я тебя люблю, Покровский.

— Повтори.

Я закатываю глаза.

— Ты все слышал.

— Хочу услышать еще раз.

— Я. Тебя. — Делаю паузу, наблюдая за Демидом. — Нет. Не скажу. Надо было внимательно слушать.

Я резко тяну его футболку вверх, улыбаясь, когда Покровский помогает мне избавиться от нее.

— Вау! И ты скрываешь это под одеждой? Да как ты смеешь?

— Знаешь, я тоже передумал. Прохладно как-то. Надо одеться. Может, обогреватель включим?

— Ты прикалываешься? — возмущенно верещу я, возвращая свои руки на прежнее место.

Демид смеется.

— А ты ничего не хочешь мне сказать?

Вот же…

— Люблю я тебя. Люблю. Теперь мы можем сжечь твою одежду?

Я бы так и смотрела на него до конца следующего тысячелетия, но смотреть — уже мало. Чертовски хотелось большего.

— И мою тоже, — еле слышно продолжила я. Стеснения не было. Глупо стесняться человека, которого любишь.

— Тогда начнем с твоей!

Покровский широко улыбается.

— Хорошо. Мой бывший сводный враг.

Демид переплетает наши пальцы.

— Идеально. Моя Ангелина.

Эпилог

Пять месяцев спустя

— Котова, я все понимаю — сессия, переезд, офигенный Покровский, ты маму поддерживаешь, еще и на вождение пошла. Жизнь кипит, в общем. Но я на тебя скоро в суд подам. Ты пренебрегаешь нашей дружбой. Я уже и забыла, когда мы последний раз виделись за пределами универа.

— Ну, Марин, не обижайся. Закроем сессию и пойдем отмечать. Хорошо? Кино, кафе, походим по магазинам. Ты говорила, что хочешь на танцы записаться. Вот! Вместе будем ходить.

— А ты хоть помнишь название танцев?

Я улыбаюсь. Может, если я промолчу, Липатова не догадается, что у меня вылетел из головы наш прошлый разговор. Черт, да это было несколько месяцев назад. Спросите меня, что было вчера, и я не вспомню. Хотя… Вчера Демид забрал к себе домой первую часть моих вещей из маминой квартиры. Такое забыть сложно.

— Не помнишь, — слишком довольно ухмыляется Марина. — Когда там у Покровского день рождения?

— В июне.

И у меня осталось полтора месяца на то, чтобы выбрать подарок.

— Вот и сделаешь ему подарочек. Паренек в восторге останется.

Вижу дьявольский огонек в глазах подруги и замираю. Эх, надо все-таки узнать, что меня ждет. А то уже страшно стало, если честно.

— Я думала клюшку ему подарить.

Марина морщится.

— Клюшек у него много, а вот Котова — одна. Кстати, что там со следующей игрой? Не подумай, что я давлю, но если они продуют, то лишатся одного преданного фаната. Я с одной выскочкой в Сети поспорила. Большие ставки на кону, между прочим.

После Нового года Маринка стала поклонницей хоккея. Никакая игра в нашем городе не проходила без ее присутствия. По ее словам, это укрепляет нашу дружбу. На самом же деле ей просто нравилось глазеть на вратаря.

— Сама у Демида и спросишь. Он как раз после тренировки едет.

— Ага. Конечно. Так он со мной и поговорит. Закинет тебя в машину, и я даже рот открыть не успею.

Да-да, так он вчера и сделал. Схватил чемодан в одну руку, две сумки в другую, буркнул маме что-то вместо приветствия и укатил в закат. Правда, через минуту до него дошло, что меня в машине нет. Вернулся. Посмеялись.