Сводный. Мускатная страсть
Шрифт:
– Ну и куда теперь?
– я остановилась посреди тропинки, тянущейся бесконечной, тонкой нитью, цвета льна через густые заросли. Я же говорила, что на развилке около деревянной изгороди нужно было свернуть налево, Адем! А потом немного вниз и к пристани.
– Знала, как же! Старший гид "Пегас туристик" прям! Сам третий раз тут и то ни черта не знаю!
– Ой! От кого слышу! Знаток русского языка! Эксперт крылатых выражений и любитель похлебать "горАчее ко-фе"! Третий раз он тут! А когда во второй раз был? Ещё в пелёнках?
– я удручённо выдохнула и пнула ногой высохший прошлогодний орех.
– Всё! Заблудились, Адем! Кирдык!
– Чего кир...?
–
– тяжело выдохнула я и полезла в сумочку за сигаретами.
– Как это "забей"?
– Нет, ты посмотри на него! Сейчас последний паром отчалит, а он тут уточняет. У тебя же мама русская! Неужели не знаешь?
– ну где этот "Winston", мать его?
– Нет. Не знаю!
– всплеснул он руками и оставил их болтаться, как плети.
– Отцу не нравилось, когда в доме разговаривают на русском.
– Ох, ну тогда понятно, в кого такой характер...
– отчаявшись найти сигареты, я присела на лежавшее возле тропинки сухое дерево и нахмурилась. А мой, страдающий топографическим кретинизмом спутник, задумчиво уставился вглубь леса, постукивая... полупустой пачкой моих сигарет о ладонь!
– Эй, воришка! А ну отдай!
– я подскочила к братцу и начала неуклюже подпрыгивать, пытаясь вернуть своё, удерживаемое этим верзилой на вытянутой вверх руке.
– Откуда? Ты! Как ты их украл, Адем? А игрушку тоже спёр?
– Нет. Ляльку купил. И кроватку. И горшок, кстати, тоже.
– Спасибо, конечно, но горшок я решила подарить тебе.
– Ну да, тазики-то в нашей паре таскаю я!
– усмехнулся он и засунул пачку в узкий передний карман своих брюк.
Какой паре? Что он городит?
– Мы не пара.
– Тихо буркнула я и выудила пачку.
– Я не разрешаю тебе курить!
– Слушаюсь и повинуюсь, о великий султан ибн... "как вас там"! Я, между прочим, курю, только когда хочу кого-нибудь убить. И сейчас я близка к этому как никогда, учти.
– Правда? Ну давай!
– он приблизился настолько близко, что казалось, вдохни я чуть поглубже и моя грудь коснётся его.
– Кхх!
– я ткнула Адему под рёбра двумя, сложенными, как пистолет пальцами и именно в этот момент сгущавшиеся весь день тучи зарокотали пронзительным раскатом грома.
Пальцы машинально вцепилась в мужские, твёрдые бока. Не то, чтобы я боялась... Но такие неожиданные звуки напугают даже мёртвого!
Первая ледяная капля упала Адему на щёку и через секунду скатилась в его густую щетину. Вторая щёлкнула меня по верхней губе и изчезла под большим пальцем брата.
Пять секунд неподвижно го молчания... Глаза в глаза... Пять секунд отбивание чечётки пульсом...
– Идём! Здесь неподалёку есть охотничья хижина!
– Адем крепко ухватил меня за руку и потянул в обратную сторону.
Только спустя две минуты, когда мы, вымокшие до нитки оказались в уютном укрытии, скорее напоминающем небольшое, туристическое бунгало, до меня дошло, что братец отлично ориентировался по местности. И дорогу, с которой открывается вид на море, а заодно на уплывавший к берегам Стамбула последний паром, он отыскал ез проблем.
– Ах ты! Адем!
– я заколотила его в грудь, негодуя от досады и тихо притаившегося страха. Боялась остаться с ним наедине в этой крохотной хижине с одной-единственной комнатой и кроватью. Боялась. И хотела... Никогда раньше так не желала дотронуться до мужчины. Прикоснуться так... Бесстыдно, выбросив за дверь доводы рассудка и стеснение.
– Саша...
– то, как он прошептал моё имя лишило последних крупиц сопротивления и стойкости.
– Считаю до трёх. Либо ты быстро снимаешь с себя мокрые
Один...
Адем отвернулся и закрыл глаза, а моё сердце забилось раненой птицей...
– Два...
И я обошла вокруг него, ощущая, как тело сотрясается от ударов сердца.
– Три!
И я бросилась к брату на шею, накрывая тёплые губы долгожданным поцелуем.
* Бююкада - один из Принцевых островов (около 20 км. от Стамбула)
Глава 17
Адем шумно и глубоко вдыхает, будто и не дышал, пока считал до трёх и, подхватив меня за попу, прижимает к стене.
– Саша...
– хрипло шепчет он мне в губы, пьяня лёгким ароматом духов и разгорячённого мужского тела.
– Я хочу тебя... Дурею уже...
– Нам нельзя, - тихо отвечаю я, вместо того, чтобы отпрянуть от "братика", всё теснее прижимаюсь к нему. Руки сами стягивают промокший, тяжёлый свитер с мужского тела, льнут к влажному торсу, жадно исследуя гранитную твёрдость груди и плеч. Странно, что только теперь я поняла, что мне нравятся волосатые, накаченные бруталища. Дикари, "орангутанги"... Точнее один, засевший в моих мыслях острой занозой. Сводный братик, при упоминании имени которого, пульс бьёт все мыслимые и немыслимые рекорды. Адем. Мой Адем... Желанный настолько, что образ брата и грёзы о нём сопровождают меня теперь каждый раз, когда я себя ласкаю.
– Можно. Ещё как! Я разрешаю, - рычит он и углубляет поцелуй. Вторгается в рот языком, практически нападает и этот дикий, почти животный напор напрочь вышибает все мысли из головы.
– Ну иди сюда, я посмотрю на тебя.
Адем стаскивает мою кофточку и притягивает меня ближе за тонкую перемычку между чашками бюстгальтера.
– Красивая до неприличиия...
– его губы снова ловят мои. Язык с напором исследует мой рот, разливая по телу чувственное тепло.
Широкая ладонь брата ложится поверх плотного кружева лифа, находит сосок и сжимает. Язык Адема ползёт между грудей вверх, до самой ключицы, оставляя после себя тёплую, мокрую полосу.
– Тут... Ты соблазнила меня этим...
– Где тут?
– мои руки цепляются за его волосы, оттягивая завившиеся колечками мокрые, чёрные пряди.
– Соком... В аэропорту...
– он в два счёта освобождает мою грудь от белья и с отчаянным стоном хватает ртом сосок.
– Я ждал, что ты опять зайдёшь ко мне в комнату... Надеялся, что как тогда... Голая...
Его язык накручивает спирали на правой груди, руки блуждают по спине и пояснице и только сейчас я осознаю, что он меня не держит. Я просто вешу между Адемом и стеной, упираясь пахом в пульсирующую плоть в его штанах. Юбка болтается ненужным спасательным кругом где-то на талии. Ногти впиваются в бронзовые, скульптурные плечи. Я запрокидываю голову, ловлю ртом воздух. И начинаю нетерпеливо ёрзать на огромном, твёрдом бугре подо мной.
– Чёрт!
– возбуждённо вскрикивает он и перемещается вместе со мной, обвившей его ногами, как лиана, на кровать.
Мне нечем дышать: хватаю воздут так прерывисто и часто, что он нехватки кислорода начинает кружиться голова.
– Сашка...
– стонет Адем и впечатывается промежностью между моих ног. Горячо шепчет что-то на турецком. Даже не пойму, ругается или просто не контролирует свой голос.
– Переводи...
– со стоном выдыхаю я и выгибаюсь ему навстречу. Как сладко... Продолжай мы так же тереться через одежду - пара минут и я кончу.