Сводный. Мускатная страсть
Шрифт:
– ...Кондратий не хватил!
– усмехнулся он. Знаю, меня тоже, между прочим!
– крикнул он, сворачивая за угол, к двери.
– Предпочла тусить на старом чердаке взамен ужина в Мишленовском ресторане?
– Всё лучше, чем общество повёрнутого братца!
– И то верно...
– задумчиво согласился он и, придвинув ко мне старый, огромный чемодан, уселся сверху.
Согласен с тем, что он чокнутый? Не иначе, как снег завтра выпадет!
– И чем же ты тут занимаешься, сестричка?
– засранец соблазнительно заулыбался и облокотился о край гамака. Упёрся подбородком в свои кулаки и я снова пошатнулась
– Мемуары пишу!
– О! Дашь почитать? А про меня там есть?
– он назойливо прошёлся пальцами по моем ребрам и настырный, весёлый смешок так и вырвался наружу.
– Нет там про тебя! Вот ещё на дураков бумагу переводить!
– На дураков?
– скривился он, пытаясь не расхохотаться.
– И вообще, не вижу у тебя тут никакой бумаги. Где, покажи?
– и наглые, мужские пальцы начали атаковать край моей футболки.
– Адем! Отстань уже, а? Ты меня нашёл. Как видишь, жива-здорова. Можешь с чистой совестью отправляться домой. Оставь меня в покое, очень прошу.
– А если я не хочу оставлять? Если не могу...
– прошептал он в сантиметре от моих губ.
– И потом, это моё любимое место. В детстве постоянно тут прятался от нянек.
– От нянек, значит! Вот и выяснили, почему Адем Атай такой неженка.
– Чёрт! Голос меня подвёл, осип уже на втором слове, выдавая бурную реакцию на его близость, стянувшуюся морским узлом внизу живота.
– Ты что пила, Сашка?
Упс! Ну всё! Сейчас начнётся в деревне лето!
– Чуть-чуть...
– губы тронула сконфуженная улыбка, а предатель-взгляд стрельнул в сторону почти пустой бутылки вина из погреба Адема. И ещё одной её пузатой подруги, вызывающе расположившейся неподалёку. Пока не тронутой, но нетерпеливо ждущей своей очереди.
Адем недобро на меня зыркнул. Поднялся и двинулся в сторону тары.
Ну всё! Тушите свет. Сейчас начнутся "Звёздные войны. Эпизод 7".
Хватает сразу обе бутылки и подносит ближе к тусклому свету настенного бра.
Господи, помоги!
– Мой "Совиньон" две тысячи первого года?
– Наверное... Я не смотрела на даты. По дизайну этикетки выбирала.
– Тихо отозвалась я, словно рукописные, местами пожелтевшие листочки - высшая степень рекламного искусства. Ладно. Главное - не дёргаться. Главное - невозмутимый вид и полное спокойствие.
– Саша, ты... Просто так от фонаря взяла первые попавшиеся и всё?!
Ну всё! Кидайте вещи в шлюпки, надвигается девятый вал!
– Да, а что не так-то?
– дурочкой пикнула я.
Секунда и свирепый братец пошёл в наступление...
Глава 45
– Две из четырёх, отложенных на свадьбу Назлы... и мою свадьбу, Саша!
– Просвистел он сквозь зубы.
– Ну... Что я могу сказать? Значит, ты обойдёшься, Адем.
– Кое-как вытряхнулась из неуклюжего гамака и встала, скрестив руки перед буйным братцем.
– Обойдусь значит...
Хм! Не нравится мне этот тон. Не предвещает ничего доброго.
– Да ладно тебе! А давай тяпнем вторую вместе, а?
– снова включила я "дурочку", - уверена, что до твоей свадьбы все остальные вина успеют состариться или настояться, как там правильно... Или ты уже помирился со своей чистой и не испорченной
Ой! Вот и ляпнула не подумав.
– Да какая к чёрту Дениз, Сашка! Какая тут может быть Дениз...
– прохрипел он и набросился на мой рот долгим, опаляющим поцелуем.
"Нет", "не надо", "отстань от меня" рвались в бой в моём сознании, как нападающие в футболе. А остатки разума раскрошились на мелкие клочки и разлетелись бесследно под сокрушающим порывом страсти. Как конфетти из хлопушки.
Тело, руки... Они были сами по себе. Не подчинялись правилам, установленным здравым смыслом. Пальцы цепко, до ломоты в костяшках впились в крепкие бицепсы брата. Губы ловили его страстные, дикие поцелуи, а язык творил полнейшее беззаконие.
– Раз свадебное вино пошло в ход, требую брачную ночь!
– распалённо выдохнул он мне в губы и потянулся к кнопке на джинсах.
О! А у Этого вообще мозг расплавился. Превратился в сырок "Дружба".
– А не слишком... ли... ты губу раскатал?
– задыхаясь выдала я и сама тут же впечаталась в его рот поцелуем.
Первыми на пол упали мои джинсы. И его моментально составили им компанию.
– Сладкая...
– упиваясь происходящим протянул он и жадно прихватил меня за задницу.
– Адем...
– выдохнула я, а остальные слова сопротивления застряли в горле.
Он стащил с меня футболку и расплылся в удовлетворённой улыбке, вонзившись взглядом в набухшие от возбуждения, прикрытие тонкой белой сеточкой соски.
Пять секунд и я уже лежала под ним на сооружённой из деревянных поддонов кровати, утопающей в куче вязаных пледов. Мужские пальцы нежно коснулись тонкой сетки и осторожно очертили пару нечётких кругов вокруг сосков. Чуть касаясь ткани.
Тело предательски выгнулось навстречу рукам Адема. Хотелось его ласк... Его губ... Везде...
Плевать на обиду, на гордость. Сейчас я была - сплошное желание. В его объятиях я становилась другой. Фригидный сухарь-Саша превращалась в похотливую, роковую женщину. Извивалась, жадно блуждала руками по мускулистому телу брата и постанывала от наслаждения.
Адем сжал губами левый сосок, и я отбросила остатки гордости и стыда. Оттянул прозрачную ткань и обвёл языком вокруг пылающего огнём ореола, и я забыла где я. Втянул в рот покалывающую от нетерпения розовую горошину, и я забыла кто я. Застонала в полный голос и раздвинула ноги.
– Моя вкусная Саша...
– прорычал он смесью возбуждения и нетерпения и вцепился ртом во второй сосок.
– У меня месячные. Или ты забыл?
– откуда ни возьмись прилетела запоздалая и глупая попытка сопротивления.
– Помню... И я тебе уже говорил, что не брезгливый...
– усмехнулся он, спускаясь вниз по моему животу. Отодвинув в сторону тонкую полосочку вызывающих трусов, едва прикрывавших половые губы, впился в мою пульсирующую от возбуждения мякоть.
– Адем!
– руки зарылись в его густые волосы и притянули ближе. Ноги ещё больше раскрылись и, упершись пятками в матрац, я приподняла таз навстречу интимным ласкам брата.
Язык Адема начал мягко скользить хаотичными движениями вокруг клитора, пробуждая внизу живота волны удовольствия. Я закусила зубами большой палец, стараясь сдержать восторженные вскрики. Вторая рука незаметно для меня оказалась на груди и стала постыдно потирать ноющий сосок.