Своя игра. Тетралогия
Шрифт:
Изучив противников и обстановку, я мысленно прокрутил в уме наиболее вероятный сценарий схватки. Файерболы, конечно, эффективнее лука – я метаю один, второй… Больше не успею. И уложу ли двумя снарядами двух врагов? Все они без шлемов, но в броне, а шарики по умолчанию летят в центр объекта, на котором сфокусирован взгляд. Чтобы направить их куда-то еще, нужны дополнительные усилия, и вероятность промаха увеличивается. Если доспехи ветеранов соответствуют уровням владельцев, а я казну виконта готов поставить, что соответствуют, одним файерболом их не пробить. Человека в лучшем случае отбросит, и он получит ожоги. Для гарантированного пробоя надо метнуть два файербола подряд. Это даст
При метании шариков в незащищенные головы или по уязвимым местам в сочленениях доспехов, я точно попаду в первый раз. Во второй – бабка надвое сказала. Скорее всего, не попаду: после начала атаки ветераны перестанут сидеть неподвижно или двигаться так степенно, как сейчас. Картина окажется все той же: один труп и трое живых, нападающих с разных направлений. А я мало того что уступаю каждому в силе и ловкости, так еще и не долечился. А Люцифер у переката, в полутора километрах от меня. Как не жаль, о быстрой расправе придется забыть.
Затаившись в зарослях лопухов, я осматривал лагерь еще и еще – и слушал ведущиеся у костра разговоры. Бывшие солдафоны оказались словоохотливы. Они по очереди вставали помешать варево, осматривались, болтали, похохатывали над шутками, большей частью только им понятными, вспоминали былое, сетовали на настоящее.
Все четверо были из простолюдинов. Призваны в армию двадцать шесть лет назад – Народного ополчения тогда не существовало. Служили в одной дециме, наверх не лезли, в боях не геройствовали, думая прежде всего о том, как сохранить себя. А потому выше сорок пятого уровня ни один не поднялся, и только вожак группы Прол заслужил звание старшины. Сейчас он держал постоялый двор в Каритеке, купленный на деньги из двадцатилетнего жалования. Лукас владел там же гончарной мастерской. Воин по кличке Толстый – овощной лавкой на соседней улице. Ну а Мясник был мясником – его скромных размеров бойня находилась у Малых торговых ворот.
И – верите ли? – все четверо знали Корфа. Он, оказывается, служил в той же дециме, но ничего не скопил, так как любил гульнуть. А после возвращения с войны вовсе пустился во все тяжкие и начал деградировать, теряя уровни и характеристики. Когда бывал трезв, подрабатывал у Мясника, а жил то в заведении Прола, понемногу накапливая долги, то у некой пряхи, ценившей мужские достоинства бравого алкоголика и привечавшей его в промежутках между запоями.
– Вот будет потеха, если именно Корф поймает дезертира, а не мы, – сказал Лукас. – Сразу станет состоятельным человеком.
– Пользы он от этого не получит, – возразил Толстый. – Хорошо если с Пролом расплатится, прежде чем пропить остальное. Он недавно меч продал – тот самый, что взял в бою у Элгоя, и с которым пятнадцать лет не расставался. Куда уж дальше.
– А с чем за дезертиром пошел? С веретеном бабы своей?
– Купил какую-то дешевку на Оружейном. Из тех, которыми только дрова рубить.
Знаю, знаю эту железку, подумал я. Она лежит вместе с остальным под Седалищем судей в Арнауре.
– Второго бы дезертира еще нам поймать, – сказал Мясник. – На две награды мы уж точно поправили бы дела.
Я навострил уши. Какой такой второй дезертир?
– О втором забудь, – посоветовал Прол. – Денег за него дадут ровно вдвое меньше, чем за этого Ивана, а риск больше вчетверо. Там тебе будет не новобранец невесть откуда – матерый бандюга…
Так-так! Скорее всего, второй дезертир – это Меченый, вовремя подсуетившийся и сделавший ноги среди учиненной мною суматохи.
– Он как только на свободе оказался, сменил класс на прежний, – продолжал Прол, подтверждая мои догадки. – Теперь опять
разбойник. Скоро восстановит былые характеристики. А ты знаешь, какой у него уровень был до каторги? Пятьдесят восьмой.Мясник промолчал. Как и остальные. А потом бывшие вояки продолжили прежний, ничего не значащий разговор, который вели еще до того, как я подобрался к лагерю. О семьях, женах, детях; о своих маленьких бизнесах; о положении в королевстве, которое хуже и хуже… Герцог вконец замучил поборами, – а еще королю подать плати. Клиентов мало, и они все прижимистей. А откуда взяться богатым – со всех дерут, не только с нас, народ нищает. Не, мужики, без побочного дохода не проживем. Дезертира надо взять обязательно. И мы возьмем. Того вора ведь взяли? Тоже много кто охотился за ним, но поймали мы. И знаете что? Надо выезжать за головами регулярно. Раз в полгода хотя бы.
И опять: о шальной молодости, о годах службы, о подвигах дней минувших, по большому счету сводившихся к тому, что во время очередного похода ограбили кстати подвернувшуюся деревню, попутно оттрахав всех крестьянок от восьми до ста двадцати лет. А монастырь помните? Который это? А-а-а, тот, бабский? Еще бы! И рожи расплываются в довольных ухмылках. А чей он был-то? Имперский или наш? Да какая разница… И хватит уже старые грехи вспоминать – они давно отмолены. Варево готово – садимся ужинать.
Смотрел я на этих овеянных боевой славой добропорядочных ублюдков, а внутри меня побулькивала потихоньку закипающая ненависть. Нет, я согласен, что именно на таких рачительных быдложлобах держится любое общество, – но и вся дрянь, которая в тех обществах есть, тоже держится на них. Они любого удавят ради того, чтоб продолжать жить так, как живут. Жалуются на власть, – а сами за нее горой. И попробуй кто попереть против герцога или короля. Стеной встанут на защиту. Ибо порядок должен быть. Порядок!
Отмотали «почтенные» свои армейские срока, в основном по гарнизонам. Каждые пять лет ходили в положенные примерным солдатам из рекрутов полугодовые отпуска, во время которых каждого из них успели женить на себе девки пошустрее. Теперь трудятся не покладая рук, аккуратно платя налоги. И подработать не откажутся, как вот сейчас. И все для дома, все для семьи.
Если отловят меня, измолотят как следует, – не со зла, а чтоб не убежал. И потом, стоя в толпе на Площади правосудия в Каритеке, будут вот так же, как сейчас, перебрасываться шутками, болтать, посмеиваться, глядя как с меня сдирают кожу. Затем разойдутся по домам – обедать, работу работать, воспитывать таких же крепких хитроватых скопидомов, как сами.
Но что в этом плохого? Люди честно отслужили на благо отчизны по двадцать лет, а я свою отчизну в этом плане послал подальше, и тем более чужую. От налогов в прошлой жизни уклонялся как мог, а здесь их вообще платить не собираюсь. И отчего я так злюсь сейчас, и почему мне хочется выскочить из лопухов и сделать из ветеранов винегрет, позабыв о расчетах и прогнозах?
Я начал отползать назад. Когда оказался далеко за пределами прямой видимости из лагеря, встал и пошел к своей стоянке. Завтра надо перейти перекат и после него путать следы со всей возможной тщательностью. Прол и его сослуживцы в общей сложности семь лет провели на южных границах королевства, обороняя их от варварских племен. Обстановка там примерно как на Диком Западе в период его освоения. Методы ведения боевых действий те же самые. Значит, ветераны отличные следопыты. В чем-то они для нас еще поопаснее будут, чем виконт. Тот по крайней мере горячая голова, а эти хладнокровны как пресмыкающиеся. На юге они отвыкли выбирать топливо для костров, поскольку в пустыне все дрова сухие. Но в остальном…