Связанная

Летеки шипела и плевалась, скрежеща жвалами. Ее свободные руки вцепились в землю, чтобы не удержаться от падения, толкая ее тело вперед, несмотря на смертельную рану, которую она только что получила. Ее копье снова взмахнуло — но его остановил Уркот, схватив Клыка за руки сзади.

Уркот издал вопль, уперся передними ногами в спину Летеки и изо всех сил потянул ее за руки. Хрустнула кость.

Страдальческий крик Клыка внезапно оборвался, когда Кетан вонзил сломанное древко своего копья ей в горло. Ее алые глаза удерживали его взгляд в течение нескольких ударов сердца, мерцая между ненавистью и страхом.

Кетан вырвал сломанное древко. Кровь хлынула из дыры в горле Летеки и залила ее грудь. Даже когда ее мышцы расслабились, а тело обмякло, Кетан вонзал расщепленное древко ей в горло снова, и снова, и снова, едва слыша гортанные звуки, вырывающиеся у него при этом.

Вся его ярость не могла превратить это лицо обратно в лицо Зурваши. Его ярость не могла исказить реальность и сделать так, чтобы женщина перед ним была королевой.

— Кетан, — ахнула Ансет. Он повернул голову и увидел, как она оттолкнулась от другого Клыка. Ее когти были в крови, и теперь, когда он был близко, он мог разглядеть темные, обесцвеченные пятна на ее шкуре; она пострадала от рук своих бывших товарищей.

Наконец он выпустил сломанное древко копья. Уркот опустил тело Летеки на землю, когда Ансет подошла к Кетану. Брат и сестра уставились друг на друга, плечи и грудь вздымались от неровного дыхания, и тысячи эмоций промелькнули в ее глазах. Ее жвала неуверенно поднимались и опускались.

Еще тысяча эмоций всколыхнулась в груди Кетан, каждая в состоянии войны с другими. Все это… все это потому, что она не слушала. Он не мог винить ее за то, что она пыталась поступить правильно, но он сказал ей. Он сказал ей.

И она ему не поверила.

Она не доверяла ему.

Его рука дрожала, когда он протянул руку и обхватил Ансет сзади за шею, притягивая ее вниз, чтобы коснуться своим головным гребнем ее головы. Она закрыла глаза, прерывисто вздохнула и положила свои большие руки ему на плечи. Когда она вдохнула, ее тело обмякло, и она упала на суставы передних ног.

— Мне жаль, Кетан, — прохрипела она. — Я…

Кетан отстранился от нее. Она уперлась рукой в землю, чтобы не упасть, и боль в ее глазах, когда она открыла их, чуть не свела его с ума.

— Вставай, Ансет — прорычал он. — Мы должны идти.

Телок, Рекош и Уркот уже стояли рядом, собравшись плотным кольцом вокруг Кетана и его сестры. На шкурах у всех была кровь, смешанная с дождевой водой. Все были напряжены, молчаливы, серьезны. И Кетан… Его гнев не угас, но он устал, и его тело болело. Его дух болел.

Он хотел только обнять свою пару и забыть обо всем остальном мире.

Когти Ансет вонзились в землю.

— Пожалуйста, Кетан, я должна…

Кетан щелкнул клыками, тонкие волоски встали дыбом.

— Вставай. Мне не нужны твои слова, сестра по выводку. Я хочу, чтобы ты двигалась.

— Что плохого в том, чтобы позволить ей говорить? — спросил Рекош низким и нехарактерно неуверенным голосом.

Сделав то, что должно было означать успокаивающий вдох, Кетан отвернулся от сестры и поднял боевое копье Летеки. Оружие было почти на сегмент длиннее его роста. Он поймал себя на том, что борется с внезапным желанием переломить древко пополам и выбросить обломки в джунгли.

Его пальцы сжались вокруг копья, коготь большого пальца впился в дерево.

— Тут нечего сказать, — он обвел взглядом своих друзей по очереди. — Ищите что-нибудь полезное. Мы должны вернуться в яму, собрать наших людей и уйти.

— Ты хочешь начать наше путешествие? — спросил Телок. — Ты даже не рассказал нам, что произошло.

Кетан посмотрел на Ансет, стиснув жвала от новой волны ярости. Его сестра по выводку наклонила голову, опустив глаза в землю.

— Кетан и Ансет здесь, — сказал Уркот, его слова были взвешенными и печальными, — но не Элла. Мы знаем, что произошло.

— И мы больше не будем об этом говорить, — прорычал Кетан. — Мы должны идти. Сейчас же.

Его взгляд задержался на сестре еще на мгновение. Она говорила, ее голос был не более чем сломанный скрежет, царапанье когтя по камню, но он мог разобрать ее слова сквозь шум дождя.

— Мне очень жаль. Праматерь, прости меня. Элла…

Кетан отошел от нее, но эти слова цеплялись за его сердце, тянули его все ниже, ниже, ниже, в темноту, из которой он только что вырвался.

ГЛАВА 6

Айви стояла на краю пролома в корпусе Сомниума, окруженная искореженным металлом и оборванными проводами. За пределами этого отверстия было темно, как и всегда, но огни корабля, малиновые изнутри, оранжевые из-за медленно мигающего аварийного освещения — снаружи, ловили множество падающих капель воды и танцевали на поверхности водоема.

Дождь барабанил по внешней части корабля. По краям кратера стекала вода из джунглей, оставляя мало места для других звуков.

Если бы такой дождь продолжался еще день или два, эта лужа достигла бы дыры в корабле. Даже если бы Айви и остальные еще не планировали уходить, у них было бы не так много времени до того, как корабль затопит.

Холодный ветерок пронесся мимо Айви. Мурашки пробежали по ее рукам под рукавами комбинезона, и она потерла их ладонями. Она переоделась в один из них, чтобы подготовиться к их путешествию; хотя он не очень помогал от холода, зато сохранял ее сухой.

По крайней мере, боль в области таза притупилась настолько, что она могла не обращать на нее внимания.

Кетан сказал ей оставаться внутри, в безопасности закрытой комнаты, но она не могла. Она не могла больше оставаться там, запертая в клетке, пока он разбирался неизвестно с чем. Пока он был в опасности.

Она пыталась занять себя, собирала припасы и мысленно проверяла их приготовления больше раз, чем могла сосчитать, но в конце концов смирилась с тем, что делать больше нечего, кроме как ждать. И ожидание оставляло ей слишком много времени для беспокойства — для размышлений о многих причинах, по которым все шло не так.

Подумать о том, что именно мог иметь в виду Кетан, когда сказал: Прости меня, моя Найлия.

Она закрыла глаза, чтобы сдержать вновь навернувшиеся слезы, и прикусила нижнюю губу.