Связанные поневоле

— Это какой-то гребаный дурдом! — схватился я за голову. — Я, черт возьми, на самом деле удивляюсь не тому, что Юлали выжила, уйдя из дома, я охренеть как поражен, как она здесь-то сумела жизнь себе сохранить!

Юлали, Юлали, как же мне быть? Как мне вести себя, чтобы ты стала верить, что я не собираюсь причинить тебе боль, если с самого детства только ее одну ты и видела? Как дать любимому человеку понять, что он с тобой в безопасности, если способность доверять из нее выбили еще в детстве? Я чувствовал себя настолько растерянным и дезориентированным, как никогда в жизни. Абсолютно пока не представлял, что должен сказать или сделать, когда вернусь к моей жене. Все, что я знаю, — это только то, что не готов отступить. Никогда. Она привыкла, что сама за себя. Так было всегда в ее жизни. Не было никого, кто пришел бы и спас ее из того кошмара, в котором она росла. Моя маленькая принцесса не дождалась своего рыцаря, когда он ей был нужен больше всего. И тогда она сама заковала свою душу в толстенную броню и стала бороться. Но теперь у нее есть я. И я сделаю все что угодно, чтобы снять с нее тяжесть этих проклятых доспехов. Пора ей учиться жить без этого груза на своих хрупких плечах. Пока не знаю, как я добьюсь ее доверия, но точно уверен, что не отступлюсь. Ни за что! Пусть на это уйдет хоть вся жизнь, но я сделаю любимую женщину по-настоящему свободной.

Посмотрев в окно, я понял, что уже сумерки. Бен предложил заночевать у него. Я согласился и набрал Юлали. Не стоило удивляться, что она проигнорировала мой звонок. Набрал Камиля, выяснил, что все в порядке. Она на месте, и у нее есть все необходимое. Весь день моя жена провела за работой и ни разу даже не покинула трейлер. Но сказала Камилю, что завтра ей обязательно нужно прямо с утра съездить в институт и забрать кое-какие вещи. Я велел ему отвезти ее, куда она скажет. Если захочет вернуться в свой дом, то пускай, только чтобы кто-то остался с ней, пока я не вернусь. Камиль заверил меня, что он пока не полный придурок и мне тревожиться не о чем.

Весь остальной вечер мы говорили с Беном о том, что после смерти Калеба стая приняла весьма удивившее меня решение. Они решили, что больше не желают Альфу. Теперь стаей управлял совет старейших жителей, достойных уважения в глазах остальных. Больше никакого единоличного правления.

— Это поэтому они так всполошились, увидев меня? — спросил, вспомнив пикет встречающих.

— Да. Ведь, как ни крути, по нашим законам любой явившийся Альфа теперь может претендовать на управление нашей стаей. Формально для всех остальных мы, собственно, сейчас вообще лишены всякой власти. Так что, типа, лакомый кусочек для любого желающего.

Да, так все и обстоит, Бен прав. В стае должен быть Альфа. Хотя бы формально. Конечно, реалии современного мира заставляют забыть или позволяют избегать некоторых старых обычаев. Но их все равно никто не отменял. А по нашим законам в каждой стае должен быть Альфа. Если не было никого, рожденного с доминантным геном на данной территории, то на это место мог претендовать любой пришлый.

— Но никто в нашей стае не хочет нового Альфу. Все боятся, что он будет не лучше Калеба, — пояснил Бен.

— Поверь, Бен, не все Альфы такие ублюдки, как ваш бывший.

— Я это понимаю, Северин. Но люди боятся. Очень, очень сильно.

— Знаешь, в чем ваша проблема? Вы никак не научитесь жить без страха. Нельзя бояться постоянно. Вы сила! Чертова целая стая! Вы должны начать понимать это. Да, у Альф есть власть. Но у вас есть право решать — принимать эту власть или нет. И выбирать того, кто достоин этой власти. Пора вам подумать об этом.

Да, похоже, Калеб Мерсье не просто запугал своих людей до такой степени, что даже спустя несколько лет с момента его смерти они все еще не избавились от страха. Он совершил нечто гораздо худшее. Он внушил каждому члену своей стаи, что те сами по себе. Они не были настоящей общностью, семьей, питающей силой друг друга. Именно это, скорее всего, и позволяло ему быть безнаказанным так долго. Ну, может, хоть теперь и таким странным для нашего вида образом они научатся держаться вместе. Но это не моя проблема.

Ночь я прокрутился почти без сна, тоскуя по запаху и теплу Юлали. Утром, попрощавшись с Беном, я отправился в обратный путь. Уже перед посадкой раздался звонок мобильного. Звонил Камиль, и у меня почему-то тревожно заныло внутри.

— Север, прости меня, я такой безмозглый мудак! — зачастил друг, едва я ответил.

— Тоже мне открытие!

— Север, я упустил Юлали! Она, черт возьми, сбежала от меня!

Мое сердце ухнуло в желудок.

— Погоди, ну-ка спокойно!

— Эта засран… Короче, твоя жена сказала мне привезти ее в этот долбаный институт. Ну, я привез. Короче, там ведь хренова уйма всяких дверей и коридоров. Вот перед одной из них она и велела ее подождать.

— Ну!

— Что ну-то! Я ведь и ждал, как полный… В общем, когда прошел почти час, я сунулся туда. Оказался какой-то там хренов склад. И там свой отдельный выход на улицу. Твоя жена поимела меня, как лоха!

— Это плохо! Ты ищешь ее? — Мне хотелось взреветь в ярости на Камиля и на Юлали, но это сейчас бессмысленно.

— Да. Я велел всем парням садиться на тачки и прочесывать этот гребаный город. Север, мы найдем ее, клянусь! — Впервые слышал, чтобы голос моего Беты дрожал.

— Камиль, ты ищи ее. Клясться и извиняться будешь потом. Ищи ее, слышишь?! Я уже вылетаю!

Я подрагивающими пальцами набрал номер моей жены. Абонент вне зоны. Да стоит ли удивляться! Упертая, невозможная женщина! Что ты опять задумала?!

Глава 34

Юлали Мерсье

Северина не было весь день. Несколько часов я действительно упорно занималась обработкой данных, но чем дольше он отсутствовал, тем меньше мне удавалось сосредоточиться на том, что я делаю, из-за растущего глухого раздражения. Я продолжала упрямо делать вид, что страшно занята, когда приходили меня «проведать» Нести и Камиль, а ближе к вечеру и Микаэль. Как будто я наивная и не понимаю, что они просто стучат Северину, чем я занята, раз носа наружу не показываю. Могу даже поспорить, что и разговоры мои по телефону пытаются слушать. Тоже мне, шпионы хреновы в тылу врага! Поэтому я отключила звук и с Матиасом общалась эсэмэсками. Он все еще убеждал меня отказаться от личной встречи с Велшем. Я же всячески старалась приглушить его сомнения и опасения. Хотя из-за его столь упорного прессинга я уже и сама начала мандражировать. Разумом-то я понимала, что самое худшее, что меня ожидает, — это то, что разговор пойдет не так, и тогда я просто уйду. Но нечто похожее на тревогу все же скреблось внутри. Хотя, возможно, я просто накручивала сама себя из-за того, что Монтойя не вернулся даже к вечеру. Я видела, что он звонил, но говорить не захотела. О чем нам беседовать? Как прошел мой день? Или где этого кобеля до сих пор черти носят? И хотя я продолжала убеждать себя в том, что волновать это меня может только в связи с тем, что мой неугомонный муж может что-то затевать, но все равно мысли все чаще возвращались к тому, где он, а главное, с кем. Когда же он не появился и к ночи, я вынуждена была смириться с тем, что мою голову посещают противные фантазии того, как может Северин проводить свое время прямо сейчас. Горькое чувство закипало, подступая к горлу и душа меня гадкими картинками его и других женщин. Мне было стыдно за эту ревность, но в конце концов здесь я была одна, и никто не знал грызущих меня мыслей, так что толку-то притворяться перед самой собой. К тому же это именно Монтойя предложил мне отношения, закрытые для других партнеров. А теперь сам не является ночевать. Естественно, я ни за что на свете не пошла бы задавать вопросы о его местонахождении никому из «Парящих». Этого не позволят моя гордость и упрямство. Да и смысл? Он их Альфа, и даже если он в этот самый момент трахает кого-то в соседнем трейлере, разве мне кто скажет? Злость на Северина снова стала раздуваться внутри удушливым комом, грозя перекрыть доступ рассудочным мыслям и заставить опять совершить нечто импульсивное, о чем я тут же пожалею. Вот с какого момента я, спокойно и рационально мыслящая женщина, начала превращаться в ревнивую невротичку, способную бросаться на людей с угрозами? Что, присутствие в моей жизни Монтойи заставляет меня регрессировать от существа разумного к зверю, живущему только инстинктами и голыми эмоциями? Звонок Пробса показался в тот момент столь нужным отвлечением. Все еще опасаясь острого слуха моих надсмотрщиков, я сбросила его и написала эсэмэс, предупреждая, что общаться могу только так.

«Все готово», — пришло через минуту.

«Время», — я.

«Желательно до 12.00. Где мы можем встретиться?» — Пробс.

Я некоторое время сидела, размышляя над вариантами. Куда бы я ни собралась, почетный эскорт мне точно обеспечен. Вставал вопрос: как мне от него избавиться? Размышляя об этом, я поймала себя на мысли, что опять бегу. Это, видимо, какой-то мой рок. Мне все время нужно бежать, тем или иным способом, чтобы делать то, что хочу, и оставаться собой. Телефон дернулся, напоминая, что на том конце ждут ответа.

«???????????» — Пробс.

И тут меня осенило. Да, лаборатория опечатана, но в само-то здание мне входить никто запретить не может! Тут же созрело и решение.

«Мой институт. Служебный выход. 10.00», — набрала я.

«Жел. возьмите машину с хорошей тонировкой», — отправила следом.

«Ок».

Я приняла душ и забралась в постель, думая о том, как же взбесится Монтойя из-за моего побега. Понятно, совсем-то мне от него сбежать некуда. Так что, скорее всего, он найдет меня и набросится с воплями, как припадочный, как только я домой вернусь. Но чем больше проходило времени, а он так и не появлялся, тем больше становилась моя решимость и желание досадить шляющемуся черт-те где мерзавцу. Заснуть никак толком не удавалось. Стоило только задремать, и я тут же снова просыпалась, чутко прислушиваясь. К тому же запах Монтойи пропитал всю постель, и мое тело-предатель жалко скулило, что ему катастрофически не хватает близости. О, да ладно, заткнись! Мы не трахались всего-то третью ночь, а такое ощущение, что у тебя позади три года долбаного целибата. Ненавижу этого самодовольного засранца за то, что он приручил мой организм, превратив его в сгусток похоти. Я, как гребаная многострадальная собака Павлова, приобрела новый условный рефлекс. Стоило почувствовать хотя бы запах Северина — и вот уже внутри все сводит в остром желании получить весь остальной прилагающийся к аромату комплект в виде всего Монтойи. Того самого, который сейчас наверняка неплохо проводит время, если не счел нужным явиться домой. А зачем? Тут ведь всего лишь я! Склочная, раздражительная, навязанная сучкой-судьбой жена. Господи, как же мне хочется прямо сейчас придушить этого самовлюбленного придурка!

Уснуть мне удалось только ближе к утру, и к тому моменту я себя уже успела накрутить до предела, убить в своих мыслях и Монтойю, и его баб всеми известными мне способами и даже устать от злости.

«Мои ребра болят, я не могу дышать от того, что он навалился на меня всем своим огромным весом. Я вырываюсь изо всех сил, вдыхая отвратительный запах перегара, но он такой сильный. Я вижу его огромную ладонь, которой он уперся в пол около моей головы. Второй рукой он давит на мой затылок, так сильно, что мне кажется, моя голова сейчас лопнет.