Сыщица по амурным делам

Кого, кроме Николая Ивановича, посадить на пост? Мне, во-первых, некогда, во-вторых, Натэлла уже может знать мою физиономию, раз я на похоронах находилась поблизости от гроба. Верке тоже нельзя засвечиваться, да и Верка – личность приметная, Наталья Игоревна может ее вспомнить (подружка не так уж сильно изменилась), да и на похоронах тоже ее видела. А Николая Ивановича никто не знает.

– Фотоаппарат у вас есть? – уточнила я.

– Обижаете, Светлана Алексеевна!

Более того, Николай Иванович предложил даже, так сказать, лечь грудью на амбразуру – то есть сходить на прием (или как там это называется) к астрологу, причем напроситься именно к Наталье Игоревне. Я похвалила его за инициативу.

– Но сегодня-то что делаем? – встряла Верка.

– Успокойтесь вы, обе! – опять завопил братец.

Но мы не обращали на него внимания. Верка смотрела на меня, ожидая решения. Я же давно собиралась съездить к лучшему другу Тарасова, Льву Ивановичу, чьей жилплощадью Стас активно пользовался для встреч с любимыми девушками.

– А, Левушка, – протянула Верка. – Знаем, знаем!

Костя посмотрел на подружку, как затравленный зверь. «Может, мне его почаще с собой в фирму брать?» – мелькнула у меня мысль. Может, все-таки переключится на кого-то из моих сотрудниц, на новенькую, например? С Веркой-то у него все равно никаких шансов. И зачем братцу лишние переживания в его возрасте? Правда, он теперь котенка гладит – для понижения давления. Хотя с такой сестрой, как я, низким оно просто не может быть.

– Ну что, едем? – посмотрел на меня Николай Иванович.

Мы с Веркой встали из-за стола, чмокнули Костю в щеку и отправились одеваться, сокрушаясь, что мы обе временно безлошадные. Николай Иванович заверил, что доставит нас в лучшем виде куда угодно.

* * *

Лев Иванович, которому мы позвонили и предупредили о своем появлении, встретил нас в апартаментах, не уступавших по масштабу Лешкиным, а по количеству статуй в углах – дому Максимова. Может, и мне статую какую-нибудь заиметь? Привезти из очередного вояжа… Наш народ частенько из экзотических стран всяких разных деревянных папуасов тащит, сама неоднократно была свидетельницей пререканий граждан со стюардессами западных авиакомпаний, не желавших пускать в салон с трудом державшихся на ногах русских туристов в обнимку со статуями, которых те не пожелали сдать в багаж, по всей вероятности спутав их с любимыми женщинами – взгляды уже были сильно затуманены, а в прихваченных в салон сумках и полиэтиленовых пакетах из «Дьюти-фри» еще и призывно позвякивало. Когда мы с сыном в последний раз летели с празднования Нового года, французские стюардессы после эмоциональных высказываний перехватили четыре статуи пристяжным ремнем, снятым с кресла, и поставили их в шкафчик, где обычно висит их собственная одежда, которую им пришлось переложить куда-то еще. Стюардессы пытались все это объяснить нашим мальчикам, но мальчики не знали ни английского, ни французского и почему-то восприняли особенно эмоциональную речь старшей бортпроводницы за вполне определенное предложение к русским парням от французских женщин, в результате чего возмущенные до глубины души стюардессы быстро исчезли из последнего салона, подхватив свои зимние вещи. Напитки и горячий ужин тогда в нашем салоне развозили только стюарды. Женщины там больше появиться не решались.

– Признаться, давно вас ждал, Светлана Алексеевна, – сказал мне Лев.

– Это вы послали мне письмо? – уточнила я, не видевшая другой кандидатуры. Кто еще мог отправить мне последнее послание Тарасова?

– Я, – кивнул хозяин. – И Стас просил меня рассказать вам все, что мне известно, – когда вы сами до меня доберетесь. Он на вас большие надежды возлагал.

– А почему? – встряла Верка, которая, как я предполагала, уже запланировала тут сегодня заночевать.

– Ты, Веруша, со Светланой Алексеевной сколько лет знакома?

– Много, – ответила подружка, скрывавшая истинный возраст от всех своих клиентов.

– Ну и на кого бы ты положилась на месте Стаса, если бы пришлось выбирать?

– На тебя, например, – ответила Верка.

Лев Иванович заявил, что Стас и положился – на него и на меня, надеясь, что мы хотя бы после его смерти разберемся в происходящем и проследим, чтобы Рома, да и второй сын не были обделены. За своего законного дитятю, правда, Стас не особо беспокоился: курица-наседка Алла Сергеевна свое сокровище в обиду не даст.

Именно от Льва Ивановича мы услышали, каким образом Тарасов узнал о поставках наркотиков через «Неву-металл».

Как мы знали, Тарасов украдкой встречался с Инной Баймаковой, инструктором по аэробике, с которой он познакомился в спорткомплексе, где иногда подкачивался. Я уточнила: часто ли он там бывал и заезжал ли в последние четверг и понедельник своей жизни? Лев Иванович ответил, что эти дни были как раз днями его встреч с Инной. Как правило, Тарасов пользовался еще одной, пустующей квартирой или дачей Льва Ивановича.

Уже собираясь покинуть квартиру, чтобы ехать домой, Тарасов получил сообщение от верного дедка-охранника, не признающего новых молодцев в камуфляже. Дедок позвонил старому хозяину на трубку и сообщил, что «главный захватчик» прибыл в сопровождении нескольких своих чучел и все они шастают где-то по заводу.

Дело было после одиннадцати, но Стас все равно полетел на завод, взяв с собой Инну как дополнительную свидетельницу.

Заезжал он на территорию через двор, где и оставил машину, причем не у входа в цех, а за углом, чтобы даже если кто-то из людей Афганца и пошел бы этим путем, то не заметил бы, что генеральный директор находится на территории. Джип Алексея Петровича стоял перед главной проходной.

Тарасов с Инной украдкой проскользнули внутрь и стали прислушиваться, откуда доносятся звуки. Команда Афганца и не думала говорить шепотом, бурно выражая эмоции на русском народном. Правда, из их слов и выражений нельзя было понять, что именно вызвало такой всплеск, и даже всплеск чего – радости или возмущения: словарный запас у парнишек был весьма ограниченным.

Стараясь ступать неслышно, Тарасов с Инной тронулись в сторону самого большого цеха, где стояло оборудование для производства гвоздей и на деревянных паллетах были составлены коробки, готовые к отправке покупателям. Как решил Тарасов, звуки шли именно оттуда.

Стас хорошо знал свой завод и гораздо лучше Афганца представлял, где там можно укрыться. Более того, генеральный директор был в курсе, где какие проходы открыты, и мог уйти от погони – если таковая началась бы. Но сообщение Алексею Петровичу о своем появлении на заводе в планы Тарасова не входило.

Они с Инной проскользнули в один коридор, потом в другой, постоянно прислушиваясь к бурному выражению эмоций молодцами Афганца. Правда, всех слов они пока разобрать не могли. Вскоре, проникнув через какую-то дверь в углу цеха, перед которой стояли высокие ряды коробок, оставляя лишь узкий проход, Тарасов со спутницей оказались в нужном им помещении. Для начала они бочком стали продвигаться вперед за рядом коробок, только слегка пригибая головы. Отсюда они уже слышали каждое слово, но не видели происходящего. Между собой Стас с Инной обменивались лишь взглядами (в цеху было включено тусклое освещение, поэтому рассмотреть лица друг друга было возможно) и то и дело пожимали друг другу ладони, держась за руки.

Когда высокий ряд коробок закончился, Тарасов заметил, что дальше горой свалена катанка в бухтах, за которыми тоже можно укрыться, присев на корточки. Оттуда они смогут наблюдать за ребятами Лешки. Так они с Инной и поступили.

Генеральный директор следил за тем, что делалось на его собственном заводе в ночное время, про себя понося последними словами Афганца и ему подобных.

Группа молодцев под руководством Алексея Петровича вскрывала коробки, готовые к отправке в Голландию, вынимала оттуда гвозди, снимала с них шляпки (что Тарасова страшно удивило, так как скручивающихся шляпок на их заводе не делали), снова надевала шляпки и укладывала гвозди обратно в коробки. Что происходило во время короткого промежутка между снятием шляпки и надеванием ее обратно, Стас из своего укрытия разглядеть не смог. Правда, компания под предводительством Афганца уже заканчивала процедуру, как понял Тарасов из их комментариев. Он решил подождать, пока они не покинут завод, чтобы тоже заняться увлекательным делом вскрытия гвоздей.

Перед уходом молодцы навели порядок, Афганец лично осмотрел ровные ряды коробок, готовых к отправке, после чего вся компания удалилась. Подождав минут десять, Тарасов оставил Инну в цеху, сам сбегал на вахту к верному дедку, удостоверился, что молодцы уехали в полном составе, не оставив никого из дозорных (орлы из службы безопасности, возглавляемой Серегой Стандецким, обычно сидели безвылазно в комнате охраны недалеко от входа и не имели привычки шастать по цехам среди ночи). Стас вернулся в цех к Инне, и они принялись за осмотр коробок, которые люди Афганца только что составили ровными рядами – как они и стояли после окончания рабочего дня.