Сюрприз для миллиардера

Теперь мне понятны причины ее ненависти, но непонятно, почему же она со мной в постель легла. Просто ради шутки? Посмеяться? Или сравнить впечатления от рассказов сестры с реальностью?!

Она настолько меня бесит и волнует, что в груди тесно… У меня не хватило слов и мысли оборвались, когда Василиса подлетела ко мне вплотную, ткнув кулаком в грудь.

— Удали это фото немедленно! Подонок, как ты мог?!

— Это не все! Я выбрал самое лучшее.

— Ах ты… Мерзавец! То есть у тебя там целая фотогалерея?! Ты много меня снимал? Во всех ракурсах? Видео тоже есть?! — разрыдалась и отошла, сев на скамейку.

— Там мокро, дурочка. Задницу промочишь и… ноги! — перевел взгляд на ее ступни в мягких домашних бархатных тапках с ушками кролика.

— Плевать! Плевать, что я замочу! Что ты хочешь?! — посмотрела на меня со слезами. — Что?!

Мне так хотелось ее увидеть. Я не мог придумать другого повода, выбрал самый плохой. Смотрел на Василису, чувствуя, как сердце заколотилось о ребра с тройной силой. Домашняя, без косметики, взлохмаченная и зареванная к тому же. Не красавица же, убеждаю сам себя, но залюбовался. Дико хотел ее, все нутро в узел стянуло. Но чтобы не натворить безрассудного, я крепче стиснул пальцы в кулак.

— Что ты хочешь, Крестовский?! Как собираешься шантажировать меня этими снимками?

— Шантажировать? А ты, что, звезда какая-то? Уже почуяла запах славы после участия в телепередаче?!

— Я не такая. Мне ничего этого было не нужно! — заявила упрямо, тряхнув головой.

— Может быть, да. А может быть, нет.

Честно? Я запутался. В ее мотивах и причинах поведения. Не могу распутать этот клубок противоречий и просто боялся потянуть за ниточку. Вдруг бы она оказалась не той самой и все запуталось бы еще больше?

— Зачем ты приехал? Если не шантаж, то зачем?

— По-твоему, я только на шантаж гожусь?!

Она присмотрелась ко мне повнимательнее, снова спросила:

— Зачем ты приехал?

— Хочешь правды?

Я опасался посмотреть в глаза Василисе, чтобы не утонуть в этой ядовитой зелени.

— Сам не знаю.

Василиса вытерла слезы с лица, поежилась.

— Встань, дурная. Намокнешь и простынешь, — попросил я.

Она кивнула, выполнила просьбу автоматически и подошла, остановившись в полуметре от меня, мельком взглянула в лицо.

— Крестовский, ты не в себе, что ли?

— Немного!

— Немного?! Меня с ног сносит запахом! Ты опять сел за руль! Испытываешь судьбу? Снова?!

— Не смей вспоминать то, о чем я тебе рассказал… — прорычал.

— Не буду! Ты большой мальчик, способен справиться сам. Иди проспись! — затараторила она. — Как тебе вообще пришло в голову сесть за руль сейчас?! Подумай о дочери. Ах нет, ты только о себе печешься! Эгоист! Тьфу, меня от тебя тошнит!

— Опять тьфу?! — разозлился я, схватив за локоть. — У тебя ко мне, что ни слово, то тьфу. Ведьма проклятая! Ты не была со мной откровенна, многое о себе не рассказала! Ты мне лгала, Василиса!

— Не надо играть со мной в господина честность.

— Я был с тобой честен! — повысил голос. — Всегда!

— Честен в желании затащить меня в постель и поставить галочку? Поздравляю, сделал. Можешь еще особой звездочкой отметить, что стал у меня первым…

— Еще хочу! — вырвалось у меня и подступил к ней ближе.

— Ни за что, — процедила она сквозь зубы. — Кажется, ты собрался строить семью с Адель? Она всегда по тебе с ума сходила… — добавила с горечью. — Совет да любовь. Я в твоей постели больше не окажусь! Ни за что!

— Но ты по мне сохнешь! — притянул к себе.

Она внезапно залепила мне оплеуху! Даже не пощечину, но в ухо залепило кулаком…

— Уходи! — потребовала она. — Немедленно уходи! Ты отобрал у меня Буську, решил жениться на Адель и… И заявляешь, что хочешь меня?! Шведскую семью захотел? ПОШЕЛ К ЧЕРТУ! Ненавижу тебя! Жалею, что переспала с тобой!

Вообще-то с браком я еще ничего не решил, даже предложение руки и сердца не делал. Просто заявил, что дочку никому не отдам, Адель как прилагаемое, вцепилась в дочурку. Она же мать, как ни крути… Конечно, я подозреваю, что она нечестным образом от меня забеременела, запихала в себя использованную резинку с надеждой залететь, а когда дело выгорело, она дождалась срока, чтобы нельзя было сделать аборт. Гадко, если быть честным. Но какая чудесная дочурка из этого получилась, а Адель… Плевать мне на нее, буду откровенным. Тюнинг в ней никуда не делся, но реабилитация, кажется, пошла на пользу, кажется скромной, очень сильно хочет исправить прошлое… У меня нет для нее особого места, нет даже доверия. Если она снова пойдет по накатанной дорожке, разговор будет очень коротким!

Василиса собралась уйти.

Не хотела со мной говорить? Игнорировала?! Неужели

— Куда пошла?! У меня твои личные фото! Откровенные!

— Можешь делать что угодно с этими фото! Хоть в сеть, хоть к себе на стену, хоть для фантазий… Плевать.

— Хорошая идея, кстати. Я же могу тебя и ославить!

— А давай. Вперед и с песней. Опубликуй мои фотки! — предложила она.

— Могу сделать! — рыкнул я. — Сейчас же в сеть выложу!

— Попробую черный пиар на вкус, — усмехнулась горько. — Вперед, Крестовский. Мне ПЛЕ-ВАТЬ!

Василиса посмотрела на меня снизу вверх, просканировала пристально и выдохнула:

— Я думала, ниже вы упасть не сможете, Крестовский. Но как оказалось, дно — понятие растяжимое, а для вас — совсем бесконечное!

— Снова на “вы”?

— Забудьте о том, что было.

— Что было, Василиса? Переспал с тобой разочек, ничего особенного… Таких разочков у меня были тысячи.

— Тогда зачем ты… — осеклась. — Вы… Зачем вы здесь? Еще раз сказать мне об этом?

— Не только. Бумаги на твой отказ от Агнесс мне нужны! — выпалил со злостью, от которой в глазах потемнело.

— Я… — задохнулась Василиса.

— Да. Нужны бумаги. Де-юро, де-факто… Все должно сойтись.

— Сойдется. Я прямо сейчас все подпишу. Бумаги при вас?!

— В машине! — рявкнул.

Василиса первая пошла к моей машине. Строго прямо, невзирая на лужи, как маленький бронетранспортер, взметая тысячи брызг.

— Где бумаги?

Разблокировал машину, кивнул подбородком на скомканные листы. Василиса деловито вытащила ручку из держателя, нацарапала в нужных местах подписи и собралась уходить.

— Постой, я все проверю.

— Проверяйте. Ничего не пропустите. Другого шанса не представится.

— Что ты имеешь в виду?

Василиса ничего не ответила, поджала губы и посмотрела на меня, как на пустое место. У нее это хорошо получалось. На миг захотелось откровенно большего — смять строптивую в объятиях, и зацеловать, заставить вспомнить, как нам было хорошо в ту ночь.

Нет. Не буду ничего делать, решил для себя. Хватит с меня этой рыжей. Всю душу вынула. Со дна подняла остатки хорошего, возродила к жизни заново, напомнила о самом важном, а потом уничтожила одним ударом.