Таблетка от реальности

– Что, мать твою, это значит? Ты совсем охренела, дрянь?! – орет Стелла, пошатываясь, но тянет ко мне свои руки.

Эйсто вовремя встревает между нами, до того, как Стелла успевает вцепиться мне в волосы. К ее же счастью. Я бы выдрала каждую ее нарощенную прядь.

– Я так и знала! – вопит Стелла, размахивая руками. – Я знала, что ты продолжаешь с ней спать за моей спиной! Ты такой же, как все! Ты мудак! Ты… – Ей не хватает слов, и, задыхаясь от ярости, она пытается залепить Эйсто пощечину, но он перехватывает ее руку.

– Тебе следует успокоиться. – Его голос отдает сталью и пугает даже меня.

– Успокоиться?! – снова кричит Стелла, и это начинает порядком бесить. – Да как ты можешь такое говорить?! Ты почти оттрахал ее прямо на кухонном шкафчике в доме, где полно людей! Гребаные извращенцы!

– Лучше закрой рот прямо сейчас! – встреваю я. Мое терпение на пределе. Еще чуть-чуть, и я точно придушу эту стерву.

– А ты не влезай! – оповещает о своем присутствии блонди.

– Какого черта ты еще здесь? Хватай свою подружку, и обе валите на хрен отсюда! – Я Понимаю, что перегибаю палку и выпячивать раздражение не стоит, но уже слишком поздно. В бою «Вивьен против вспышки гнева» всегда побеждает гнев.

– Вивьен, пожалуйста, хотя бы ты держи себя в руках. – Глаза Эйсто сверкают и затягиваются дымкой. – Я отвезу ее домой.

– Что?! – Моему возмущению нет предела.

– Посмотри, в каком она состоянии. Майли точно с ней не справится в одиночку. Я отвезу ее домой и вернусь, ладно? Дождись меня, Вивьен. Пожалуйста. – Эйсто нежно проводит пальцами вдоль моей скулы.

– Я никуда с тобой не поеду! – сопротивляется похитительница моего мужчины, когда он берет ее за плечи и разворачивает к выходу.

Какой-то гребаный театр одного актера!

– Эйсто, нет! – уже бешусь я. У меня нет времени на эту стерву. Мой эксперимент вот-вот провалится.

– Черт побери, Вивьен! – Эйсто повышает голос и оборачивается. Его злобный взгляд пронизывает до костей. – Хватит на сегодня одной истерички.

– Твою мать! Все зря! Все зря!!!

– Я вернусь, – бросает он, но я уже не слышу его. Злоба охватывает нутро и забивает уши противным звоном.

– Не уходи! – Отчаянная мольба срывается с моих губ, и глаза начинает щипать от слез.

Я сейчас сорвусь.

Больше нет сил сдерживаться. Гнев и досада смешиваются в единую ядерную смесь. Наполняют меня доверху. Подбираются к горлу и раздирают его в кровь. Я не могу поверить, что все сорвется из-за какой-то пьяной идиотки, которую я ненавижу всем сердцем.

Эйсто игнорирует мою истерику и уходит вместе со Стеллой. Я беру со стола вазу и швыряю ее следом за мужчиной всей моей жизни.

Он уходит.

Снова.

Уходит с ней.

Ваза разлетается на мелкие осколки возле дверного проема, в котором, совсем некстати, возникает Фред.

– Подруга, ты ошалела?! – вскрикивает он и хватается за предплечье. – Совсем с катушек слетела?!

– Черт, Фредс, тебя зацепило? – Я подбегаю к другу и осматриваю его руку. Осколок оставил неглубокий, но длинный порез. – Прости меня, я не хотела. Пойдем, я обработаю рану. – Тащу шатающегося Фреда к умывальнику.

– Что ты здесь устроила, мстительница? Я же просил: никаких драк. – Фред сжимает зубы, как только вода касается его раны.

– Я не виновата, Фредс, честное слово.

– А, ну да, это ведь не ты минуту назад играла в дартс с моим телом. Я обознался.

– Чего только не причудится пьяному журналисту. – Я тихо усмехаюсь и промакиваю руку Фреда чистым полотенцем.

– Ответь мне только честно. – Тон Фреда слишком серьезен. Я настороженно смотрю в его карие глаза. – Я буду жить? – Он переводит взгляд с моего лица на порез и обратно.

– Боюсь, без ампутации не обойтись.

– Не смей шутить со мной!

Я разглядываю взволнованное лицо Фреда и взрываюсь звонким смехом.

– Сейчас раздобуду пластырь, и будешь как новенький.

– Аптечка там. – Он указывает на один из верхних шкафчиков. – И поторопись, пожалуйста. Кажется, я уже не чувствую руку.

***

К четырем утра люди рассасываются. Дом наконец погружается в спокойствие. Музыка гаснет. Неоновые светильники тоже. Мы с Фредом устраиваемся на диване в гостиной и растягиваем на двоих остатки виски.

Эйсто нет уже три часа.

Я отсчитываю секунды, глядя на движение стрелки настенных часов, и тяжело вздыхаю.

Три часа.

Почему он до сих пор не вернулся?

Делаю глоток виски, чтобы растушевать мысли об Эйсто.

Он придет. Вернется. Я знаю. Он любит меня.

– Ожидаешь автобус? Они здесь не ходят.

– Нет, Фредс. – Я закатываю глаза. – Эйсто обещал вернуться.

– Опять ты за свое… – Фред корчит недовольную гримасу и отпивает из бутылки. – Вы же расстались. Какое тебе до него дело?

– Мне всегда будет до него дело.

– Он бросил тебя.

– Заткнись, Фредс!

– Даже если я заткнусь, это не отменяет того факта, что он бросил тебя. Отказался от тебя. Плюнул на тебя.

– Фредс! – Я повышаю голос. – Он все еще любит меня. Да, он совершил ошибку и раскаивается. Он вернется, и мы во всем разберемся. Вот увидишь.

– Когда он успел сказать, что раскаивается? В момент, когда пытался трахнуть тебя на кухне?

– Какого черта?!

– Я всего лишь интересуюсь.

– Это не твое дело! – Я вскакиваю на ноги. – Прекрати вести себя как мудак.

– Твой Эйсто ведет себя как мудак. Не я.

– Я же сказала: заткнись! – Ударяю стаканом о стол и выбегаю из гостиной.

Пошел он к черту!

Хлопаю дверью и выметаюсь на улицу.

К черту!

Первые лучи солнца просачиваются сквозь тяжелые тучи Рочестера. Но тщетно. Небо остается серым. Как глаза Эйсто.

Он вернется. А Фред пойдет на хрен. Он никогда не поймет нашей любви.