Табу на нежные чувства

— Я тут, дорогая, я тут!

Чета Крапивиных воссоединилась и теперь трогательно обнималась на заднем сиденье моей машины. После короткой, но очень эмоциональной встречи Мария Аркадьевна решила прояснить обстановку и указала на меня:

— Эдичка, кто это? — В зеркало заднего вида я наблюдала, как Крапивина направила указательный палец в мою сторону.

— Это Евгения Максимовна, мой телохранитель.

— Что? — возмутилась супруга. — Ты что, не мог найти мужчину-телохранителя? Почему женщина?

Какая трепетная забота о муже. Любому нормальному человеку в первую очередь на ум пришел бы другой вопрос, зачем тебе телохранитель. Но у Крапивиной была своя странная логика. Ее не волновала причина появления телохранителя в жизни супруга.

— Других не было, — виновато оправдывался Эдуард Петрович, а я на минуту почувствовала себя лежалым товаром на базаре.

— А зачем тебе вообще телохранитель? — Наконец-то Крапивина задумалась о причине моего появления. — Что-то случилось? Ах! — Она вскрикнула, испугавшись собственной догадки. — Тебя хотят убить? Кто?

— Нет, Марусенька, меня не хотят убить. — Эдуард Петрович улыбнулся и обнял жену. — Меня хотят в тюрьму посадить.

— Кто? — Женщина выбралась из объятий супруга и испуганно посмотрела в его глаза. — И за что?

— За убийство, — совершенно спокойно ответил журналист и снова попытался обнять жену.

Похоже, журналист совсем обезумел то ли от встречи с женой, то ли от усталости и постоянного напряжения. Выглядел он как шизофреник.

— А куда мы едем? — спохватилась Мария Аркадьевна и стала опасливо вглядываться в городской пейзаж за окнами машины.

— У нас с Евгенией Максимовной есть квартира. Хорошая, двухкомнатная, правда, там мало еды, но зато безопасно, — пояснил Эдуард Петрович и тут же был награжден ревнивым возгласом жены.

— Что?! Вы живете в одной квартире? — Она скинула с себя руки любящего мужа. — Не успела я уехать к маме, как ты… — Крапивина не находила нужных слов, чтоб выразить свое возмущение.

Я смотрела в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить слежку, которой, по счастью, пока не было. Комик-группа на заднем сиденье мне порядком поднадоела, их громкие объяснения отвлекали и ужасно раздражали, поэтому я скомандовала:

— Помолчите немного. Выяснять отношения будете в другое время и в другом месте.

Крапивины притихли, прижавшись друг к другу, словно маленькие дети. Я услышала только, как Мария Аркадьевна шепотом спрашивает у мужа:

— А почему она тобой командует?

— Потому что она тут главная, — ответил журналист. — Давай помолчим, не будем мешать Евгении Максимовне работать. — Это была первая здравая мысль, услышанная мной от Эдуарда Петровича за последнее время.

Мы подъехали к дому, в котором находилось наше временное пристанище. Машину я, как обычно, припарковала подальше от подъезда. Мария Аркадьевна, опираясь на руку мужа, медленно выбралась из «Фольксвагена», растерянно оглядываясь по сторонам.

— Какой ужас, — сказала она непонятно о чем.

В квартире я уединилась в комнате, прикрыв дверь, чтобы не слышать семейные разборки четы Крапивиных. Мария Аркадьевна громко возмущалась по поводу моего участия в жизни Эдуарда Петровича и настоятельно требовала сменить телохранителя. Журналист стойко держал оборону.

Мне надо было срочно связаться с Мечниковым и предупредить его, что Мария Аркадьевна у нас. Но Костя был вне зоны действия сети. Включив телевизор, я устроилась в кресле и, рассеянно глядя на мигающий экран, планировала свой визит к последнему подозреваемому в моем списке, Леониду Смирнову.

Яркая реклама сменилось заставкой экстренного выпуска криминальных новостей. Симпатичная барышня с напряженным лицом долго и красочно сообщала о том, что сегодня утром в нашем славном городе было совершено дерзкое убийство. Из ее монолога я поняла, что оперативники застали страшную картину, приехав по вызову в один из элитных районов города, — у подъезда их встретила целая бригада охранников, которые растерянно пожимали плечами, не понимая, как преступник мог попасть в квартиру. Только потом, когда картина случившегося была ясна, ведущая сообщила имя жертвы: Екатерина Захаровна Малявина.

Дальше следовал перечень ее достижений на оперной сцене и короткий рассказ о планах на будущее, которым уже не суждено сбыться. Я с нетерпением ждала, когда назовут имя убийцы.

— У правоохранительных органов уже имеется подозреваемый, — порадовала телезрителей ведущая программы. — Более того, есть все основания утверждать, что вчерашнее убийство журналиста Бородина и смерть Малявиной связаны между собой.

Остальное я слушала вполуха, понимая, кто у наших правоохранительных органов подозреваемый номер один. На несчастного Крапивина хотят повесить уже не одно, а два убийства, а это значит, что в игру против него вступил какой-то могущественный человек с деньгами и связями. И этот человек очень обижен на журналиста, раз уж он решил пустить в бой тяжелую артиллерию и пошел на двойное убийство.

Эдуард Петрович, пребывая в неведении относительно своего плачевного положения, отчаянно убеждал супругу, что ему необходима именно моя помощь, потому что никому другому он уже не доверяет, но доводы его не казались Марусеньке убедительными, и она уже в третий раз ставила мужу условие: или я, или она.

Выключив телевизор, я пришла на кухню. Крапивин заметил мою обеспокоенность и спросил:

— Какие-то проблемы?

— Да, Эдуард Петрович. Мне необходимо уехать…

— Я с вами.

— Эдуард Петрович, на этот раз вы останетесь дома, ехать со мной небезопасно.

— И тем не менее я поеду, — настаивал он.

— И я поеду, — встряла Мария Аркадьевна.

— Нет, — мы с Эдуардом Петровичем воспротивились желанию Крапивиной участвовать в опасном деле.

Наверное, мы бы еще долго спорили и убеждали друг друга, кому ехать, а кому оставаться дома, но тут зазвонил мой мобильный, и я с радостью убежала в комнату, лишая себя «удовольствия» наблюдать вторую серию затянувшейся семейной разборки.

— Женя, — звонил Мечников. — Крапивина пропала. Наблюдавшие за ней оперативники утверждают, что видели подозрительный красный «Фольксваген», на котором, предположительно, увезли Марию Аркадьевну. Я хочу услышать от тебя объяснения.

— Костя, это была вынужденная мера.

— Женя, неужели ты не понимаешь, что своими действиями еще больше усугубляешь положение Эдуарда Петровича? — Костя позволил себе перейти на повышенные тона. — Ты слышала про убийство Малявиной?

— Да, только что по телевизору видела экстренный выпуск новостей.