Таинственная история Билли Миллигана (др. перевод)

Тот промолчал, и Джимбо обнял его за плечи.

– Билл, ты спас мне жизнь. Я теперь перед тобой в долгу.

В отличие от Билли с Джимбо Кэти обожала католическую школу и восхищалась сестрами. Она твердо решила тоже стать монахиней, когда вырастет. А еще она трепетно чтила память отца и старалась разузнать о Джонни Моррисоне все, что было только можно. Мать сказала детям, что он заболел, что его увезли в больницу и там он умер. И пятилетняя девочка, прежде чем что-то сделать, спрашивала себя: «Этого ли хотел бы папа Джонни?» Эта привычка сохранилась у Кэти, и когда она выросла.

Дороти откладывала заработанные пением деньги и купила долю в баре «Топ-хэт». Потом она познакомилась с симпатичным молодым человеком, который внушил ей чудесную идею открыть на пару клуб во Флориде. По словам кавалера, действовать надо было быстро. Ей предстояло поехать с детьми во Флориду, посмотреть потенциальные места. А он собирался остаться в Секлвилле, продать ее акции, после чего присоединиться к ней. Для этого ей надо было лишь переписать свою долю в баре на него.

Она так и поступила, поехала с детьми во Флориду, остановилась у сестры, посмотрела несколько выставленных на продажу клубов, потом ждала целый месяц. Но он так и не приехал. Поняв, что ее облапошил мошенник, она снова вернулась в Секлвилль – совершенно без денег.

В 1962 году Дороти выступала в баре при боулинге и познакомилась там с Челмером Миллиганом, вдовцом. Он тогда жил со своей дочерью Челлой, ровесницей Билли, кроме того, у него была взрослая дочь-медсестра. Они начали встречаться, Челмер устроил Дороти в компанию, где заведовал штамповочным цехом, изготавливавшим детали для телефонов.

Челмер Миллиган не понравился Билли с самого начала. «Я ему не доверяю», – сообщил он Джимбо.

В Секлвилле ежегодно проводился Тыквенный фестиваль, знаменитый на всем Среднем Западе. Помимо парадов и карнавалов, на улицах устраивали тыквенную ярмарку, где торговали тыквенными пончиками, тыквенными конфетами и даже гамбургерами с тыквой. Город превращался в тыквенную сказку с огоньками, флажками и карнавальными шествиями. Тыквенный фестиваль 1963 года оказался очень радостным.

Дороти думала, что ее жизнь наконец устроилась. Она встретила мужчину с постоянной работой, который будет о ней заботиться, к тому же он обещал принять и ее троих детей. Ей казалось, что он станет им хорошим отцом, а она – такой же хорошей матерью для Челлы. 27 октября 1963 года Дороти вышла за Челмера Миллигана.

Через три недели после свадьбы, в середине ноября, в воскресенье, Челмер повез их в гости к своему отцу, который жил на маленькой ферме в Бремене в штате Огайо, всего в пятнадцати минутах езды. Дети радостно бегали по большому белому дому, катались на качелях, повешенных на крыльце, заглянули в кладовку над родником и в старый красный сарай, который стоял чуть ниже на склоне холма. Челмер сказал, что мальчики будут ездить сюда по выходным, помогать в работе. Предстояло подготовить землю к посадке овощей, дел было много.

Билли запомнил пейзаж с сарайчиком и гниющими в поле тыквами и решил нарисовать его в подарок новому папе Челу, когда они вернутся домой.

В следующую пятницу к третьеклассникам зашли мать-настоятельница и отец Мейсон и стали шептаться с сестрой Джейн Стивенс.

– Дети, встаньте, пожалуйста, все и склоните головы, – сказала сестра Стивенс, по щекам которой текли слезы.

Дрожащим голосом заговорил отец Мейсон, и ребята поразились торжественности его речи.

– Дети, возможно, вы не осознаете творящегося в мире. Я и не жду от вас этого. Но должен сообщить вам, что сегодня утром убили нашего президента, Джона Кеннеди. Помолимся.

Когда священник прочел «Отче наш», детей вывели на улицу, и они стали дожидаться автобусов, которые должны были развезти их по домам. Уловив горе взрослых, ребята ждали молча.

В те же выходные мама смотрела новости и траурное шествие по телевизору, и Билли заметил, что она плачет. Его это ранило. Ему было невыносимо видеть ее в таком состоянии, слушать, как она плачет, и он закрыл глаза…

Шон уставился на беззвучное изображение на экране, на всех, кто смотрел передачу. Он подошел к телевизору и поднес к нему лицо, чтобы ощутить вибрации. Челла его оттолкнула. Шон ушел в свою комнату и сел на кровать. Он уже обнаружил, что, если тихонько выпускать изо рта воздух сквозь стиснутые зубы, в голове забавно вибрировало – ззззззззззззз… Он долго сидел один в своей комнате и делал так: зззззззз…

Челмер перевел всех троих детей из школы Святого Иосифа в городскую школу. Он был ирландским протестантом и не собирался мириться с тем, чтобы кто-то в его семье учился в католической школе; он также хотел, чтобы все отныне перешли в методистскую церковь.

Детям не понравилось, что им пришлось сменить их взрослые молитвы, к которым они уже привыкли – «Отче наш» и «Аве Мария», – на детские, которые читала Челла, в особенности «Отхожу я ко сну».

Билли решил, что если уж он и будет менять религию, то станет иудеем – как его отец Джонни Моррисон.

Глава восьмая

1

Вскоре после свадьбы семья переехала в близлежащий городок Ланкастер, и Дороти обратила внимание, что Челмер необычайно строг со всеми четырьмя детьми. За столом не разговаривать. Не смеяться. Соль передавать только по часовой стрелке. Когда приходили гости, дети должны были сидеть с прямой спиной, ровно поставив ноги и положив руки на колени.

Кэти запретили сидеть у матери на коленях.

– Ты для этого уже слишком большая, – сказал Челмер семилетней девочке.

Однажды Джимбо попросил Билли передать соль, мальчик не дотянулся до солонки, чтобы взять в руки, и просто подтолкнул ее.

– Ты что, ничего нормально сделать не можешь? Девять лет, а ведешь себя как дитя малое! – заорал Челмер.

Дети стали бояться папу Чела. Если он выпивал пива, то становился еще страшнее.

Билли не решался демонстрировать недовольство и уходил в себя. Он не понимал, зачем вся эта строгость, неприятие, наказания. Однажды, когда Челмер кричал на него, Билли посмотрел отчиму прямо в глаза, и тот перешел на леденящий душу шепот: «Смотри в пол, когда я с тобой разговариваю».

От его голоса Билли поежился и отвел взгляд…

Когда Шон открывал глаза, зачастую на него кто-то сердито смотрел и раскрывал рот. Иногда – красивая женщина. Иногда – кто-то из девочек или мальчик побольше, чем он сам, который толкал его и отбирал игрушки. Когда они шевелили губами, Шон делал то же самое и жужжал, стиснув зубы. Через некоторое время они стали над этим смеяться. Все, кроме злого мужчины. Тот смотрел очень зло. Тогда Шон начинал кричать, что от этого в голове тоже возникало странное ощущение, а потом закрывал глаза и уходил.

Через какое-то время Кэти вспомнила любимую детскую игру Билли.

– Билли, сделай пчелку, – сказала она, – покажи Челле.

Билли ошеломленно посмотрел на нее.

– Какая пчелка?

– Ну, ты так делаешь иногда. Зззззз!

Билли удивился, но зажужжал.

– Какой ты смешной, – обрадовалась Кэти.

– Почему ты жужжишь по ночам? – через какое-то время спросил Джимбо, когда они были одни в своей комнате.

Они вдвоем спали на старинной широкой деревянной кровати, и Джимбо иногда будило жужжание, издаваемое братом.