Таинственный мистер Кин

– Все это ерунда, – возразил полковник Монктон. – Вы не учитываете, что у лорда был повод для самоубийства.

– Если вы имеете в виду письмо, так леди Чарнли нашла его позднее. Все, что в нем написано, – ложь чистейшей воды. Его написала молоденькая старлетка, которой хотелось самой стать леди Чарнли.

– Не понимаю.

– Я имею в виду сообщницу Хьюго Чарнли, – ответил мистер Саттерсвейт. – Всем известно, какой он негодяй. Убив лорда Чарнли, Хьюго надеялся унаследовать его титул. – Он повернулся к леди Чарнли и спросил ее: – Как звали девушку, написавшую вашему мужу письмо?

– Моника Форд.

– Монктон, а не она ли окликнула лорда Чарнли, когда вы стояли на лестнице?

– Да, она. Странно, но я только сейчас вспомнил, как ее звали.

– Этого не может быть, – возразила леди Чарнли. – Я спрашивала у нее о письме, и она утверждала, что все написанное – правда. После этого я видела ее всего однажды. Не могла же она так искусно притворяться.

Мистер Саттерсвейт взглянул на Аспасию Глен.

– Думаю, что могла, – спокойно произнес он. – У нее наверняка имелись задатки одаренной актрисы.

– Тем не менее один момент остается неясным, – заметил Фрэнк Бристоу. – Если все произошло, как вы сказали, то на полу в Террасной комнате осталась бы большая лужа крови. Не могли же преступники ее так быстро убрать.

– Конечно, не могли, – согласился мистер Саттерсвейт. – Но достаточно было прикрыть кровавое пятно бухарским ковром. Напомню, что раньше в Террасной комнате этого ковра не было.

– Вы совершенно правы, – сказал полковник. – И все равно преступники должны были смыть кровь убитого.

– Что они и сделали, – ответил мистер Саттерсвейт. – И скорее всего, той же ночью. Моника Форд могла спокойно проникнуть в комнату и вымыть в ней пол.

– Но ее же могли увидеть.

– Ну и что? Все же знали, что ночью по замку блуждает плачущая дама с кувшином. Так что если кто-то и увидел бы мисс Форд, то принял бы ее за привидение.

Мистер Саттерсвейт поднялся и подошел к Аспасии Глен:

– Это были вы. Не так ли? Сейчас вы для всех «дама с шарфом», но в ту ночь, когда вы исполняли свою первую в жизни роль, вы были той самой «плачущей дамой». И чашку на пол вы смахнули от страха. Вы испугались, что тайна ваша будет раскрыта.

– Моника Форд! – указав пальцем на актрису, воскликнула леди Чарнли. – Теперь я тебя узнала!

Вскрикнув, Аспасия Глен вскочила. Отодвинув маленького хозяина дома, она встала перед мистером Кином. Ее всю трясло.

– Так, значит, я не ошиблась! – крикнула она ему. – Кто-то из вас все знал! Тогда зачем вам потребовалось разыгрывать передо мной этот дешевый спектакль? Это вы смотрели в окно Террасной комнаты. Вы наблюдали за мной и Хьюго. Тогда я чувствовала, что за нами следят, и постоянно оглядывалась. Один раз мне показалось: в окне мелькнуло чье-то лицо. Все эти годы меня мучил страх. И вот, увидев на выставке «Мертвого Арлекина», я сразу же узнала в нем вас. Четырнадцать лет вы молчали. Все знали и хранили молчание. А теперь я хотела бы знать, почему вы только сейчас его нарушили?

– Возможно, только так сможет успокоиться душа умершего, – ответил мистер Кин.

Женщина бросилась к двери, но, не добежав до нее, остановилась.

– Делайте что хотите, – бросила она через плечо. – Мне все равно. Да-да, все равно. Я любила Хьюго, помогала ему в его мерзких делах, а он потом ими же меня и понукал. Но, к счастью, год назад Хьюго умер. Если вам хочется, можете на меня заявить. Но учтите, что я, как сказал этот сморщенный старичок, хорошая актриса. Так что скрыться от полиции мне труда не составит.

Выбежав из комнаты, мисс Глен громко хлопнула дверью. Вскоре хлопнула и входная дверь.

– Реджи! – вскрикнула леди Чарнли. Из ее глаз брызнули слезы. – Реджи, дорогой мой! Теперь я могу вернуться в замок и жить там с Диком. Я расскажу сыну, каким замечательным был его отец.

– Нам нужно решить, что делать дальше, – сказал полковник. – Аликс, дорогая, позвольте мне отвезти вас домой. По дороге мы обсудим, какие шаги предпринять.

Леди Чарнли встала, подошла к хозяину дома и, обняв его, расцеловала.

– Как же замечательно снова чувствовать себя живой! – воскликнула вдова. – Ведь я до этого дня была собственной тенью.

В сопровождении полковника Монктона она вышла из комнаты. Мистер Саттерсвейт долго смотрел им вслед.

Услышав невнятное бормотание Фрэнка Бристоу, он резко повернулся к забытому им гостю.

– Красивое создание, – уныло произнес молодой человек. – Правда, в поезде она показалась мне гораздо интереснее.

– В вас заговорил художник, – заметил ему мистер Саттерсвейт.

– Но это действительно так, – возразил Фрэнк Бристоу. – Думаю, что, если я снова приеду в замок Чарнли, там меня будет ждать холодный прием. А я не хочу ездить туда, где мне не рады.

– Молодой человек, если будете меньше думать о том, какое впечатление вы производите на других, то станете гораздо счастливее, – наставительно произнес мистер Саттерсвейт. – И освободитесь от предрассудков. Вы полагаете, что происхождение играет важную роль. Поверьте мне, старику, в наши дни никто не обращает на это внимания. А вы как раз из числа тех молодых людей, которых женщины считают весьма привлекательными. Более того, вы, возможно, гениальный художник. Говорите это себе перед сном раз десять, а месяца через три навестите леди Чарнли. Но не раньше. Это мой вам совет. Я – старик, и жизненный опыт у меня огромный.

Неожиданно лицо Фрэнка Бристоу расплылось в улыбке.

– Вы очень добры ко мне, – радостно сверкая глазами, сказал он и, схватив руку мистера Саттерсвейта, крепко пожал ее. – Я так вам благодарен. Ну а сейчас я должен идти. Спасибо вам за все. Этот вечер мне запомнится на всю жизнь. – Художник обернулся, чтобы попрощаться с мистером Кином, но, не увидев его, удивленно посмотрел на мистера Саттерсвейта: – Сэр, ваш друг ушел. А я даже не заметил – когда. Какой-то он странный. Правда?

– Он всегда неожиданно появляется и так же неожиданно исчезает, – ответил мистер Саттерсвейт. – Этим мистер Харли Кин и отличается от других. Никто не видит, как он приходит и уходит.

– Как Арлекин, – сказал Фрэнк Бристоу. – Да он у вас человек-невидимка! – И художник заразительно засмеялся.

X Птица с подбитым крылом

Мистер Саттерсвейт посмотрел в окно. Дождь лил не переставая. Он зябко поежился и подумал: «Какое же в загородных домах плохое отопление!» Утешало то, что всего через несколько часов он будет на пути к своему дому. Когда тебе за шестьдесят, то лучше всего жить в Лондоне.

Все остальные гости были молодыми, и в их компании мистер Саттерсвейт чувствовал себя совсем стариком. Его одолевала тоска. Четверо молодых людей, решив заняться спиритизмом, только что прошли в библиотеку. Они приглашали мистера Саттерсвейта, но он отказался. Ему не нравилось участвовать в таких мероприятиях. Отгадывать смысл слов, составленных из букв алфавита, на которые периодически указывала стрелка на поворачивающемся диске, он считал скучным делом.