Танец с дьяволом
Шрифт:
— Пойду повращаюсь в обществе и заодно выясню, кто доставит меня домой.
— Останьтесь в моем обществе, и я возьму это на себя, — быстро проговорил Дэнни.
Их глаза встретились. Он видел, что она оценивает его, и чувствовал, что оценка довольно высокая.
— Ну что ж, — сказала она. — Я сейчас буду готова.
Она ушла, и только тут Дэнни спохватился, что его привезли сюда Шульцы на своей машине. Да где же они? Миссис Чендлер, обращаясь ко всем сразу, пустилась в пространные описания оперной премьеры, недавно прошедшей в ее Центре. Дэнни вертел головой, пока наконец не заметил махавшего
— Милт, кто такая эта Стефани Стоунхэм, с которой меня посадили?
— Ты что, не знаешь?
— Не знаю. Вижу, что при больших деньгах. И очень хороша.
— Это дочь Д. Л. Стоунхэма.
— А это кто?
— То, что называется «акула Уолл-стрит», один из самых богатых людей страны.
— Так, значит, она в самом деле летит на Лонг-Айленд?
— Дэнни был ошеломлен.
— А почему бы и нет, раз там живет ее отец?
— И будет обедать с принцессой Маргарет?
— Вполне вероятно.
Дэнни всегда гордился тем, что сразу умеет расслышать ложь в словах собеседника. И вот вам, пожалуйста, — не поверил чистой правде.
Он стал озираться по сторонам, но ее нигде не было. Гости уже разъезжались. Может быть, кто-нибудь другой предложил подвезти ее? Тут его слегка дернули за рукав:
— Вы собирались бросить меня на произвол судьбы?
Перед ним стояла улыбающаяся Стефани — она показалась ему еще красивей, чем прежде.
— Что вы! Я договаривался с тем, кто нас отвезет, — и показал на Милтона.
— Привет, — сказал тот, пожимая ей руку. — Я агент этого блистательного юного дарования. Дела его идут так успешно, что вечерами я подрабатываю еще и шофером, — и он зашелся своим кудахтающим смехом.
Когда сели в машину, Дэнни заметил, что Сара внимательно разглядывает шифоновое платье Стефани — изысканно простое, классически строгое и дьявольски шикарное, — так разительно отличавшееся от ее собственного аляповатого туалета с топорщившимися на обширной груди кружевами.
Милтон был в отличном настроении и не умолкал ни на минуту, не давая Дэнни перемолвиться со своей спутницей хотя бы словом.
— А этот знаете? — Милтон хохотал, еще не успев начать рассказывать. — Решил один пьяный заняться подледным ловом. Продолбил лунку, опустил леску, сидит и ждет. Вдруг слышит громовой голос, — он заговорил громкий, натужным басом: «Здесь рыбы нет!» — и обернулся посмотреть, как воспринимают анекдот на заднем сиденьи.
— Милт, я тебя умоляю, следи за дорогой, — сказала Сара, слышавшая эту историю много раз.
— Ну вот, — продолжал неугомонный рассказчик, — он, значит, встает, переходит на другое место, снова вертит лунку и снова слышит голос: «Здесь рыбы нет!» И так — несколько раз. Потом поднимает голову и спрашивает: «А кто это со мной говорит?» А голос отвечает: «Тренер по фигурному катанию!»
Милт судорожно задергался от смеха, и Сара на всякий случай положила руку на руль.
— Чтоб ты был Боб Хоуп — так нет, — сказала она.
Но Стефани расхохоталась еще громче и веселей, чем Милт. Дэнни понравилось, что она ведет себя так раскованно и естественно. Когда понеслись по Родео-драйв к отелю «Беверли Уилшир», он отважился слегка прижаться бедром к ее бедру. Она ничего на это не сказала,
но и не отодвинулась. У дверей отеля он пожелал ей спокойной ночи и галантно поцеловал руку.— Вижу, мои уроки пошли тебе на пользу, — закудахтал Милт, когда он вернулся в машину.
— Милт, и Казанова из тебя — тоже никакой, — вздохнула Сара.
Наутро Дэнни первым делом отправился в цветочный магазин и послал Стефани букет белых роз, приложив к ним записку:
Позвоните мне, прежде чем они завянут.
После чего отправился в кабинет Милта Шульца, недавно заново отделанный Сарой в восточном вкусе (даже шахматы были китайские, а фотография очередной старлетки висела на стене в бамбуковой рамочке).
— Не могу ее забыть, — признался он Милту, глядя, как внизу течет поток автомобилей.
— А придется. Джи-Эл — не только ее папаша, но и всем известный сукин сын. Он тебя близко к ней не подпустит.
— Что ты имеешь в виду?
Милт поскреб свою бородку.
— Да все же знают эту историю! Его отец лежал в больнице при смерти. Все состояние перевел на Джи-Эл. А потом взял да и выздоровел! И что ты думаешь — тот отдал деньги?! Даже не подумал! И старик, оставшись без гроша, все же умер — с горя. Вот я тебя и спрашиваю: как еще назвать такого человека?
— Да что мне за дело до него? Меня интересует Стефани. Когда она возвращается?
— Понятия не имею.
В эту минуту в кабинет вошла секретарша:
— Мистер Шульц… «ЭЙС-ФИЛМЗ» прислала нам документы для мистера Деннисона.
Милтон, расплывшись в улыбке, схватил бумаги, похлопал ладонью по сиденью дивана, приглашая Дэнни сесть рядом. Они быстро просмотрели контракты на его шестую картину — это была переделка шекспировской комедии «Много шума из ничего».
Пухлый палец Милта ткнул в одну из граф договора — Дэнни увидел, что гонорар его значительно увеличился.
— Теперь хватит и на бассейн, и на теннисный корт, — самодовольно сказал Милт и перевернул страницу. — А погляди-ка сюда: в первый раз в титрах будет «Фильм Дэниела Деннисона», а уже потом название. Сделайте еще несколько экземпляров, — приказал он секретарше, — мистер Деннисон окантует этот контракт и повесит на стенку.
Когда секретарша вышла из кабинета, Дэнни закрыл лицо руками.
— Я горд тем, Дэнни, что мне все это удалось из них выбить. А ты что, не рад?
— Да нет, старина, я рад и очень тебе признателен… Но знаешь, «Много шума из ничего» — так можно озаглавить всю мою жизнь. Мне платят большие деньги за пустышки, за ленты, в которых нет ничего. И дела никому до этого нет.
— Неправда, Дэнни, люди ходят на твои фильмы, они им нравятся, на два часа они забывают все свои неприятности, и это очень важно…
— Ах, Милт, ты не понимаешь…
— Не дури, Дэнни… — Милт обнял его за плечи. — Тысячи людей мечтали бы оказаться на твоем месте, зарабатывать так, как ты зарабатываешь, и обладать твоим талантом. И хотел бы я посмотреть, что сумели бы сделать из такого дерьма, с которым ты имеешь дело, Казан или Уайлдер!
— То-то и оно, Милт. А мне хочется сделать ленту, которая бы что-нибудь значила и о чем-нибудь говорила…