Тайна старинного портрета

– Ну, молодец, а я думал, что тут и пройти невозможно, а ты даже проехал! – он поднял велосипед, осмотрел его, поставив к бочке, – А ты ездок, иди-ка туда, смотри он там кран, – он показал на бочку с водой и краном над ней, – и хорошенько умойся.

Валик умылся. Вытер лицо чистой тряпицей и несмело спросил дядьку Федора:

– А скажите, мед уже есть? – и с любопытством стал ждать, что ответит бондарь.

– Ну, как тебе сказать, – озадаченно почесал затылок мастер, сдвинув старую шляпу на лоб, – наверное есть, ты вот что беги скорее до Федора Кузьмовича, он там сегодня ульи проверяет, он найдет, скажи, что я просил угостить тебя медом?

– Добро, дядя Федор, побегу, если не будет давать, скажу, что вы сказали, чтобы дал?!

– Ну, беги, беги! – одобрительно согласился мастер.

Валик сел на велосипед и повернул в сторону колхозной пасеки. Деревянные сосновые длинные жерди, прибитые к столбикам, тянулись по периметру, ограждая стройные ряды ульев, которых Валик насчитал целых двадцать. Ограда ульев захватывала небольшое количество яблонь, что считались уже собственностью пасеки, но на самом деле все это хозяйство принадлежит колхозу миллионеру «Большевик». Мальчишка перетянул велосипед между жердями ограды и зашагал высокой росистой травой между ульями до хозяйского домика. Под навесом домика, ведущего к двери входа внутрь, было прохладно и пахло воском. Валик волновался, он не встречался с пасечником еще с прошлого лета. Больше того, Федось Кузьмович в глазах мальчишки теперь стал подозрительной особой. И Валик решил к следствию приступить немедленно, как только войдет в хозяйскую комнату пасечника. Решительно приблизившись к дверям, постучал.

– Заходи, заходи, Валик, – сказал хозяин пасеки, сотрудники всех подразделений колхоза «Большевик», знали сына депутата Верховного Совета Украинской Советской Социалистической Республики, и двери для Валика были открыты везде, – я уже знаю, что это ты.

«Откуда, такая осведомленность, а, наверное, видел меня в окно?» Мелькнула мысль у мальчишки в уме, и он толкнул дверь, переступая порог:

– Здравствуйте!

– Здравствуй сынок, – с улыбкой ответил пасечник, и поднял серые глаза в круглых очках в добродушном приветливом взгляде. В руках у него был рубанок, которым он строгал сухую сосновую доску. От этого инструмент издавал шуршание тонкого срезания дерева и выбрасывал душистую скрученную стружку с запахом сосновой смолы. Стружка выбрасывалась с квадратного отверстия рубанка и падала на глиняный пол, сваливаясь под ноги пасечника, обутого в хромовые сапоги. Федось Кузьмович обстрогал доску, поднял ее, внимательно осмотрел, потом поставил в куток, где стояли точно такие строганные доски. Далее стал подметать веником с пола, смахивая с верстака, не торопясь собирая веником в совок и сбрасывая в мусорное ведро. Мальчишка молча наблюдал. Да терпению его пришел конец и он, переминаясь с ноги на ногу не смело спросил:

– А у вас мед есть?

– Нет, еще пчелы не наносили.

– А-а, а то я думал, что есть?

Пасечник, хитро улыбаясь, достал с центрифуги рамку с темными сотами, с блестевшими заполненными до краев медом в восьмиугольных чашечках.

– Вот здесь есть у меня немного меда, у зайца отобрал.

У мальчика заблестели глаза, он проглотил слюну, так захотелось побыстрее испробовать вкусных медовых сот. Пасечник неторопливо отрезал кусок сочных сот, поставил ту самую кружку с водой, сделанную из бронзовой гильзы артиллерийского снаряда, и мальчик с аппетитом взялся за лакомство, запивая такой вкусной из родника водой который был обнаружен прямо на территории пасеки и по природному водостоку бежал далее в пруд, расположенный в природном овраге-старице ниже в средине парка.

– Федось Кузьмович скажите, почему вы работаете в церкви? – с любопытством спросил мальчик.

– Сынок, я ж уже старый, и мне надо чем ни будь заниматься.

– А моя бабушка говорит, что вы святой человек?

– Так для твоей бабушки я может и святой, а для тебя самый обыкновенный, вот ты подрасти немного то я тебе расскажу почему я служу в церкви! – пасечник отрезал еще шмат сочных сот и положил на тарелку Валику, – А пока расти.

«Ага, значит он не зря служит в церкви, – сосредоточенно думал Валик, – он все-таки да что-то скрывает?» Догадался мальчик. Это что-то так захватило любопытство мальчишки, что теперь он часами заседал на пасеке. А Федось Кузьмович оказался мягким и добрым человеком. Он рассказывал мальчику о далеких странах, о не раскрытых еще и таинственные острова, о морских пиратах, и что удивительно было мальчику, не слова не упоминал о боге.

«Что-ж он такой интересный человек, так не похож на набожного дьякона, и все-же так добросовестно ведет службу в церкви?» Думалось мальчику, но больше ничего подозрительного в пасечнике обнаружить не удавалось, аж до самого начала учебного года. А пока еще были каникулы, и Валик колесил на своем «Орленке» по парку, по селу, и ездил на пруд купаться. Однажды он наткнулся на соседскую девочку

– Дай покататься? – писклявым голосом просила в цветастом сарафане девочка, подстерегая, Валика у калитки своего дома.

Валик кружил на своем велосипеде кругами вокруг нее, дразня и возбуждая завистливые нотки желания покататься у девушки, доводя ее почти до слез:

– Ну дай прокататься? – жалобно, со слезами, набежавшими на ее огромные синие глаза, канючила тонким голоском девочка.

– А от и не дам! – издевался мальчишка.

Девочка неожиданно закрыла лицо двумя ладошками и громко начала реветь, вздрагивая от обиды. Валику стало жаль Вальку, так звали соседку. Валик подъехал на велосипеде к девочке и сказал:

– Ну, не плачь, кажу тебе! – протягивая руку на ее черные волосы, погладил Вальку.

– У-у, – провыла она еще сильнее, затем замолчала и отняла ладони от глаз и отвернулась.

– Ну не плачь, ну на покатайся, уже! – мальчик слез с велосипеда и потрогал ее рукой за лечо.

– У-у, жадина, – растирая заплаканные глаза кулачками, обиженно промямлела она.

– Да не жаль мне, возьми уже!

Девочка повернула свое заплаканное лицо и сказала:

– Ну, давай.

– Вот садись прямо писькой на это сидение, не обращай что оно для тебя не удобное, просто надо немного привыкнуть. Держись за руль двумя руками, ноги на педалях, чтобы крутить и ехать вперед и руль поворачивать в ту сторону, куда тебя будет наклонять. И самое главное ничего не бойся, я тебя буду поддерживать с зада, давай залезай на сидение.

– Угу! – она перекинула со стороны руля через раму ногу уселась на сидении, и стала на педали.

– Ну, крути тихонько и держи рулем равновесие. – Придерживая Вальку за багажник велосипеда Валик осторожно удерживал ее в вертикальном положении.

Затем попробовал отпустить велосипед, но Вальку сразу занесло в сторону и она, вместо того, чтобы повернуть руль в эту же сторону, с испугу вернула руль в обратную и плюхнулась в дорожную пыль, велосипед сразу опрокинулся сверху девочки. Раздался оглушительный рев Вальки под велосипедом. Валик бросился на помощь, поднял «Орленок» с Вальки, но девочка лежа устроила рев.

«Фу, плакса какая-то» Подумал он, и сказал:

– Ну вставай?

– Не могу-у!

– Ану давай руку?

– А-а, больно!

Потихоньку Валька поднялась, идти она сама не могла, только стояла и жалобно всхлипывала.

– Ну давай я тебя подвезу на раме?

– Да-а-вай, хм-м-хм!

Валька сяк так забралась на раму «Орленка» и Валик по-рыцарски доставил девочку до калитки двора. Валька осторожно слезла с велосипеда и, припадая на левую ногу, поплелась домой часто оглядываясь. В ее взгляде теплилась какая-то непонятная тоска, проникающая в мальчишеское сердце Валика, оставляя там на долгие годы не проходящий след … Между тем время бежало своей бесконечной чередой. В четвертом классе Валик, подросший сидел за одной партой с Леней Очколясом. В класс вошел директор школы с незнакомым высоким и стройным мужчиной. Незнакомец держал в руке футляр с баяном внутри. Дети встали, приветствуя директора школы, с пытливыми взглядами смотрели на гостя.

– Дети, знакомьтесь, это ваш учитель пения Петр Петрович Щурь. – Представив учителя, директор умолк, предоставив вести урок пения новому учителю.

– Я буду преподавать вам уроки пения. Слушайте меня внимательно, и вы научитесь красиво петь.

– Я надеюсь, – сказал директор, – что вы будете слушаться и старательно изучать ноты, – и добавил, – до свидания!

– До свидания! – хором ответили дети.

Когда директор вышел, учитель подошел к учительскому месту и установил на стол футляр, распаковав, вынул баян и приладил к плечам ремни крепления баяна на себе, затем проиграл гамму нот, испробовал баян на звучание.