Тайна Верховной жрицы

Меган шла по разбитым мостовым, меж разрушенных лестниц, не понимая, что именно ее ждет, пока ноги сами не вынесли к Собору.

Площадь оказалась потемневшей, склизкой, покрытой трещинами. Вода утекла сквозь зияющие проломы вниз, в обрыв. Стены величественного Собора обвалились, крыша просела.

Догадавшись, что именно сюда ей и надо, жрица прошла по разрушенным ступенькам внутрь помещения.

Откуда-то из глубины послышалась мелодия. Жуткая и вместе с тем манящая.

По мере того, как Меган продвигалась к главному залу, мелодия постепенно нарастала, становилась увереннее, требовательнее. Все сильнее влекла за собой, не позволяла свернуть в сторону.

Жрица дошла до главного зала — просторного, с мозаичным синим полом, гладкими колоннами у стен и роскошной лестницей, ведущей на галерею второго этажа.

Вихрь звуков закружил ее, завертел, точно осенний лист. Втолкнул в помещение и захлопнул за спиной дверь. По залу кружили пары. И в каждой паре один был нормальным человеком, а у второго лицо скрывалось за отвратительной маской, напоминавшей побелевший череп. От этого казалось, что каждый гость танцует с собственной смертью.

В центре зала хлестал фонтан. В его основании стояла зловещая скульптура: высокий тощий человек с тремя головами. Лица искажались в отвратительных гримасах, растягивая рты в алчной жажде. Человек протягивал обглоданные костлявые руки. По бокам от скульптуры две каменные фигуры с согнутыми спинами вливали в его ладони кровь. Лили прямо из своих открытых пастей. Кровь стекала по костяшкам и с журчанием падала в круглые чаны, стоящие на полу.

Танцующие пары словно не замечали кровавого монстра. Кружились вокруг фонтана, отдавшись музыке. Чем ближе подходила Меган к танцующим, тем отчетливее узнавала каждого, чье лицо не скрывалось под маской.

Вот Фредлен Равн — бывшая старшая жрица Альха. На ее устах застыла пена от яда, которым Меган угостила старушку. Танцует с незнакомцем в маске, улыбается, а у самой глаза тревожные, испуганные.

Рядом с ней магистр Адж Светлый кружится в паре с темноволосой дамой. На даме серое платье, худенькие руки мертвой хваткой вцепились в плечи Аджа. А тот в светском фраке и из его груди продолжает течь кровь. Маска спутницы хищно скалится и стремится прильнуть к ране.

А вот в паре с гнусным карликом маленькая Линка — соседка, с которой жрица дружила в детстве. Меган не хотела убивать ее. Это вышло случайно. В тот день они поссорились, и рыжая с силой толкнула Линку. А та упала головой на острый камень.

Пятилетняя Меган даже не поняла, что случилось. Только увидела, как Линка испуганно вытаращила глаза и как липкая бурая жидкость окрасила траву в ржавый цвет.

Мег тормошила подружку, всхлипывала, просила встать. Говорила, что больше не обижается на нее, умоляла не пугать. Линка молчала. Лишь смотрела в небо стеклянным застывшим взглядом.

Вечером отец, вернувшийся с работы, орал на перепуганную Меган. Называл ее монстром, чудовищем! Кричал, что она — позор семьи! Что теперь на его карьере можно ставить крест! Люди будут обходить его лавку стороной, он разорится и все из-за маленького отродья!

Он рычал, что лучше бы Меган сдохла при рождении.

Мать выла в соседней комнате, чем еще сильнее раздражала отца. Тот схватил ремень и бил дочку. Яростно, жестко, исполосовал всю спину, так что кровавые отметины грубыми полосами впивались в кожу. Меган рыдала от боли, когда отец с силой лупил металлической пряжкой, шипя: «Убью, тварь! Убью!»

А через несколько дней за Меган приехала карета. Родители отказались от дочери, сдав ее в монастырь при Соборе.

Девочка умоляла папу не прогонять ее. Обещала, что больше никогда не сделает ничего дурного, что она исправится, она будет хорошей. Отец молча схватил Меган за шкирку и, как безродного кутенка, швырнул в салон кареты, велев кучеру трогать.

Первые месяцы Меган надеялась, что родители простят ее и вернут домой. Заберут из этого холодного монастыря, в котором все только и делали, что орали на девочку и наказывали за любую провинность. Рыжая ненавидела монастырь. Она проклинала Денею, настоятельниц, молитвы, кельи.

Каждый вечер смотрела в окно, надеясь, что вот сейчас приедет папа. Что он придет к Меган и скажет, что простил дочку. Заберет ее домой. К мамочке. И Меган вновь будет спать в любимой кроватке, прижимая к груди куклу, а днем сможет играть во дворе с подружками и помогать маме на кухне. Всё будет как прежде. «Пожалуйста, — шептала девочка — Папочка, родненький, забери меня домой. Ну пожалуйста. Не бросай меня здесь одну. Мне же страшно. Я тебя очень прошу. Мне так страшно. Я тебя умоляю. Забери меня…»

Родители навсегда отказались от Меган. Вычеркнули из своей жизни. Они не могли простить убийцу. Не хотели. Семья была большая, детей нужно было ставить на ноги, кого отправлять на учебу, кого выдавать замуж. И маленькая убийца, способная перечеркнуть все труды отца, попросту была не нужна семейству. Меган и без того никогда не являлась любимым ребенком — слишком независимый и своенравный характер был у девчонки. А после случившейся трагедии, отец и вовсе счел правильным навсегда избавиться от проблемного ребенка.

Когда Меган окончательно поняла, что не нужна родителям, в душе поселилась жажда мести. Девочке хотелось, чтобы отец пожалел о своем решении! Чтобы однажды папа увидел, какой важной жрицей она стала и горько раскаялся. Плакал бы и умолял простить, а она бы оттолкнула его и всем бы сказала, что ее родители умерли.

Музыка оборвалась. Жрица встрепенулась, прогоняя воспоминания.

Танцующие будто по команде обернулись к Меган. Хищные оскалы засияли на мертвых лицах.

— Иди к нам, — шептали они, протягивая к жрице бледные руки. — Иди к нам. Присоединяйся.

— К Рамону вас всех! — выругалась Меган.

Ей стало не по себе.

— А мы и так у него, — улыбались мертвецы. — Тебе самое место среди нас. Рамон ждет тебя. Ждет… ждет…

По центральной лестнице из темноты появился высокий мужчина. Нет, даже не мужчина. Это было истинное Зло. Мрачное, сутулое, в черном фраке и цилиндре.

Мужчина спускался по лестнице, опираясь на трость. Медленной, уверенной походкой отстукивал каждую ступеньку. Свист ветра, точно послушная собачонка, сопровождал каждый его шаг.

Черный мужчина приближался. Шел, не глядя на Меган, но девушка знала, что он видит каждое ее движение. Каждый жест. Он нутро ее чувствует. Всё знает. Всю. Каждую мысль.

И лицо у мужчины темное. Идет, а пары расступаются перед ним. Приседают в поклоне, взглянуть на него боятся.

Меган бы броситься бежать, кинуться из проклятого зала, а двинуться не может. Будто сила какая пригвоздила к полу.

И фонтан кровавый бурлит все громче и громче. Кровь выливается из чанов на пол, течет к ногам жрицы. Будто хочет схватить и утопить в кровавых чашах.