Тайна заброшенной часовни

Пацулка простил Брошека. И задумался. Задумался так глубоко, что угостил всех «раковыми шейками» и сам этого не заметил.

Молчание затягивалось. В Великих Горах опять загудели грозовые жернова и заплясали пока еще бледные огненные стрелы. Дождь как будто усилился.

Наконец Пацулка принял решение. Он встал, жестом приказав остальным оставаться на месте. Все поняли: ему нужно побыть одному.

— Что этот чудила делает? — изумился Влодек.

В самом деле! Пацулка направился к палатке магистра. Шел он с видом скучающего ребенка, которого ничто и никто на свете особенно не интересует, но который от нечего делать глазеет по сторонам.

Беспечно что-то насвистывая, он сунул голову в палатку.

А через минуту (на веранде все затаили дыхание) ребятам представилась следующая картина: Пацулка с магистром прошествовали к часовне и, немного постояв перед входом, вошли внутрь.

— Смотрите! — прошептала Ика, хотя ее друзья и так смотрели во все глаза.

Из сарая высунулась голова Толстого.

— Фу-ты, ну-ты, — вздохнула Ика. — Бред какой-то! Похоже, здесь все друг за другом следят.

В самом деле: Толстый вылез из сарая, уселся на завалинке и, уставившись на часовню, замер, как истукан.

А Пацулка — тоже как истукан — стоял в часовне и смотрел, смотрел, смотрел. И, вопреки своим привычкам и убеждениям, позволил крайне неприятной волне уныния на несколько долгих мгновений себя захлестнуть. К унынию примешивалась зависть, но прежде всего — неподдельное восхищение и глубокое волнение.

Деревянная женщина, склонив голову, смотрела прямо на него, а он не мог оторвать от нее взгляда. Пацулка восхищался неброской красотой и одновременно чуть не плакал от досады. «Никогда, — думал он, — никогда, даже если тысячу лет стараться и мучиться, мне такого не сделать. Но почему?»

Магистр Потомок тоже молчал. Пацулка вдруг спохватился, не выдал ли он себя. Ведь магистру достаточно было разок на него взглянуть, чтобы понять: рядом с ним стоит не изнывающий от скуки пацаненок, вздумавший от нечего делать полюбоваться деревянным сокровищем, а человек, у которого есть в этом свой интерес. К счастью, склонившийся над фигуркой магистр забыл не только о Пацулке, но и обо всем на свете.

— Теперь вы сами видите, — произнес он каким-то чужим, нездешним голосом, — сколь она прекрасна в своей простоте. Сколько простоты в этой красоте. Это поразительная… поразительная работа.

Пацулке ужасно хотелось разделить восторги магистра, но он вовремя прикусил язык. И состроил самую глупую, какую только мог, гримасу.

— Э! — это было единственное, что он сказал.

Магистр посмотрел на него вначале строго, потом с жалостью. И щелкнул пальцами.

— Эх, дети, дети! — прошептал он.

Пацулка пробормотал что-то вроде «спасибо» и потопал обратно к веранде, на которой его друзья увлеченно резались в «кинга».

Постороннему наблюдателю могло показаться, что картежники по меньшей мере обнаружили в своей компании шулера. На самом же деле вспыхнувшая на веранде ссора к увлекательной игре в «кинга» никакого отношения не имела.

— Пацулка что-то знает, — утверждал Брошек. — Держу пари: его опять осенила гениальная идея.

— Чепуха! — бросил Влодек. — Сильно сомневаюсь.

— Я тоже, — поддержала его Ика. — Влодек абсолютно прав.

— А я уверена, что так оно и есть, — заявила Альберт.

Брошека ошеломило предательство Ики — он никак не ожидал, что она поддержит Влодека.

— Ты что? — прошипел он. — Сбрендила?

— Да, — подтвердила Ика. — Сбрендила.

— Здесь все чокнутые, — сказал Влодек. — Нормальные люди не позволили бы себя втянуть в дурацкую авантюру с «циничными преступниками».

— А мы уже влипли, — сердито сказала Ика. — Вначале попались на крючок к Пацулке, потом неизвестно кто нас облапошил, и в довершение всего надул надутый шарик.

— Прошу прощения, — подчеркнуто вежливо сказала Альберт. — Не всякий эксперимент удается с первого раза. А это был эксперимент.

— Раз не удается, нечего экспериментировать, — чуть не плача от злости, сказала Ика. — Предлагаю вам с Брошеком взять в свою тепленькую компанию Пацулку и поиграть под дождем в салочки!

Влодек поддержал ее густым, словно со дна морского доносящимся басом:

— Quite right! Sure! [9] Только без нас. Мы с Икой уже вышли из этого возраста.

— Давным-давно! — добавила Ика.

Брошек швырнул карты на стол. Потом встал и посмотрел Влодеку прямо в его мечущие молнии глаза.

— Что значит «мы с Икой»? — поинтересовался он. — Кто это «мы»?

— Мы! — крикнула Ика. — Я и Влодек! Если вы с Альбертом спелись, то почему нам нельзя? Чем мы хуже?!

— Чего? — спросил Пацулка.

Он стоял на веранде и отряхивался, как маленький толстенький бульдожка. И при этом смеялся. Даже, можно сказать, хохотал.

9

Совершенно верно! Точно! (англ.)

— Фру… фру… — выдавил он сквозь смех.

— Какое еще «фру»? — злобно крикнул Влодек, выпрямляясь во весь свой немалый рост. — Может, ты нам наконец скажешь? Ну?

— Фрустрация, — выпалил Пацулка и скрючился в беззвучном приступе смеха.

— А что это такое? — растерянно спросил Влодек.

Тут в Катажине, которая последние две минуты молчала, со страхом и отчаянием наблюдая, как ее предает подруга, и как от нее отворачивается Он, вновь проснулся рассудительный и хладнокровный Альберт.

— Фрустрация, — сказала она, — это состояние разочарованности и ожесточения, возникающее при невозможности удовлетворить свои потребности или добиться поставленной цели. И так далее.

— Ну, — сурово подтвердил Пацулка и обвел всех присутствующих на веранде взглядом укротителя диких зверей.

Мгновенно воцарилась тишина. Влодек отступил к крыльцу, Брошек сел, Катажина поглядела на Ику, а Ика — на Брошека. И первая извинилась.

— Простите, — не без труда выдавила она. — Этот чертов Пацулка, как всегда, прав. Мы ссоримся, потому что растерялись и не можем придумать ничего толкового. Не знаю, как вы, а я… короче, прошу прощения.

— Нет! — воскликнул Брошек. — Это я…

— Нет уж, это все из-за меня, — резко перебил его Влодек.

— Ничего подобного! Из-за меня! — крикнула Катажина, и все пятеро покатились со смеху.

А когда отсмеялись, Влодек так двинул Пацулку по спине, что эхо от удара докатилось до самого леса.

— Выкладывай! — потребовал Влодек. — Может, хоть ты что-нибудь понимаешь?

Сразу стало тихо, потому что Пацулка молча кивнул.

— Говори же, не тяни! — выкрикнул Брошек. — Ну, рассказывай!