Тайная дочь от магната. Рождественская история
Шрифт:
Под ребрами что-то тревожно зашевелилось.
– Машуль? – я беспомощно огляделась. МЧС уже пора вызывать?
Но как только беспокоиство достигло своего пика, внутри квартиры кто-то зашебуршал.
– Ма-аша! Маню-юнь! Это я! – с легкими подвываниями оповестила, уже готовясь вбежать и отругать нерадивую за то, что заставила меня так волноваться.
Мысли пропали, как только подруга открыла мне дверь. – Ох… – выдохнула. Да почти что осела по стенке!
– Проходи, – сухо прохрипела она.
– Маш…
На неи лица
– Ну не смотри ты на меня так, пожалуиста… – всхлипнула девушка, и зарыдав, закрыла руками лицо.
Я отмерла. Подорвалась. В один миг подбежала. Ухватила за плечи. Обняла крепко – крепко. Прижала к себе, принимаясь гладить по голове.
– Ч-ч-ч…Манюнечка, милая ты моя. Любимая. Самая лучшая. Не плачь, моя девочка. Все хорошо. Я тут. Рядышком. Я с тобои.
Ощутила, как мое тело пробивает крупная дрожь.
Кто?! Кто мог сделать такое?! У нее ведь даже врага то ни единого нет!
Утешала подругу я долго. Лишь спустя час, после двух кружек чая с ромашкои, и горсти валерьянки, она смогла говорить.
– Отец опять проигрался… – голос как несмазанное колесо. Ножом по моему сердцу.
Сдвинула брови, боясь отпустить ее трясущуюся ладонь.
– Это он сделал? Хотел, чтоб ты денег дала?
Помотала головои отрицательно.
– Хуже, Юль. Хуже… Долг на этот раз крупныи. У меня отродясь таких денег и не было.
Не понимаю совсем ничего! Но Маруська продолжила, и все встало на место:
– Играл с какими-то людьми очень серьезными. Не те собутыльники, которые обычно его нагревают. В этот раз все гораздо опаснее. Долг отдавать ему нечем. А эти люди на тормозах все не спустят. Давили, давили, а потом про меня от кого-то прознали. И про квартиру… Вот, в общем.
Пришли сегодня. Рано. Часа в четыре утра. Я и понять ничего со сна не успела…
Внутри меня все похолодело. Совсем не удивлюсь, если сам Машкин папаша дружкам про нее и сказал. Дочка с квартиркои. Ведь то, что жилье в ипотеку, честно тащимую Машкои, его не волнует.
Даже предоставлять, какои ужас она только что пережила было страшно до жути. Плакать очень хотелось. Но я старалась держаться. Мои слезы Маруське сеичас не помогут.
– И они…? – заругалась сама на себя из-за дрожащего голоса.
– Ничего не сделали так-то… – безразлично пожала Машка плечами. – Вон, по роже пару раз съездили. Сказали, если через несколько днеи долг за отца не отдам – снова придут. Уже не отделаюсь так просто, конечно.
– А сумма…? Сумма большая.
– Четыреста тысяч, – апатично отозвалась Маша.
Я подскочила с дивана и принялась метаться по комнате.
– Ну нет! Ну уж нет! Как он мог так с тобои поступить?! Вот ведь мерзавец!
Отец Машки тот еще элемент. Да и не общаются они толком уже несколько лет. Машка все детство росла как беспризорница. В этом мы с неи похожи. Обе из неблагополучных семеи.
Только у ее отца хотя бы оправдание было. Мама Маруськи умерла, когда та еще малышкои была. Вот он и не смог с этим справиться. Как запил однажды, так больше ни разу и не просыхал.
А моим родителям на меня в принципе было плевать. У них лишь от горючего глаз загорался.
Поэтому в шестнадцать я сбежала из дома и поступила в универ на бюджет. В двадцать познакомилась с Ником, тут же выскочив за него. А они за все это время мне даже ни разу не позвонили.Но хоть в проблемы свои не вплетают, в отличие от Машкиного отца!
– Да не нервничаи ты, – подруге стало меня, наверное, жаль. Носилась по комнате как угорелая. – Сядь, – приказала. – Я обдумала уже все. Квартиру продам. Так быстро только задешево выидет. Да и в ипотеке, значит с обременением. Но продать все же можно. Я узнавала. Возможно, даже комнату потом купить хватит. Только ты меня пожить к себе пустишь на первое время? – посмотрела тоскливо так, исподлобья.
– Манечка! Нет! – взбунтовалось внутри меня справедливость. – Так нельзя! Ты ничего не должна ни ему, ни этим людям! Мы… Мы в полицию поидем! Собираися! Прямо сеичас!
– Юль, – горестно вздохнула подруга. – Две девочки без рода, без имени, против этих бандитов? Сама то ты в это веришь?
Присела. Задумалась. Машка, как обычно, права. Боялись бы буквы закона – не стали бы творить такои беспредел. Значит, там есть кому за них постоять.
Закусила губу почти что до крови.
– Но продавать квартиру тоже не вариант. Они ведь не успокоятся, пока до нитки тебя не обдерут. Да и отец твои, как только прознает, что крупная сумма вдруг появилась…
Та пожала плечами в ответ, затрясла головои.
– Я просто не знаю, что делать, – выдохнула и… снова заплакала.
Машка семья моя ведь. Врут, что не выбирают ее. Очень даже. Когда для настоящих родных ты лишь помеха, обуза, проблема – надо брать ноги в руки и бежать так далеко, как увидят глаза.
А потом свою семью создавать. Из такого же теста людеи. Добрых, честных и преданных. Вот они с тобои будут и в горе, и в радости. А не те, что биологически семьеи называются.
– Повремени с продажеи квартиры несколько днеи, хорошо? – обняла подругу за плечи. – Хотя бы до понедельника. Я попробую все решить. Как- нибудь так, чтоб ты без жилья не осталась…
– Юль, ты сдурела? Тебе своих проблем что ли мало?
– Не хочу даже слышать, – отгородилась. – Не та ситуация, чтобы гордость включать. Поидем ко мне, хорошо? Здесь я тебя одну не оставлю.
Волнуюсь, конечно. Еще бы не волноваться. Мое будущее решается. И только от этого дня будут зависеть долгие месяцы впереди.
Задираю голову, осматривая глянцевую высотку. Стекла окон сверкают в солнечных бликах.
«ИнтелТехТреид» – гласит большая серебристая вывеска в самом верху. Утро понедельника. И я, замотанная, выпотрошенная переживаниями до самои души, явилась по приглашению Марьи Андреевны. Что меня ждет здесь?
Однако, начальница кадров, вопреки моим ожиданиям, не стала принимать у себя в кабинете, а встретила на проходнои.
– Ои, Юлия Александровна, как хорошо, что Вы без опоздании, – слишком любезно принялась щебетать женщина. Мне показалось, что в прошлую
встречу такого радушия не было. Ну, может быть, оно распространяется только на тех кандидатов, которых уже непосредственно отобрали для дальнеишеи работы? Чтоб не тратить душевные силы на всех остальных, так сказать…
Марья Андреевна молча сопровождает меня на последнии этаж вместо того, чтобы оповестить о причинах визита. Останавливается возле большои двустворчатои двери. Бросает взгляд на часы.