Тайны наследства Единой Империи

— А почему это похоже на наши ванные комнаты, — всхлипнула Тая, прикрывая руками грудь и темный треугольник внизу.

— Так у меня здесь, как у работника, есть поблажки, я для тебя эксклюзивное обслуживание выбил, все-таки мы не чужие люди. Может быть я на тебе даже женюсь, а что, голой я тебя уже видел. Сейчас помою тебя, и сразу в котел со смолой, черти уж, поди, заждались давно.

— Генри, можно я сама помоюсь? Я стесняюсь.

— Ладно, только давай договоримся никаких новых самоубийств. Не хватало, что бы ты мне всю ванну загадила кровью. Я все режущее убрал, так что не ищи, и зубами вены на руке не грызи.

— А что, у мертвых разве идет кровь?

— Так от вас самоубивцев, всего ожидать можно. Значит так, я дверь не закрываю, подглядывать не буду, я и так уже все видел. Ничего нового для себя не обнаружил, кстати. Помоешься, вот халат и выходи, будем пить чай, и решим, что с тобой делать дальше.

— А что можно сделать?

— Поговорю с самим Сатаной, может он тебя обратно отправит, будешь служить на Земле мне.

— А что так можно? И что значит служить тебе?

— Для свежеиспеченной самоубийцы ты задаешь слишком много вопросов, возьму тебя в сексуальное рабство, будешь исполнять все мои самые извращенные сексуальные фантазии.

— А если я не захочу?

— Чего не захочешь? Возвращаться?

— Нет, быть в твоем сексуальном рабстве. Я вообще еще девушка.

— Это ненадолго. Ты не просто девушка, а само убившаяся девушка, и у тебя вообще нет никаких прав и голоса. Но если будешь кобениться, то твой персональный котел с кипящей смолой тебя ждет, и я уж позабочусь, чтобы огонь под ним горел пожарче! Ладно, мойся.

Через полчаса из ванны вышла Тая в халате с накрученным на голове тюрбаном. По ее взгляду, не сулившем ничего хорошего, Генри понял, что она обо всем уже догадалась.

— Значит, в Аду работаешь?, — Тяжело спросила, она, ища глазами, как понял Генри, что-то крепкое и массивное.

— Предупреждаю, скалок, сковородок и ножей нет. Я их всех спрятал.

— Ничего, мне хватит и табуретки, чтобы надавать тебе по твоей наглой и нахальной морде. Как ты мог, меня раздеть, да еще и облапал, наверное, всю!

— Клянусь, только в необходимых пределах, кстати, вещи твои уже стираются.

— А почему у меня на руке такой след от наручника? А поняла, ты меня приковал и насиловал, пока я была без сознания?

— Когда я успел бы, хотя мысль конечно интересная. Этот след от наручников, которыми я приковал тебя к своей руке на мосту, чтобы не упустить тебя, когда ты прыгнешь. Ты меня чуть не утянула с собой. Но я не верил до последнего, что у тебя хватит смелости или дурости, я уж и не знаю чего больше, сделать это. Ты меня удивила! Садись пить чай и пирожные «серый трюфель».

— Дай мне свой телефон, — вдруг сказала Тая решительным голосом.

— Зачем?

— Просто дай мне свой телефон!

— Бери, — Генри протянул ей аппарат, и Тая стала лихорадочно просматривать альбом фотографий.

— Подожди, ты, что решила, что я фотографировал тебя голую?

— Ты был бы не первый, кто бы сделал такую подлость.

— А кто был первый?

— А тебе зачем?

— Я его убью.

Тая посмотрела на Генри и тихо спросила, — Правда убьешь? А фотки? Он их уже раскидал по Сети, с ними что делать?

— Что там такого?

— Я принимала душ, а он камеру там спрятал, и шантажировал меня. Если я с ним не пересплю, он откроет доступ к ним всем. Сегодня ночью, я должна была прийти к нему, но я решила, что Орлиный мост будет лучшим решением.

— Что только фото в душе?

Тая покраснела, — Там я не только мылась, но и и рукой.... сама.

— Мастурбировала, что ли?

— Фу, как это грубо и нетактично, с твоей стороны. Но, да. У девушек тоже есть такие потребности.

— Понятно.

Тая села за стол, закрыла лицо руками и глухо спросила, — Генри, зачем ты это сделал. Зачем ты меня спас? Сейчас бы я ни о чем уже не думала бы, а теперь все проблемы снова вернулись. А второй раз, я уже не смогу это сделать.

— И слава Богу, что не сможешь, давай разбираться, что у тебя за проблемы. У меня с Сатаной договор, чтобы тебе помочь. Фото первая, я понял. Но не думаю, что он сразу откроет, сначала он должен узнать, почему ты не пришла к нему. Так что у нас есть время. Это принц Стэн?

— Да, я думала, он любит меня. Сам ты Сатана, Генри, откуда ты взялся на мою голову. Спасатель хренов. Как ты мне можешь помочь, кругом одни проблемы. Я так устала за этот месяц. Ты знаешь, что я работала по ночам над переводами, чтобы заработать денег на обучение на втором семестре? Позвонил отец, сказал, что мама заболела, я отправила все деньги ему, а он проиграл их в казино. А мама и не болела совсем, и теперь у меня нет денег, и меня отчислят, а я всю жизнь так мечтала учиться здесь, — она снова заплакала.

— Отставить сырость в моем филиале Ада на Земле, ты мне все котлы затушишь, где будут грешники тогда мучиться, — строго сказал Генри, — Будем решать проблемы по частям. Сколько стоит обучение на втором семестре у тебя? Покажи мне твой счет на оплату.

— Зачем?

— Отправлю в котел, вот прямо сейчас!

— Ну, вот он в телефоне.

— Давай посмотрим, 50 000 империалов, за семестр или 450 000 империалов за весь период обучения. Ничего себе, а и не знал, что так дорого.

— А ты что не платишь за обучение?

— Нет, я поступил по квоте Горной Гильдии, за меня платят они.

Генри быстро стал набирать цифры в своем телефоне, через три минуты, телефон Таи завибрировал. Она взяла его, пришло сообщение — Ваше обучение оплачено полностью за весь пятилетний период учебы. Поздравляем и спасибо!

— Ты что сделал?

— А что? Оплатил твою учебу, раз я учусь бесплатно, так чего не помочь хорошему человеку.

— Я не смогу вернуть тебе такие деньги.

— Так ты и так мне должна по самое не могу, такая мелочь не сильно увеличит твою задолженность.

— А, понимаю, сексуальное рабство и сексуальные фантазии.

— Ну, где то так, но только по твоему желанию. Я ненавижу насилие над девушками.

— И давно?

— С тех пор как изнасиловали и убили мою сестру.

— Извини, Генри, я не знала.

— Ничего, я уже их всех наказал.

Генри снова углубился в работу на ноутбуке, изучая и отбирая какие-то документы. Воцарилось молчание, Тая пила чай, осматривала гостиную, и о чем-то думала. Наконец, она спросила:

— А чьи это портреты, — сказала она показывая на стену.