Тайны русской души. Дневник гимназистки

29 декабря, пятница

Вот как давно сюда не заглядывала! Да и не хотелось. Почему – определить не так-то легко. Впрочем, намеки, разумеется, есть. Я переменилась…

Это – уж второй раз, что перемена заметна мне самой. В чем это выражается – не знаю хорошо. Кажется – в перемене здоровья. Я чувствую, что мне лучше. Временами, правда, слабость не хуже прежней бывает, но значительно-значительно реже. Остальное – бодрость, несмотря ни на что: ни на тьму кругом, ни на безделье…

Эти дни бодрость была еще поддержана коротенькой припиской Миши (Юдина) в Сонином письме. В ней (приписке) – ничего особенного. Миша желает «здоровья, счастья и радости больше – хорошей светлой радости…». Как-то мне значительными показались эти слова!..

В письме, вообще, часто слова значат меньше, чем то, как мы их принимаем. На этот раз мне особенно явственно почуялось, что радости не всегда зависят от внешних причин, что их можно искать в невещественном, что их можно создавать, зажигать – светом в окружающей тьме. Как много значит чувство, которое заставляет оживать самые обыкновенные слова!.. Мне – лучше. Кажется, вспрыскивание так хорошо на меня повлияло. Но… Господь мой!.. У Зины (сестры) – то же (заболевание). Вчера это узнала я. И – хуже, чем у меня, – сказал Потанин. Но когда он видел меня в первый раз – я уже спустила температуру до 37,6o. Начало было в ноябре (1916 года) – в первой половине, а с ним (Потаниным) мы встретились в апреле (1917 года) – после «бадмаевских порошков», после громадной кружки алоэ, гомеопатии (в которую я не верю – так хотела мама!), нескольких пакетов duotal’а и целого ассортимента кодеинных, морфийных порошков, анисовых капель, хинина и парегорика… 330 О, ну и счетец!.. Надо еще прибавить сюда особо питательный какао… Вот – пришла фантазия перечислять!..

330

Парегорик – лечебное средство против кашля, также – болеутоляющее и антидиарейное средство.Глава 9. 1918 год

Как у меня душа болит! А впрочем, это – точно преувеличение. Никогда не надо сентиментальничать! Вот что!..

Я не писала ничего давно. Из этого не следует (фу, Зинка (сестра) как «хропает»!..), что пустота была у меня – на душе и в мыслях. Одно время я так думала – сознаюсь. Но нет, не в этом дело. Просто здесь нашелся еще человек, с которым можно было поговорить о том, что раньше я только записывать могла – когда так хотелось с кем-нибудь поговорить. Этот человек – Зоя (Лубягина).

Гриша (Куклин) был прав, когда говорил, что «эта любовь» дала ему много. Несомненно, это было так. Она и меня заставляет думать – в этой области я всегда была так слаба. Многому уже я научилась от нее (Зои). Это трудно выразить последовательно. Невозможно определить, что именно заставляло меня задуматься над тем или над другим. Связи между нашими разговорами и моими последующими думами было так мало, что можно отрицать их влияние. Но я чувствую, что толчок дан ею. Связь есть. Только проследить я никак не могу ее: процесс мышления неуловим, я не вижу путей, которыми дохожу до многих выводов – только эти пути, несомненно, связаны с чем-то, что дает мне Зоя.

Я отмечаю факты, и в них нет уже связи с тем, что мы с ней говорили. Мы видимся не часто и говорим – лучше всего – гуляя. А это было всего два-три раза. Но за это время я научилась очень ценным вещам. И вот одна: я научилась брать от людей то, что они могут дать, брать всё, что они дают. А раньше – сколько огорчений и досады было из-за того, что хотелось получить от них то, что хотелось, то есть хотелось получить вот именно то-то и то-то, не задумываясь, не рассуждая, есть ли это в том, от кого хочешь получить! Вот это приобретение я уже определила и оформила в словах. Остальных – еще не могу: они набросаны намеками и бликами, нужно отойти от них на расстояние или усилить контуры, чтобы вырисовались рельефы…

Недавно у меня был упадок: казалось бесполезным и ненужным всякое знание. Теперь я еще с большей охотой оправдываю всякие заблуждения, чем раньше, хоть иной раз и больно их оправдывать… В настоящий момент констатирую факт: упадок прошел, интересно всё – и чего бы только ни узнал! И нового хочется: узнавать людей!..

Торжествую: (температура) 36,9o! Вечером! Это было только в апреле (три раза), да в июне (раз) – с того «милого» ноября с галлюцинациями…

Но странно: у Зинки (сестры) температура – нормальная! Вот ведь: у нее – и кашель, и насморк сейчас, а и вечером (температура) – меньше моего (36,8o)… Это хорошо, я рада, но у меня так не было… А может быть, это – и не очень хорошо?..

Глава 9 1918 год

2 января, вторник

Новый год начался недурно – вчерашний день (1 января) я считаю потерянным, хотя была у Лиды (Лазаренко), сегодня – сама – отказалась от удовольствия: послушать музыку и пенье у той же Лиды – из глупой нерешительности и чувства неловкости второй день провести у них же. Тетя не похвалила бы, но это – предрассудок. Отчего не брать удовольствия там, где оно само дается в руки? Зачем существуют такие несносные условности, не нужные никуда и мешающие часто тому, кто не может отказаться от них – в силу того, что чувствует ответственность за свои поступки не только перед самим собой?..

Впрочем, сегодня можно было бы опасаться за мое внешнее спокойствие – смотря по характеру романсов и музыки. Пусть лучше пустота и тревога не прорываются наружу – скрываясь под смехом… Когда же, когда пройдет это самое гадкое из всех чувств – чувство пустоты?!.

Мне хочется стихов… Не читать, а писать. А в голове – ни одной рифмы…

5 января, пятница

Нового мало: единственное – с первого дня (нового года) не сижу дома… 3-го (января) были у Вертячих 331 . Это – сплошной смех. И недоумение. И вот в чем: среди пения и шуток Наташа (Вертячих) вдруг говорит:

331

Сын Н. Я. Вертячих – Александр Николаевич Вертячих (1881? – 1937?) – горный инженер, меньшевик, активный участник событий 1905 года (Вятка) и 1917 года (город Лысьва, ныне Пермский край), до 1924 года – в эмиграции в зоне КВЖД (Китайско-Восточной / Китайско-Чанчуньской) железной дороги (Китай, Маньчжурия). Вернувшись в СССР, работал инженером на Урале и в Москве; расстрелян в декабре 1937 года (?) – по так называемым «сталинским спискам».

– Садитесь, садитесь, отдохните от душевных волнений…

– О, что вы? – возмущаюсь я. – Разве они у меня были?!

– Всего бывало… Только у нее – более сангвинический характер, – указывает она на меня Кате, – потому она может оторваться от всего этого для другого…

– По крайней мере – стараюсь! – возмущенно и горячо прерываю я (не опровергать же мне, в самом деле!..).

Всё это говорится самым положительным, убежденным тоном:

– …А вы не можете. Уж и думаете всё об одном…

Это – Наташа. Это – что-то загадочное! Право. Я слыхала раньше об ее способностях к хиромантии, физиогномике и т. д., слышала даже: она должна была уехать от брата из Лысьвы, так как начинала уж там слыть «гадалкой», что она сказала Н. В. Ливановой (бывшей Наде Колесниковой) как-то раз, что она «в этот день пойдет в три места и получит массу приятных впечатлений» и что это – «правда». Но никогда особенного значения этому не придавала. Вот 3-го (января) она (Наташа) меня и удивила…

7 января, воскресенье

Вчера (6 января) мы ждали их (Вертячих) к себе. Наташу, главным образом. 4-го (января) я заходила к Лиде (Лазаренко) – была вознаграждена за 1-е (января) с излишком: уясняли старое – и характеры, и отношения. Она (Наташа) заинтересовалась и обещала тоже прийти. Хотелось определить, что в ней за «самообман», как говорит Лида. А мне странно: как может в ней (Наташе) уживаться глубокая религиозность с ворожбой? Очень странно!.. Но в глубине (души) уж совсем не так удивляюсь я этому: и жизнь сложна невероятно, а характеры полны противоречий…