Тайны русской души. Дневник гимназистки
Шрифт:
Ощепков примиряет меня с телеграфом: он так ко мне относится, точно (я бы сказала) брат – как я представляю себе хорошего брата. Мне его очень жаль: у него, вероятно, такая тоска и печаль порой в душе, какая у меня была, когда я не выдержала в Питере и удрала от этого невыносимого чувства домой. Мне так кажется…
Но еще раз сегодня он сказал мне, догнав по пути – в десяти шагах от вокзала (я убежала пораньше, без него), что у него сегодня – хорошее настроение. Это – уж второй день…
И прибавляет:
– С удовольствием проводил бы вас, да… уж погода-то очень плохая!
– Ну,
– Нина Евгеньевна, почему же вы сомневаетесь?
– Да потому, что вы не любите гулять.
– Нет… А кроме того, мы решили каждый день прогуливаться… Так отчего же вы сомневаетесь, Нина Евгеньевна?
– А разве я могу не сомневаться?..
Ну, этому будет еще продолжение…
Это – совершенно неожиданная встреча, происшедшая вчера (6 апреля).
Иду мимо «Губернаторского дома» – за Натой и Бабинцевой, смотрю: там стоит какой-то парень – в студенческих брюках, матросской тужурке и барашковой шапке. Лицо – улыбающееся и странно-знакомое. Смотрит на меня – пристально и весело. Но я его не знаю, прохожу и не хочу оглянуться: «Кто его знает?!..» Хотя лицо – знакомое-знакомое…
Потом любопытство и смутное воспоминание одолевают. Оборачиваюсь.
– Вы меня не узнаете? – и шапка высоко поднимается над головой.
– Нет! – отвечаю и тут же узнаю. Разве можно было ожидать?! Сергей Яковлевич! Мой (питерский) латинист!..
Я иду со службы, у меня есть «свободная минута», и вот – мы стоим, а он рассказывает: о Питере, о своей службе, Черноморском флоте, Гардемаринских классах 349 , о Крыме, об истории с Аничкой и Клавдией… Только теперь я ее узнаю во всех подробностях… Потом я узнаю, что если бы мы и не встретились, то всё равно бы он меня «разыскал»…
Мы идем домой, и на Московской (улице) я презрительно отзываюсь об «on dit», ибо какое мне дело до того, что вдруг скажут:
349
Отдельные гардемаринские классы (ОГК) – морское училище для подготовки строевых офицеров Российского флота, находившееся в Санкт-Петербурге / Петрограде – в Галерной гавани. Основаны 1 июня 1914 года на основе Временных курсов юнкеров флота. Первый выпуск из классов произведен в 1916 году. Упразднены 28 ноября 1917 года.
– Нина идет с каким-то проходимцем!..
В самом деле – это shoking, но если бы все те, кто «dit», видели этого «проходимца» в столице, то самая нарядная из всех не отказалась бы пройтись с ним по Невскому (проспекту)!
– Я вас не шокирую? – спросил он…
Вот уж сглупил – на первый-то раз!.. Около дома еще я узнала такую «новость»:
– Некоторые лица и фамилии никогда не забываются!.. (Однако – забыла же я фамилию Романа…) Вечером он приходит – после Всенощной, пьет чай и пристально рассматривает всех (однако же – часто опуская глаза) и рассказывает о многом, смешит порой…
На другой день (это значит – вчера, так как я пишу уже утром 26 марта старого стиля) – после дежурства, на пути (когда я распрощалась с Ощепковым) – снова встречаемся. (Сергей) пошел на вокзал: уезжает ни с чем, хлеба ему здесь не дали – для костромичей (там (в Костроме)
пуд 130 рублей). Остановились. Вся смена (на телеграфе) прошла мимо: Кощеев так посмотрел! А Шубин рисковал испортить глаза… Мне это очень понравилось!..Простояли мы с час – под мелким, осенним, чисто питерским дождем. Опять вспоминали старое: Аничку, Клавдию, Шуру, его ссору с ними, мой внезапный отъезд…
– Помните, – говорит, – я встретил вас на набережной (в Петрограде)? Вы сказали: «Приходите!» – а через два дня получаю открытку: «Уезжаю, не знаю, вернусь ли после Пасхи». На минуту у меня мелькнула мысль: не связано ли это письмо с инцидентом с Аней и Клавдией? На меня тогда многие сердились. Потом – вспомнил вас хорошенько и отбросил это: нет, этого не может быть! А то – хотел было посылать вам (письмо) вдогонку: «Поражен! Что случилось?»…
Говорили об его уроках с нами, о том, что Аня мне давно ничего не пишет.
– Увижу – скажу, что в одном губернском городе на нее сердятся – за то, что она не исполняет своих клятв…
– Как – клятв?
– Но ведь когда подруги прощаются, они клянутся помнить друг друга всю жизнь – и любить…
– Напрасно обобщаете!
– Я ведь о вас не говорю. Вы не клялись и вот – вспоминаете ее, пишете ей. А она – клялась и потому скоро забыла…
Я рассмеялась:
– Разве клятвы так скоро забываются?
– Да… Раз поклялся – кончено! Поэтому в серьезных вещах я никогда не клянусь. В пустяках – можно. А вот Аня вам клялась. Хоть этого не было при мне… но – 99 процентов вероятности…
– Сто процентов, – утверждаю я…
Жалуется на скуку в деревне.
– Ну, – говорю, – когда скучно, я пишу аршинные письма…
– А у вас много адресатов?
– Нет.
– Так приобщите меня в их число!..
И у меня не хватило догадки спросить:
– А я могу быть уверенной, что мне не забудут ответить?..
Впрочем, я и не спросила-то, может быть, оттого, что вполне в этом уверена, вспоминая прошлое: уроки и обратный путь оттуда (из Петрограда)…
– Погадайте мне: уеду ли я сегодня?
– О, пойдите на вокзал – там цыганка нагадает вам всё, что хотите и чего не хотите…
– А вот я сюда поехал – мне гадала тетушка. «Нет, – говорит, – есть тебе твой интерес собственный, а общественного – нету. А хорошо съездишь, доволен будешь. Свидание тебе будет – с барышней». Так и вышло…
– И это, конечно, – я? – хохочу я. – Ведь я у вас здесь, кажется, единственная!
– Вы правы. А вообще – мне гадала цыганка в детстве, сказала, что я буду очень счастлив. До сих пор это так и было. Судьба всегда смотрела на меня en face, а не в профиль, за меня была всегда. Думаю, что и дальше будет так же…
– А это уже – залог того, что будет. Уверенность в том, что тебе будет хорошо, и создает это чувство хорошего…
Наконец мы прощаемся. Иду домой в прекрасном настроении. Точно и дождь смеется!..
И вот что странно (но приходится констатировать факт): насколько мне было приятно встретить Сергея (а мне было это очень приятно!), настолько мне безразлично то, что вот его уже нет здесь – настолько безразличен мне его отъезд. Но если бы он остался еще на несколько дней (а ему именно этого и хотелось, да не позволяла сделать этого неудача миссии, не оправдывавшая задержки), то я была бы тоже рада: пришел бы лишний раз – поговорили, посмеялись…