Тайны Сумрака

– Тоже не терпишь его критику? – понимающе спросил Альшер.

– Да. Он всегда так прав, это ужасно! – она даже поёжилась. – Так вот, что я решила. Мы подмешаем твою кровь в ша-ирлеш и свяжем тебя с нашей маленькой Принцессой. Во время церемонии останется только повторить клятвы, и дело сделано. Поцелуешь девчонку, замкнёшь обряд, и всё, она будет полностью твоя, а их брак будет недействителен.

В кабинете на долю секунды воцарилась ошеломлённая тишина. Эльмирриан и Альшерриан едва не с открытыми ртами смотрели на Принцессу Иллиабель, которая только что предложила совершенно несусветное преступление. Вмешаться в венчальный обряд? Она серьёзно?

– Ты серьёзно?! – вырвалось у обоих.

Но Принцесса была непроницаема.

– Разумеется, я серьёзно. В шутку мне бы это в голову не пришло. Но это идеальный план!

– Тебе перечислить все законы, которые мы этим нарушим? – спросил Князь Инниар, непримиримо складывая на груди руки.

– Не утруждайся, отец, я сама прекрасно знаю их по списку, - отмахнулась она.
– Но ведь в жизни демона главное – не законы, главное – страсть! Главное – жизнь! И я хочу, чтобы она у нас была длинная, яркая и запоминающаяся! Поэтому я не позволю Вилькортинам нам её портить.

– Даже такими методами? – Альшерриан был слегка обескуражен.

– Милый, нам нужна эта девушка. Нужна сейчас же, сию же минуту, чтобы она нам доверяла. Но ещё нам нужно, чтобы никто пока ничего не заподозрил.

– Знаешь, - промолвил Эльмирриан, успевший и так и этак рассмотреть план, - в этом что-то есть. Ты права. Это вполне безопасно и надёжно. Если магия свяжет её с Альшером, то и оттолкнёт от Шейлирриана, девочка действительно будет на нашей стороне. Наш шпион в стане Вилькортинов.

– Почему ты думаешь, что магия свяжет её со мной, а не с Шейлом?

Иллиабель улыбнулась:

– Потому что магия выберет сильнейшего демона, а Шейл – наша проблемная полукровка. Это элементарно и гарантировано.

– Хорошо, - согласился Принц. – Мы это сделаем. Нужно только заранее всё подготовить. И никаких сообщников.

– Я уже подумала об этом, поэтому позвала вас двоих. Папа, ты должен узнать у Тианрэля, как добраться до церемонного вина, он должен знать.

Альшерриан качнул головой:

– Нет. Нам нужна только церемониальная чаша. Она чёрная, никто не заметит крови на ней, и до неё проще добраться.

– А я как раз хорошо знаком с Преподобным Лан-Элем. Его вовсе не удивит, если я приглашу его выпить вина у камина. Скажем, в ночь маскарада, ведь он на него не пойдёт.

– Отлично. Займи его до утра свадьбы, и постарайся, чтобы с утра он был не слишком внимателен к деталям, - попросил внук.

– Легко! У меня есть несколько бутылок «Крови химеры», любопытная настойка, хочу сказать.

– На белладонне? – позабавился он, припоминая шеларино успокоительное.

– И на ней тоже. В общем, говорящее название.

– Значит, решено. Ты отвлекаешь главного настоятеля и узнаёшь, где искать чашу, а я найду её и добавлю кровь.

– А я?

– А ты, мама, будешь блистать на маскараде и следить за обстановкой.

– Ну, вот, опять лишили меня приключений.

– Если нас поймают, мы честно скажем, что ты нас заставила, так устроит? – спросил Эльмирриан, она разулыбалась.

– Вполне. А пока будем вести себя так, как от нас и ожидают?

– Конечно, - подтвердил Альшер. – Иначе все поймут, что мы что-то готовим. Я буду волочиться за Шеларой, а ты, - он указал на Эльмирриана, - не будешь мне мешать!

– То есть, помогать теоретически можно?

– Что вы уже натворили? – непонимающе осклабилась Иллиабель.

Князь Инниар пожал плечом:

– Я всего лишь слегка подтолкнул тебя в нужном направлении.

– Ты использовал чары, это не честно.

– Ты же помнишь, как я тебя учил, что честно поступают только неудачники? – изогнул бровь Старейшина.

– Помню, - засмеялся Принц, припомнив, как лет в десять Князь учил его бою на мечах и подставил первую в его жизни подножку. – И я никогда не был неудачником.

– Скорее бы свадьба Шейла, да, милые? – Иллиабель счастливо откинулась на спинку кресла.

Вечер пришёл в Шанакарт с грозой и ливнем. Он сплошным потоком стекал по стеклянным стенам Замка и трепал открытые сады. В быстрых ручьях дождевой воды утопали листья и лепестки, уносимые водой, исчезали в сливах, падая прямо в Океан. Селлестераль поднял с чёрного пола сорванный ветром цветок белого левкоя, который прибило ливнем к его ногам, и вернулся в оранжерею. Когда он прикрыл двери, гром грозно загрохотал в тёмных небесах, и капли с шумом забарабанили в стёкла, прося впустить их. Но Наместник остался к их мольбам и угрозам глух и вернулся в коридор, прошёл через него к шестой оранжерее первого крыла и вошёл. Убедившись, что он единственный посетитель сада, привычно открыл тайный ход и спустился в Тоннель забвения.

Ещё на лестнице он услышал тихое пение своего пленника. Он пел устало, почти неразборчиво, и, услышав, что кто-то спускается в его темницу, вовсе замолчал и поднялся с ложа.

– Песнь о Золотом Драконе? Давно не слышал её, - вместо приветствия сказал Селлестераль и, привычно вытащив на середину коридора стул, сел.

– Я слышал, как кто-то рассказывал эту легенды сегодня.

– Галлюцинации по-прежнему составляют тебе компанию?

Узник медленно и хищно подошёл к решётке и остановился напротив Наместника.

– Ты пахнешь ветром и грозой. И ещё чем-то, я забыл, что это.

Селлестераль улыбнулся и кинул ему через решётку белый цветок, который машинально крутил в пальцах за сломанную ножку.

– Это левкой. Чудесное растение. А как пахнет в грозу и по ночам! Символ гордости, упрямства, стремлений!

– Замолчи, я всё вспомнил, - арши с горечью смотрел на цветок в своей ладони. Белые лепестки были так нежны и хрупки. И после стольких лет казались ему настоящим чудом. Интересно, магия темницы подействует на него? Сохранит его свежесть?

– Я всего лишь делюсь впечатлениями, - пояснил Наместник.
– Сегодня восхитительная гроза, над Океаном поднимается шторм, Стихия бушует. Видел бы ты эти молнии! Лиловыми стрелами они пронизывают небо, будто рвут его на части! Жаль, ты не видишь.

– Так отпусти меня, и я увижу.

– Я смотрю, ты всё ещё не растерял оптимизма?

– О, нет. Я нахожу его вновь.

– И где же ты открыл этот чудесный источник?

– В знании, что близок час моего освобождения. И моей мести. Мы поменяемся местами, Селлестераль, поменяемся.