Тайны Свон

Принц метался по отведенным ему покоям. Что с ней? Не выдаст ли она случайно себя? Чтобы как-то его успокоить, Дак сам околачивался недалеко от комнаты матушек, зорко следя за дверью. Роки челноком сновал между ним и Эдуардом, извещая последнего, что беспокоиться не о чем.

Только увидев старушку, принц успокоился. Он втащил ее в свои покои, потребовал быстро снять кольца и, убедившись, что под Пеленой действительно Свон, притянул к себе и жадно поцеловал.

– Не уходи от меня далеко, – прошептал он, заглядывая в ее счастливые после поцелуя глаза. – Я болею без тебя.

– Тише, тише, – Свон гладила принца по голове, пытаясь успокоить и его, и себя. – Скоро всё образуется. Помните, всегда помните, что я люблю вас.

По учащенному стуку сердца она чувствовала, насколько Эдуард волнуется. Что принесет предстоящая встреча с графом? Не опровергнет ли он свое отцовство? Может, они невольно участвуют в игре, затеянной таинственным врагом?

Вскоре в дверь постучали. Эдуард сам одел на Свон кольца и, дождавшись действия Пелены, позволил Даку войти.

– Граф Шовеллер готов вас принять, Ваше Высочество, – известил тот.

– Ты идешь со мной, – сказал Эдуард Свон, которая только открыла рот, чтобы задать вопрос.

Граф лежал в западном крыле в жарко натопленной комнате. Свон поразил цвет его лица. На фоне белоснежного белья его кожа имела землистый оттенок и плотно обтягивала торчащие кости некогда красивого мужчины. Провалившиеся глаза были мутны, и только неровное дыхание подсказывало, что человек еще жив.

Лекарь, склонившись над безвольной рукой, считал пульс, и результат счета явно его не радовал. Увидев посетителей, он склонился в приветственном поклоне и, не разгибаясь, покинул комнату. Дак несколько задержался в коридоре, раздавая тихим голосом распоряжения, затем проверил, чтобы дверь за ним плотно закрылась.

Встав у изголовья кровати, он кашлянул, и граф Шовеллер перевел глаза на Эдуарда:

– Ваше Высочество, – он попытался встать, но принц жестом приказал ему оставаться на месте. А сам опустился в кресло, где недавно находился лекарь.

– Кто это? – граф указал дрожащей рукой на Свон.

Дак, наклонившись к отцу, шепнул:

– Его Высочество пожелали, чтобы госпожа Грета присутствовала при разговоре.

– Милорд, – начал принц, – я приношу извинения, что вынужден тревожить вас, но вопрос государственной важности требует немедленного разъяснения.

– Давайте без соблюдения формальностей, – с трудом произнес граф. – Силы мои на исходе, и я могу не успеть сказать все то, о чем мечтал долгие годы.

Принц помедлил, но в итоге кивнул.

– Я могу говорить откровенно при госпоже Грете? – еще раз уточнил граф.

– Да, у меня от нее нет тайн.

– Тридцать лет назад, – начал граф, – я встретил девушку необыкновенной красоты, она просила моей помощи, и я не смог отказать. Признаюсь, двоякие чувства обуревали меня: страх стать предателем Эрии и страстное желание обладать девушкой. Оправданием моего падения может стать только одно: я ее любил. Сначала Лиза не отвечала на мои чувства, занятая устройством своей жизни, но потом она все же ответила взаимностью. Результатом нашей любви стал ребенок. Но я не мог назвать его сыном. Он родился в браке с другим мужчиной. Наши свидания с Лизой, прерывающиеся только на время ее беременностей, продолжались вплоть до недавнего времени, и могу поклясться, что чувства с годами не ослабели, хотя я тоже завел семью и вырастил пятерых детей. Как ни стыдно признаться, но больше всех я любил первенца. Стараясь находиться как можно ближе к нему, я запустил воспитание остальных детей, и теперь пожинаю плоды своего невнимания.

Он посмотрел на Дака. Тот стоял спокойно, и только желваки выдавали бушующие в нем чувства.

– Влюбленный всю жизнь только в одну женщину, я прощал ей все. Видел, что ее сердце черство, что она играет людьми, как шахматными фигурами, передвигая их в нужном ей направлении. Я сам был одной из этих фигур. Боясь перечить ей, тайно пытался уменьшить зло, которое она причиняла. Жалею, что не успел спасти Роуз Лорийскую, узнав в последний момент, что Лиза раздобыла «адов огонь». С помощью умного дракона я похитил ее дочь-малютку и велел доставить сюда, но скрыл от семьи, кем она является. Поверьте, у меня в мыслях не было использовать сироту против королевы, я просто хотел, чтобы на совести Лизы не было убийства дитя.

– Вы знали, кто отец Свон? – Эдуард внимательно слушал сбивчивую речь графа.

– Да, от самой Лизы. Она билась в истерике, считая, что девочка погубит ее. Глупость предсказателя, что дочь королей в союзе с черным и белым станет причиной смерти Лизы, довела ее до безумия. По-другому я не могу объяснить ее поступки. Как вы, Ваше Высочество, узнали о том, что Свон принцесса?

– С нее не снялось Кольцо жизни.

– Хм, как всё просто. Могу я назвать вас сыном, как давно мечтал?

– Нет. Я ценю то, что вы были рядом, когда юным принцам пришлось взять власть в свои руки, что однажды спасли Свон, но не могу назвать вас отцом. У меня есть отец – король Артур. Я не знаю, как он отнесется к тайне моего рождения, но он навсегда останется единственным человеком, которого я мог бы назвать отцом.

Граф закрыл глаза, на небритую щеку медленно скатилась слеза.

– Я прощаю все ваши прегрешения перед короной только потому, что вы любили. Я понимаю, что ради любви можно пойти на преступление. Но я не могу понять, как вы могли шантажировать любимую женщину незаконнорожденным сыном, пытаясь выгородить своих законных детей. Я никогда не признаю близнецов и ваших дочерей родными. У меня есть те, кто мне близок и кого я безгранично ценю: Свон, Уильям и Дак. Мне достаточно.

Принц встал, но горячая рука графа схватила его за пальцы:

– Я любил. Любил мою дорогую Лизу, Вас, моего сына. И я поплатился за эту слепую любовь – Лиза меня отравила, вы от меня отказались. Прошу об одном, пощадите свою мать. Красивые женщины не всегда умны.

– Вы знаете, что она вас отравила, и просите о снисхождении для нее?

– Да. Скажу больше. Когда ваша мать покинет бренный мир, прошу вас, поместите частицу моего праха у ее ног. Я находился там при жизни, не откажите же мне в милости после смерти.

Эдуард задумался. Как сказать смертельно больному человеку, что идола, которому он поклонялся всю жизнь, больше не существует?

– Я подумаю. Я посоветуюсь с отцом. Прощайте.

– Подождите! Передайте, пожалуйста, Свон, что я сожалею. Пусть она попробует простить меня.

– Я передам.

Подав руку старой женщине, принц Эрии покинул комнату больного. Утром граф, встретившийся накануне со всеми своими дочерьми и сыновьями, кроме сына Уильяма, о котором и не подозревал, отошел в иной мир.

До покоев, отведенных принцу, они шли в молчании. Свон боялась невольно разбередить рану, нанесенную Эдуарду настоящими родителями. Она понимала, ЧТО принц переживает и почему не был с графом милосердным. Он не принял его как отца и не простил сиротское детство Свон.

Она отгоняла от себя мысли, лезущие назойливой мухой. В них отсутствовала и толика упрека, только понимание и сочувствие, но, по сути, сейчас Эдуард находился в ее шкуре: без пяти минут сирота, туманное будущее, злорадность врагов, в случае, если откроется его происхождение. Объявит ли он о нем или скроет факт незаконнорожденности? Что еще рассказала Аделаида, когда Эдуард выпроводил из комнаты Дака и Роки? Может, с ней связаны его отчаяние и съедающее чувство вины? Как открывшаяся тайна заставит действовать Эдуарда?