Тайны языческой Руси

7. Слова присушить девицу. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Стану, раб Божий, благословясь, пойду перекрестясь, выйду в чистое поле, в широкое раздолье; навстречу мне, среди чистаго поля и широкаго раздолья семь десять буйных ветров, семьдесятъ вихоров и семьдесятъ ветрович и семьдесят вихорович. Пошли они на святую Русь зеленаго лесу ломать, и на поле из корени вон воротить, и пещеры каменныя разжигать. И тут, я, раб Божий (имя рек) помолюсь ими поклонюсь: о вы, есте 70 буйных ветров, 70 вихров, и 70 ветрович и 70 вихорович. Не ходите вы на святую Русь, зеленаго лесу ломать, из корней вон воротить и пещеры каменныя разжигать, подьте вы, разожгите у рабы Божией (имя рек) белое тело, ретивое сердце, памятную думу, черную печень, горячую кровь, жилы и суставы, и всю ей, чтобы она раба Божия (имя рек) не могла бы ни жить, ни быть, ни пить, ни исть, ни слова говорить, ни речи творить без меня раба Божия, (имя рек). Как меня она, раба Божия (имя рек) увидитъ, или глас мой услышитъ, то бы радовалось ей (ея) белое тело, ретивое сердце, памятная дума, черная печень, горячая кровь, кости и жилы, и все у ней суставы веселились. И как вдет народ Божия владычнаго праздника Светлаго Христова Воскресения я звону колокольного, так бы она, раба Божия (имярек), дожидалась: на который день она мена не увидит, или гласа моего не услышит, так бы она сохла, как кошеная трава с поля; как не может быть рыба без воды, так бы не могла бы быть она без меня, раба Божия (имя рек). Тем моим словам и речам ключевыя слова, аминь, аминь, аминь.

8. На присушение. Господи Иисусе З^ристе, Сыне Божий, помилуй нас, аминь.

На Русской и на Немецкой земле есть огненный царь, высушил реки и озера, и мелкия источины, и как в нынешних ветрах (высушилъ) так бы сохла раба Божия Н. по рабу Божию Н. двадцати четырех часу денных и ночных, на новом месяце и на перекроъ месяце, и во вся меженны (промежуточные) дни; и не могла бы ни жить и ни быть, ни есть раба Божия Н., без меня раба Божия Н.: в семидесяти суставах и в семидесяти жилах, в подпятное жилие и в подколенном жилие, и в пространной жиле, в… и везде бы сохло и болело, по мне, рабе Божием Н. Еще есть в чистом поле стоит Феоклист, да все высохло; днем на солнце, а ночью при месяце и при частых звездах, и при частых дождиках в семидесяти суставах, и в семидесяти жилах, и в подколенном жилье, и в пространной жиле, в… и везде бы сохло у рабы Божией Н. Двадцать четыре часу ночных и дневных, на утренней заръ, на вечерней заре, на новце месяце и на ветхи месяце, и на перекрой месяце, во вся меженные дни, не могла бы она, раба Божия Н., без меня, р. Б. Н. ни жить, ни быть. Есть в чистом поле, печь медная, накладено дров дубовых, как от тех дров дубовых сколь жарко разгорается, и так бы разгоралось у рабы Б. Н., по мне рабу Б. Н., 24 часу денных и ночных, на новце месяце и на ветху месяце, во вся меженные дни, не могла бы она р. Б. без меня ни жить и ни быть. Всем моим словам ключ и замок, аминь, аминь, аминь.

Трижды плюнь, а говорить на соль, или на пиво, или на пряник, или на вино.

9. Присушить девку. Выйду я на улицу, на Божий свет, посмотрю в чисто поле. В чистом поле есть 77 медных, светлых каленных печей, на 77 на медных, на светлых каленых печах по 77 яги-бабъ, у тех у 77 ягм-бабь есть по 77 дочерей, у тех у 77 дочерей есть по 77 клук и по 77 метелъ. Помолюся и покорюся я, р. Б. Н., этим яги-бабовьм дочерям: «ой еси! вы яга-бабовы дочери, присудите в прилуците рабу Б. Н. к рабу Б. Н., метлами следы запашите, клуками заклучите, бейте, убивайте подпятную жилу, бейте убивайте подколенную жилу, бейте убивайте корекористый дуб, бейте убивайте медны калены печи. Коль горят пылко и жарко медныя печи, так же бы раба Б. (имя рек) пеклась и калилась во всякое время, во всяк час, утра рано, вечера поздно, о середки дня, о полуноци, о утренней заре и на вечерней, на нову и на ветху месяцу, и на перекрое месяц; не могла бы она р. Б. Н. ни жить, ни быть, ни пить, ни исть, во сне не засыпала, в питии не запивала, во еде не заедала, с добрыми людьми во беседы не засиживала, все меня, р. Б. Н., на уме держала; и казался бы я, р. Б. Н., светлее месяца, краснее красна солнышка, любе отца, матери, толще и матерей всего миру кр«^ирнаго. Ветры ветроцки, буйны вихроцки, спущу я с вами свои слова, свою статию, на свою сторону, где ее найдете, тут ее возьмите, на широкой улице, во мшаной хоромине, во дверях, воротицках.

10. На разжение сердца у девиц. Стану я не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дворами, из двора не воротами, в чисто поле. В том поле есть Окиан-море, в том море есть Алатырь камень, на том камне стоит столб от земли до неба огненный, под тем столбом лежит змея жгуча, опалюча. Я той змее поклонюсь и покорюсь: Ой еси, ты змея! не жги, не пали меня, полетай под восточну сторону, в высок терем, в новый пкой (покой), пухову перину, Щелкову подушку, к девице Н., разожги и распали у той девицы белое тело, ретивое сердце, черную печень, горячую кровь, все подпятныя и занокотныя жилы; чтобы она, девица Н., не могла ни жить, ни быть, часу часовать и минуты миновать; по утру вставала — обо мне бы вздыхала, пошла ко мне бы Н., величала, ни с кем бы она думы не думала, мысел не мыслила, плоду не плодила, плодовых речей не говорила, ни с отцем бы, ни с матерью, ни с родом, ни с племенем, кроме меня, р. Б. Н., все бы она, девица Н., со мной, р. Б. Н., думу думала, мысли мыслила, плод плодила, плодовыя мысли говорила, на ветку и на нову месяцу, и на перекрой месяцу. Будьте те мои слова, недоговорены, переговорены, все сполна говорены, ключ сим словом в зубы, замок — в рот.

11. На разжение девичьго сердца. Встану я, раб Божий (имя рек), благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверями, из двора воротами, в чистое поле, погляжу и посмотрю под восточную сторону; под восточной стороной стоят есть три печи. Печка медна, печка железна, печка кирпична. Как он разожглись распалились от неба до земли, разжигаются небо и земля и вся подвселенная, так бы разжигало у р. Б. (имя рек) к рабу Божию (имя рек) легкое и печень, и кровь горячу, не можно бы ей ни жить, ни быть, ни пить, ни исть, ни спать, ни лежать, все на ум — в меня держать. Недоговорены, переговорены, прострелите мои слова, пуще востраго ножа и рысьяго когтя.

12. Слова, тоску напустить, присушить девок. Четыре зарницы, четыре сестрицы: первая Марья, вторая Марфа, третья Марина, четвертая Макрида; подьте вы, сымайте тоску и великую печаль с гостей, с властей, со кручинных, но тюремных людей, солдатов-новобранцев и с малых младенцев, которые титьку сосали и от матерей осталися; наложите ту тоску и телесную сухоту, великую печаль, на рабу Божию (имя рек), чтобы она, раба Божия (имя рек), без меня, раба Божия (имя рек), не могла бы она ни жить, ни ходить, ни лежать, ни спать, все по мне рабе Божием (имя рек) тосковать; тем словам и речам ключенныя слова, аминь, аминь, аминь.

13. Слова — тоску напускать. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Стану я, раб Божий (имя рек), благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверями, из двора воротами, выйду в чистое поле; в чистом поле стоит изба, в избе из угла в угол лежит доска, на доске лежит тоска. Я той тоски, раб Божий (имя рек), помолюся и поклонюся: о, сия тоска, не ходи ко мне, рабу Божию (имя рек), поди тоска, навались на красную девицу, в ясныя очи, в черные брови, в ретивое сердце, разожги у ней, рабы божией (имя рек), ретивое сердце, кровь горячую по мне, рабе Божием (имя рек), не могла бы ни жить, ни быть. Вся моя кръпость, аминь, аминь.

14. Навести тоску. Встану я, раб Божий, благословясь, пойду перекрестясь, из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое поле, стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное небо; со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: «куда полетела огненная стрела?» «Во темные леса, в зыбучия болота, во сырое корень е!» «О ты, огненна стрела! воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть на Святой Руси красна девица (имя рек), полетай ей в ретиво сердце, в черную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарныя уста, в ясныя очи, в черныя брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце, на утренней заре, при младом месяце, при вихре-холоде. На прибылых днях и на убылых днях, отнынъ и до века».

15. Присушать девок (наговор на пишу и питье). Держитца, сохнет, прочь не отходит. Как малый младенец от матери прочь не отходит, держится, сохнет по всякий час и на всякое время, как косяк косяка держитца, прочь не отходит, так бы держалась раба Божия (имя рек) крепко и плотно прочь от меня, раба Божия (имя рек), не отходила, держалась и сохла крепко; как двери от ободверины не отходят, держатся крепко, как печная доска от печи прочь не отходит, так бы не отходила раба Божия (имя рек) от меня, раба Божия (имя рек), сохла, горела, прочь не отходила во всякий час, во всякое время. Стану я, раб Божия (имя рек), благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, выйду на широкую улицу, пойду в чистое поле, в чистом поле красное солнце греет и огревает сыроматерую землю; от краснаго солнца сохнет и обсыхает роса медвяная, так бы сохло и обсыхало ретивое сердце у рабы Божией (имя рек) по мне рабе Божием (имя рек). Как красное солнце огревает сыроматерую землю, щепитца и колитца, и сохнет, как хмель вьетца и тянетца по сыроматерой земли, так бы вялось и тянулось ретивое сердце по мне, рабе Божием (имя рек) на всякой час, на всякое время. Пойду я раб Божий по зарю Марью, по зарю Маремьянию, ко Господню престолу, на Господнем престоле мати Мария и Маремьяния: приду я к тебе, рабе Божий (имя рек), низко помолюся и поклонюся, как на тебе нетленныя ризы держатся, так бы держалась раба Божия (имя рек). Пойду я, раб Божий (имя рек), подлесинье: есть в море ковыль щука, без воды не может ни жить, ни быть, ни дня, ни ночи, ни малой час. Поди, та тоска, в семьдесятъ жил, в семьдесятъ составов, во становыя в две жилы, и в едину в попятную, и спиновую жилу. Тем моим словам ключ и замок. Брошу замок в морскую пучину, тем моим словам ключа не бывать и того замка не отпирать. Аминь, аминь, аминь.

16. Наговор на присушение. Как раб Божий Н. любит рабу Божию Н., так чтобы и раба Божия Н., не могла без него ни жить, ни пить, ни ись, и любила, и почитала его лучше отца и матери, белаго месяца и краснаго ясна солнышка, веки по веки, отныне до веку, аминь.

17. Для присухи (мужчины). Из светлаго веника берется пруток, который кладут на пороге двери, в которую пройдет тот, для кого назначена присуха. Как только перешагнут через прут, то (прут) убирается (положившими его) в такое место, где его никто не мог бы видеть. Потом прут берут и кладут в жарко натопленной бане на полок, приговаривая:

18. «Как сохнет этот прут, пускай сохнет по мне раб Божий такой-то». Старинное заклинание на лкбовь. Стану отрок (имя рек) не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дверми, из двора не воротами, и пойду в чисто поле. В чистом поле стоит и три, и два и один: бес Сава, бес колдун, бес Асаулъ, и я сойдусь поближе, отрок (имя рек), и поклонюсь пониже а… (вырвано несколько слов). Вы тридевять бесов три, два и один бес Сава, бес Колдун и бес Асаулъ, и как вы служили Ироду царю, и так послужите мне, отроку (имя рек), пойдите по городам и по уездамъ, и по деревням, избирайте тоску и сухоту, со зверей и с птицы и с рыбы и со всакаго звания людей, и снесите ту тоску и сухоту в отроковицу (имя рек), в ясный очи, в черныя брови, в румяное лице, в сахарныя уста, в горячую кровь, в черную печень, в тридевять жил и в одну жилу, во становую, в подпятную… (оторвано), чтобы отроковица (имя рек) не могла бы ни жить, ни быть, ни день по солнцу, ночью по месяцу. Как младенец без матернаго молока жить не может, так бы жила отроковица (имя рек); без воды жить не может ни днем, ни ночью, ни в которую пору. Есть в чистом поле, стоит дуб сорочинской и под тем дубом сорочинским есть тридевять отроковиц, из-под того дуба сорочинского выходит Яга-баба и пожигает тридевять саженъ дубовых дров и коль жарко, и коль ярко разгоралось тридевять сажень дубовых дров и столь жарко… (вырвано) разгоралась отроковица (имя рек), разгорались ясныя очи и черныя брови, и румяное лицо, сахарныя уста, ретивое сердце и горячая кровь, черная печень, семдесятъ жил и семдесатъ суставов и семдесатъ один сустав, чтобы отроковица (имя рек) без отрока (имя рек) не могла бы с себя тоски и сухоты снять, в парной бане паритца, не могла бы в чистом поле разгулятца и пресным молоком нахлебатца, ни сном отоспатца, в беседи не отсидетца. И тем моимъ словам ключ в замок, и замок замкну, и снесу замок в Окиян-море под Латырь камень.