Тайные грехи

Менее чем в десяти милях от него, в палатке, где расположились сестры милосердия, Мара лежала без сна на своей неудобной и жесткой койке. Она лежала, прижав руки к груди, сжимая в руках подарок Сэма – стеклянный шар с фигурками влюбленных. В палатке было совсем темно, но даже в темноте она видела сценку в шаре – обнявшихся юношу и девушку, вокруг которых кружились хлопья снега.

– О, Сэм, мой дорогой, я бы отдала все на свете, только бы увидеть тебя снова! – шептала Мара.

Солдаты Первого полка затаились в густом кустарнике у подножия холма Сан-Хуан. С правого фланга расположился «черный» Девятый кавалерийский полк. Полковник Рузвельт, разъезжавший верхом вдоль цепочки солдат в форме цвета хаки, ободрял своих несравненных «Мужественных всадников»:

– Мы не только сбросим их с холма, мы загоним их в океан!

И вот настал час штурма. Размахивая кавалерийской саблей, Тедди прокричал своим воинам:

– Вперед!

Боевой клич вырвался одновременно из пятисот глоток, когда солдаты Первого и Девятого полков устремились на склоны холма Сан-Хуан.

– Давайте-ка, ребята, зададим им! – кричал молодой лейтенант Сэм Роджерс, ведя за собой подразделение А.

Через несколько минут вершину холма заволокло дымом – обороняющиеся испанцы принялись обстреливать ряды атакующих. Солдат, бежавший за Сэмом, покачнулся и упал. Лейтенант обернулся и склонился над товарищем.

– Перкинс, как ты?

Увидев огромную дыру в затылке молодого солдата, он понял, что Перкинс уже никогда не ответит ни на один вопрос. Сэм рванулся вперед и снова занял свое место в авангарде.

На полпути к вершине дым сгустился настолько, что уже невозможно было ничего разглядеть. Оранжевые и красные вспышки пушечных выстрелов время от времени озаряли поле боя. Над склоном холма непрерывно свистели пули. Люди вокруг Роджерса падали ежесекундно. Пуля сорвала с его головы кавалерийскую шляпу, и теперь лейтенант бежал с непокрытой головой.

Впереди, ярдах в двадцати возникли в клубах дыма очертания коня. Приблизившись, Сэм понял, что это конь полковника Рузвельта. Полковник, спешившись, продирался сквозь колючую проволоку.

– Лейтенант Роджерс! – повернулся он к Сэму. – Ну-ка, помогите мне!

Ловко орудуя клещами, они расширяли отверстие в проволочном заграждении. Вскоре отверстие расширилось настолько, что в него мог без труда пролезть человек. Несколько минут спустя солдаты Первого полка, преодолев заграждение, устремились к вершине холма. Теперь они столкнулись с врагом лицом к лицу. Один из испанцев ринулся на Роджерса со штыком наперевес, но лейтенант уложил его выстрелом из револьвера. Неподалеку несколько десятков американских солдат бились с врагами врукопашную. Сэм видел, как полковник обезглавил своего противника одним взмахом сабли.

Вскоре стало очевидно: Марс благосклонен к «Мужественным всадникам». Вся трава по обе стороны земляных заграждений была усеяна трупами и телами раненых, главным образом испанцев. Наконец ряды оборонявшихся дрогнули, и они, побросав оружие, обратились в беспорядочное бегство.

– Вперед! – закричал Рузвельт. – Не давайте им опомниться!

Лейтенант Роджерс бросился в погоню, но внезапно был сбит с ног ударом здоровенного кулака. Удар пришелся в грудь, и Сэм, лежа на спине, тщетно пытался набрать в легкие воздуха. Он еще успел разглядеть озабоченные лица товарищей, затем все погрузилось во тьму.

А через какое-то время он услышал голоса – сначала тихие, едва доносившиеся до него, звучавшие где-то во мраке ночи. Потом голоса стали приближаться, а тьма уже не казалась такой густой и непроглядной – теперь она окрашивалась бледно-розовым сиянием рассвета.

– Лейтенант, вы меня слышите? – раздался над ним зычный мужской голос.

– Мне кажется, он приходит в сознание, доктор, – услышал он сладостный и нежный женский голосок, как ему показалось, смутно знакомый.

– Все в порядке, сестра. Больше я ничего не могу для него сделать, но уверен: он справится. Будьте к нему внимательны в течение следующего часа и не отходите от него ни на шаг. Если заметите ухудшение в его состоянии, тотчас же дайте мне знать.

– Да, сэр.

Роджерс почувствовал, как к нему прикасается нежная теплая женская рука.

– Сэм, вы слышите меня?

Он изумился – откуда ей известно его имя? А, конечно же, из его солдатского жетона. Но почему Сэм, а не лейтенант? Довольно необычная фамильярность…

– Сэм, поговорите со мной.

Она сжимала его руку с отчаянной требовательностью и вместе с тем как-то очень интимно. Она гладила его лоб. И – невероятно – она целовала его руку!

Сэм медленно открыл глаза и увидел прямо перед собой таинственную незнакомку. Сначала он не мог как следует рассмотреть ее лицо, казалось, оно скрывалось в дымке, а вокруг ее головы, точно нимб над святой, распространялось сияние. Впрочем, возможно, у него еще просто не восстановилось зрение. Он поморгал, и в глазах прояснилось. Теперь он понял, что лежит в полевом госпитале на солдатской койке и эта женщина – сестра милосердия. Ее униформа и шапочка были помяты и запачканы кровью и грязью, но лицо казалось самым восхитительным видением, какое только представало перед его глазами. Должно быть, воображение сыграло с ним очередную шутку, потому что эта женщина поразительно походила на его любимую, на Мару.

– Сэм, дорогой!

Она улыбалась. Слезы текли по ее щекам и падали на его обнаженную руку.

– Вы живы и поправитесь!

Он смотрел на нее в изумлении.

– Нет, этого не может быть… – Голос его был еще очень слабым.

– Но это правда. Я – Мара.

– Или я уже умер – или вы мой ангел-хранитель.

Она тихонько рассмеялась:

– Я буду вашим ангелом, если вы настаиваете, но я ангел из плоти и крови. Можете проверить.

Она взяла его руку и поднесла к губам.

– Я люблю вас, Мара.

– Я люблю вас, Сэм.

– Вы выйдете за меня замуж?

– Вы не думаете, что я слишком молода для брака?

– А это так?

– Вам судить.

Она взяла его за руку и, потянув на себя, сунула под корсаж своего форменного платья. Его ладонь легла на ее грудь, и он почувствовал, как отвердел сосок.

– Нет, вы не слишком молоды для брака. И все же следует просить согласия ваших родителей. Как только я демобилизуюсь из кавалерии, я приеду в Аризону просить вашей руки.

Она отстранила от себя его руку, и сделала это очень вовремя, потому что в палатку вошел офицер. Еще не рассмотрев его лицо, Сэм узнал его, узнал по хриплому, скрипучему голосу.

– Лейтенант Роджерс?

– Полковник Рузвельт…

Сэм попытался приподняться.

– Лежите, лейтенант. Как он, сестра?

– Прекрасно, сэр.

Ее улыбка была ослепительной, и от полковника не укрылось особое значение этой улыбки.

– Вижу, вы очень рады, мисс.

– Так рада, что готова пройтись по палатке колесом.

Рузвельт хмыкнул:

– Приятно это видеть. Послушайте, Роджерс, как вам удалось раздобыть такую красивую сиделку?

– Мне везет…

Он взял Мару за руку.

Голубые глаза за стеклами очков в стальной оправе насмешливо блеснули.

– Вынужден согласиться – чрезвычайно везет. Мне кажется, вы были знакомы еще до войны.

– Да, сэр. Мы встретились, когда Сэм и его родители путешествовали по Америке и проезжали по Аризоне.

Рузвельт склонил голову к плечу, с интересом разглядывая девушку.