Тайные страсти

Впрочем, истинная причина смятения Марселлы крылась, скорее всего, в ее собственной постыдной уверенности в том, что независимо от того, рассержена она или нет, ей казалось невозможным дотронуться до этого человека, не вызвав в памяти воспоминаний о проведенной в его постели ночи.

Однако уже в следующий момент Марселла заметила раны и ушибы, оставшиеся на великолепном теле Гарета, и внутренне содрогнулась. Он действительно пострадал и вытерпел такую боль…

В груди Марселлы боролись противоречивые чувства: гордость и невольная жалость к мужу. Неожиданно для нее сочувствие все-таки одержало верх.

— Хорошо, милорд, только извольте повернуться…

Гарет уловил теплоту в голосе Марселлы и поспешил скрыть удивление. Он ожидал, что мерзавка просто швырнет ему полотенце в лицо — это была бы, по его мнению, вполне оправданная реакция на подобное заявление, — а вместо этого она, неизвестно почему, берется разыгрывать перед ним заботливую сиделку.

Гарет еще раз продемонстрировал Марселле свою спину, испытывая странное удовольствие от того, что она согласилась заняться этой работой. Тем не менее, помня склонность молодой жены к режущим предметам, он не мог не почувствовать неприятное покалывание между лопатками. К тому же, покойный Роберт пал жертвой убийцы, вооруженного ножом, который вонзили в его грудь по самую рукоятку.

При мысли об этом Гарета неожиданно пробрал озноб, не имевший ничего общего с прохладным воздухом, охватывающим тело после горячей ванны. А вдруг Марселла захочет отомстить ему за брата, которому не повезло за карточным столом? Если это действительно так и мерзавка собирается перейти из статуса жены на положение вдовы, то он только что предоставил ей идеальную возможность совершить подобное превращение.

Правда, Гарет быстро отверг это предположение как абсурдное, однако слегка сжался при первом прикосновении шершавого полотенца к коже, затем с неодобрительной улыбкой по отношению к самому себе, — черт, неужели он ожидал почувствовать холодный клинок, с убийственной точностью направленный между ребер? — постарался расслабиться.

Сначала движения Марселлы были робкими и несмелыми. Заметив лилово-красный шрам, она тихо спросила:

— Как вас ранили, милорд?

— В одном подозрительном переулке у меня произошла стычка с вооруженным ножом негодяем. Судя по всему, кто-то заплатил ему за мое убийство.

— Ах..! Боже мой!

Гарет понимал, что при других обстоятельствах Марселла непременно углубилась бы в эту тему — особенно после недавнего происшествия с кучером наемной кареты, — но сейчас она просто продолжала вокруг мужа свои заботливые хлопоты.

Вот полотенце опустилось на поясницу, коснувшись краями мускулистых ягодиц Гарета и вызвав тем самым у него чувственное наслаждение и знакомое напряжение внизу живота. Марселла же продолжала спокойно вытирать этот участок тела, и Гарету даже стало интересно, понимает ли она, какое оказывает на него воздействие?

Гарет вдруг подумал о том, что ни одна из многочисленных покладистых самочек, прошедших за эти годы через его постель, не оказывала ему столь интимных, почти семейных услуг. Происходило ли это потому, что он не просил их об этом или подобное просто не приходило им в голову?..

Резко повернувшись, Гарет оказался с Марселлой лицом к лицу.

— Полагаю, мадам, — хрипло проговорил он, — обе стороны заслуживают равного внимания.

В ответ она лишь молча кивнула, но в ее глазах Гарет заметил сладостное женское смущение, к которому примешивалось желание. На щеках Марселлы вспыхнули два ярких красных пятна, а пальцы заметно дрожали, когда она, сжав полотенце обеими руками, начала вытирать грудь мужа.

Однако стоило Марселле провести по его влажной коже, как Гарет понял, какую ужасную ошибку он совершил. То ли случайно, то ли умышленно она взялась за узкий край полотенца, бахрома которого спускалась почти до колен, и Гарет сразу почувствовал, как отозвалось на это прикосновение его мужское естество. Стиснув зубы, он попытался укротить взбунтовавшуюся плоть, в то время как ткань снова и снова задевала уязвимое место.

Когда Марселла закончила вытирать плечи и грудь, Гарету стало ясно, что никакие усилия не смогут защитить его от непроизвольной реакции тела на сжигавшее еще со вчерашнего дня страстное желание. С каждым прикосновением мужское орудие Гарета напрягалось все больше и больше, достигая болезненной стадии возбуждения, а звук мягкого голоса Марселлы лишь усиливал страсть.

— Продолжать, милорд? — еле слышно спросила она. Черт побери, негодница, несомненно, осознавала, что делает, ибо свидетельство возбуждения отчетливо выделялось совсем рядом с ее руками. Самое ужасное заключалось в том, что именно сам Гарет решил держаться подальше от жены, в то время как Марселла могла вести себя, как ей заблагорассудится. Судя по всему, она получала большое удовольствие, мучая его таким образом. Гарет решил, что будет круглым дураком, если позволит ей взять над собой верх.

— Продолжайте, — словно издалека услышал он свой хриплый голос и почувствовал, как влажное полотенце медленно передвинулось к животу.

Гарет торопливо втянул в себя воздух, но сумел не застонать, хотя перемещение края ткани по предмету мужской гордости вызывало у него почти невыносимую дрожь наслаждения. Гарет вполне понимал, что если не прекратить эту пытку, можно залить все вокруг своим семенем.

Где-то в потаенных уголках сознания еще бродила мысль о необходимости отстраниться, однако Гарет продолжал следить за медленным продвижением полотенца все ниже и ниже, пока руки Марселлы не оказались на уровне его сдвинутых ног.

— Я полагаю, милорд, здесь тоже нужно вытереть, — проговорила она тихим голосом, в котором слышалось удовлетворение, и накинула полотенце на возбужденные чресла мужа.

Невнятно выругавшись, Гарет отпрянул от Марселлы, едва не оттолкнув ее. Затем, все еще бормоча проклятия, он направился к двери, соединявшей их спальни, с трудом передвигаясь из-за набухшей плоти.

— Полагаю, мадам, — рывком распахивая дверь, выдавил Гарет сквозь стиснутые зубы, — мы уже покончили с этим делом.

— Но ваши ушибы… мазь…

— Забудьте о моих ушибах и мази и убирайтесь отсюда!

При этих словах кровь отлила от лица Марселлы. Потрясенно взглянув на Гарета, она в следующее мгновение выпрямилась и, гордо подняв голову, прошла мимо него в свою комнату.

Гарет с силой захлопнул за ней дверь. Гневный треск дерева позволил ему снять напряжение. Но как только все стихло, у него появилось острое ощущение нелепого состояния, в которое его поверг этот брак всего за одни сутки.

Никогда прежде прикосновение женщины не вызывало у Гарета столь быстрого и смущающего отклика. Черт побери, да он не лучше какого-нибудь неопытного мальчишки, который, едва стащив в себя штаны, уже находится в состоянии готовности. В результате Гарет оказался в своей комнате голый, в состоянии крайней степени беспричинного возбуждения и безо всякой надежды удовлетворить желание, несмотря на то, что лишь закрытая дверь отделяла его от жены.

Гарет долго стоял, глядя на эту злополучную дверь, тяжело дыша и ожидая, когда же, наконец, спадет возбуждение и расслабится тело.

Успокоившись, он направился к кровати, чьи мягкие простыни обещали дать покой его измученному организму. Единственная польза от этого унижения заключалась в том, что ему удалось отвлечься от ноющей боли во всем теле. «Забудь об этом», — приказал Гарет самому себе. В конце концов, существуют и более важные заботы, чем беспокойство о своем глупом поведении перед женой. Сейчас ему требовалось поспать несколько часов, чтобы нормально выглядеть вечером и успешно сыграть роль графа Шербрука на танцевальном вечере у Бейнбриджей.