Тайные страсти

Впрочем, это объяснение даже ему самому показалось неправдоподобным, а в глубине души таилось мрачное самоуничижительное обвинение, против которого он только предостерег Кларри. С того момента, когда они вернулись домой после сомнительной охоты за злоумышленником, Гарет безуспешно пытался найти какое-нибудь объяснение исчезновению жены.

При мысли о том, что Марселлу похитил его собственный дядя, Гаретом овладела безумная ярость, мало-помалу сменившаяся леденящим душу страхом, причиной которого являлось осознание опасности, угрожавшей не ему самому, а его возлюбленной.

Гарет действительно любил Марселлу, хотя и сам не понимал этого до последнего момента.

Теперь он мрачно возлагал на себя всю ответственность за ее похищение. Если Кларри отправился к Бруксу на поиски Невилла лишь за компанию, то ему-то прекрасно было известно, какое отчаяние движет Невиллом.

Взяв себя в руки, Гарет произнес:

— Попробуем сосредоточиться на том, чтобы узнать, куда именно они могли поехать. Об остальных догадках забудем, пока не убедимся, что Марселла находится в безопасности.

Гарет машинально закрыл крышку выложенного изнутри бархатом резного деревянного футляра, найденного пустым в комнате Невилла. Это свидетельствовало об исчезновении хранившихся в нем двух дуэльных пистолетов. Таким образом, стало ясно, что теперь злоумышленник еще и вооружен.

Ободряюще кивнув Кларри, Гарет обратил свой холодный взор на собранных в гостиной слуг:

— Насколько я понимаю, никто из вас не имеет представления, куда увезли ее светлость?

Он позволил нахлынуть шквалу горячих заверений о том, что верные слуги действительно находятся в полном неведении, изучающе всматриваясь в каждого из них. Гарет сразу же исключил Квинна из числа возможных лиц, располагавших такой информацией. Судя по выражению угрюмого сожаления на лице камердинера, Невиллу крупно повезло, что он избежал столкновения с этим человеком.

На лицах остальных отражался в основном страх. Правда, Гарет подозревал, что большинство беспокоилось не столько о похищении хозяйки, сколько о возможности обвинения их в соучастии. А вот одного взгляда на дворецкого, на лбу которого выступили капельки пота, оказалось достаточно, чтобы понять: здесь не обошлось без кошачьей лапы Невилла.

— Можете возвращаться к выполнению своих обязанностей, — обманно ленивым тоном объявил Гарет. — А вас, Бидлз, попрошу остаться.

Осознав, что последние слова относятся именно к нему, дворецкий побледнел, как мел, однако, пока остальные слуги торопливо покидали комнату, изобразил на лице внимание. Не успела за ними закрыться дверь, как Бидлз шагнул вперед.

— Поверьте, милорд, я ведь только исполнял свой долг, — с отчаянием произнес он, молитвенно сжав руки перед грудью. — Его светлость… то есть мистер Нортрап, приказал мне сообщать ему обо всех посетителях. Если бы я только знал, что он замыслил что-то дурное против ее светлости…

— Если бы мозгов у вас было побольше, чем у вороны, вы бы сообразили, что дело нечисто, — ледяным тоном оборвал его Гарет, поднимаясь со стула и кружа вокруг несчастного дворецкого. — А теперь, полагаю, вы расскажете мне все до мельчайших подробностей о том, что здесь происходило во второй половине дня.

Едва сдерживая нетерпение, Гарет выслушал дворецкого, который, запинаясь, дал полный отчет своей версии событий, лишний раз подтвердивший коварство Невилла. Досада и раздражение Гарета увеличивалось по мере того, как становилось ясно: Бидлз ничего не знает о том, куда могли направляться Невилл и Марселла. Он уже был готов схватить дворецкого за горло и как следует встряхнуть его, чтобы добиться более вразумительного ответа, когда в дверь комнаты постучали.

Он перестал метаться и уселся за письменный стол, бросив на Бидлза такой уничтожающий взгляд, что тот покорно отступил в сторону, сохраняя скорбное молчание обреченного.

— Раз вы не виноваты ни в чем, кроме глупости, я решил оставить вас в штате, — ледяным тоном сообщил он слуге. — И советую запомнить на будущее: отныне верно служить следует мне.

— Я непременно приму это к сведению, — воскликнул дворецкий, мертвенно-бледное лицо которого обрело кое-какие краски; он расправил плечи и выпрямился. — Я никогда не забуду вашего великодушия относительно моего промаха. Позвольте принести мою сердечную благодарность…

— Позволяю… и уйдите пока долой с моих глаз.

Холодно отослав слугу, Гарет повернулся к только что прибывшему Кэлвину Чапелу. Трепет надежды невольно возник в его душе при взгляде на довольное лицо сыщика, по которому было ясно, что тому удалось что-то узнать.

— У меня хорошие новости, милорд. Я уже напал на след ее светлости и похитившего ее человека.

— Да что вы говорите?! — Кларри вскочил со стула и бросился к сыщику. — Вы хотите сказать, что нашли их?

— Не совсем так, сэр. Я разыскал кучера наемной кареты, на которой они отъехали от Дома. Он утверждает, что эта пара пересела в другую карету и направилась на юг, словно собираясь выехать из города.

— Выехать из города, — повторил Кларри. — Но куда…

— В Шербрук-Холл, — ответил Гарет на вопрос, явно повисший в воздухе.

Внезапно им овладела холодная уверенность, и он уже больше не сомневался в намерениях Невилла. События, развернувшиеся двадцать пять лет тому назад, судя по всему, возвращались к своим истокам. Впрочем, где же еще завершить драму, как не там, где она началась?

Чапел, соглашаясь, кивнул:

— Думаю, вы правы, милорд. Они опередили нас на два часа, но на свежих лошадях мы вполне сумеем их догнать.

Гарет внимательно посмотрел на Кларри, лицо которого омрачилось, став не по возрасту серьезным. Однако уже в следующее мгновение юноша решительно вздернул подбородок и, одернув сюртук, заявил:

— Я с вами, милорд Вольф. Едемте, мы должны спасти мою сестру.

* * *

Марселла изо всех сил вцепилась в край сиденья, чтобы не свалиться на пол от ужасной тряски по выбоинам дороги на Сюррей. Она не сомневалась, что только сумма, в значительной степени превышая обычную плату, заставила кучера столь немилосердно гнать лошадей. Тонкая обивка сиденья отнюдь не защищала от толчков, и синяки наверняка уже покрыли всю нижнюю часть ее тела, тем более, что на Марселле было лишь бледно-голубое муслиновое платье и тонкий шерстяной плащ.

Впрочем, несколько синяков ничего не значили в сравнении с той участью, которая, судя по всему, ожидала ее в Шербрук-Холле.

Марселла осторожно взглянула на сидевшего напротив Невилла. Едва они тронулись в путь, куда-то исчез его привычный вид городского щеголя, словно человек сбросил вышедший из моды сюртук. Теперь Невилла окутывал мрачный плащ молчаливости, несмотря на ряд осторожных попыток Марселлы вовлечь своего похитителя в беседу с целью узнать историю его жизни, в которой, несомненно, скрывалась тайна разврата и убийства.